Замолчав снова и погладив живот, Север неожиданно спросил с улыбкой в голосе:

- Интересно?...

- Нет, - восторженно выдохнула я, слыша его сладкий и такой волнующий тело смех, с мурлыкающим:

- Лооооожь....

- А что было дальше?...

Горячие пальцы Севера снова скользнули по животу, сделав легкий круг, и снова ладонь накрыла пупок и низ живота, принявшись легко и осторожно поглаживать, вырисовывая круги:

- Сыновья поклялись исполнять единый закон, спрятавшись в глубине лесов и поделив необъятные просторы между собой поровну. Со временем рождались новые Беры, и роды разрастались и ширились, и чтобы сохранить великую кровь Проотца, сыновья решили дополнить единый закон, запретив Первой линии, самой чистой кровной линии, идущей от самого Проотца, иметь связь с людьми под карой смерти. Но никто не смог удержать Беров от любви, Мия...

Горячее дыхание коснулось моей шеи, и я сжалась в ожидании продолжения, пытаясь прогнать стадо надоедливых мурашек, которые радостно бегали по коже, размахивая своими мокрыми трусами...предатели! Наверно все эти мурашки исключительно женского пола, поэтому они не способны устоять перед дыханием и голосом Севера.

Бер за моей спиной сделал глубокий вдох и рваный выдох, снова буквально окаменев и прижав ладонь к моей влажной коже, на несколько секунду застыв, но все-таки натужно продолжив своим убаюкивающим голосом, в котором все-таки сквозила выдающая чувства хрипотца:

- Ничто не могло удержать Беров от любопытства, но увидев женщин всего лишь раз, они становились безумными от любви, не боясь больше собственной смерти. В те времена Проотец и первые сыновья были мертвы, и старейшины четырех родов Беров собрались впервые вместе, чтобы решить, что смертей от связей с женщинами стало слишком много, и род Беров поредел. Они разрешили иметь связь с женщинами и посвящать их в тайны нашего существования лишь доказав свою преданность и поставив на них свою метку...те, кто выживали, могли поддерживать связь с Берами...и лишь хранителям единой чистой крови запрещено иметь связь с людьми...

Север замолчал напряженно и как-то совсем не радостно, прижавшись к моей спине и чуть касаясь кончиком носа шеи сзади.

- Ты хранитель единой чистой крови? - прошептала я, почувствовав, как Север кивнул.

- Т.е я не могу принадлежать тебе?...

Странно, но осознание этого момента сейчас, почему-то не вызвало во мне дикой радости, найдя отклик в душе чем-то, в чем я боялась разбираться здесь и сейчас, когда горячая ладонь Севера была на моем животе в сантиметрах от запретного местечка, а его дыхание становилось все более тревожным.

- Ты принадлежишь мне, Мия, и никто не сможет изменить этого. Я выбрал тебя.

- Но ваш закон...

- Я уже не часть своего рода, девочка, поэтому теоретически закон на меня не распространяется.

Я почему-то кивнула, стараясь воспринять услышанную информацию, которая была невероятно интересной и такой волшебной, хоть и дикой по своей сути...только получалось это с трудом, когда тело все больше и острее реагировало на Бера за моей спиной, то мурашками, то дрожью, которую Север конечно же замечал, борясь со своим дыханием и голосом.

- У нас не будет все легко, Мия....

Теперь его голос охрип и дрогнул, и по моему позвоночнику словно забегали мелкие кусающие разряды жара, источаемые его большим телом, а я моргала, снова закусывая болезненно опухшие губы.

- Во мне кровь Проотца, его сила...

- ...ты камень на части разбил...и дерево раскурочил... - прошептала я, отчего-то смутившись, потому что перед глазами вдруг снова возникла картина, как я стояла, цепляясь руками в раскрошенный ствол бедного дерева со спущенными трусиками и джинсами, пока его рука была во мне гладя и зажигая огонь, который он как-то посадил внутрь меня, управляя им своими пальцами...и этим голосом, который хрипло простонал за спиной:

- Мияяяяя!!!! Черт не думай об этом!....

Север вскочил с кровати так же молениностно. быстро и бесшумно, как завалился до этого, заметавшись по комнате, пытаясь сдержать в себе низкое грудное рычание, пока я, зажмурившись и сжавшись под одеялом, судорожно зашептала:

- ...раз овечка, два овечка....

- Пара овечек чем может заниматься, Мия?...

-...три овечка...

- ...а это уже попахивает групповым безобразием....

Сердце грохотало где-то в районе живота, где недавно была горячая ладонь Севера, которая спасала меня от боли, и сначала мне показалось, что я перестала слышать его, потому что слегка оглохла, но осторожно открыв глаза, я снова увидела перед собой лицо Севера и его глаза, которые светились ярче обычного отбрасывая блики на длинные ресницы.

- Прости, что твой первый раз случился в лесу и был для тебя так неприятен... - кончики пальцев осторожно коснулись моей щеки, обводя овал лица и опускаясь на губы, - но у нас очень мало времени, девочка...если я хорошо знаю брата, то скоро нам предстоит долгая и нелегкая дорога, которую ты бы не перенесла с открытой раной. Но ты успеешь поправиться к тому времени, что мы вернемся....

Словно почувствовав что-то, Север обернулся через плечо, чуть поморщившись, и повернулся ко мне, снова полыхнув своими синими глазами так ярко и жадно, что я икнула.

- Мне пора.... - прошептал один из самых сильных Беров на планете, скользнув своим горячим взглядом по моим губам и резко поднимаясь на ноги, дернувшись в сторону двери так быстро, что стал лишь размытым силуэтом. Только я не успела выдохнуть, как его лицо оказалось возле меня снова и жадные губы впились в мои, настойчиво проникая внутрь языком с глухим рычанием и стоном, подавляя любые попытки к сопротивлению, и выключая соединение с разумом. Дикий, необузданный и бархатный язык хозяйствовал, глубоко и страстно, отбирая дыхание и подавляя меня. Он скользил по моему языку, терся и находил отклик не только на губах, но и во всем теле...

- Ты будешь ждать меня, Мия? - мои губы были свободны лишь когда я стала задыхаться, но Север не отступил, снова и снова касаясь моих губ теперь быстро и резко, то осторожно прикусывая нижнюю губу, то проводя языком по верхней. Голос просто покинул меня, когда я выдохнула в его горячие влажные губы: «Нет....», слыша бархатный низкий смех и мурчащее:

- Лоооооожь....

Север исчез из домика так же стремительно и неслышно, как появился здесь, но мне, распластанной на кровати и едва дышащей от томительных чувств, просыпающихся в теле, где все еще царила боль, казалось, что я слышу его призрачный довольный смех....

Проснувшись утром я не почувствовала себя лучше...боль напомнила о себе сразу, как только я просто попыталась перевернуться с бока на спину, и, застонав, я обхватила низ живота руками, почему-то подумав о Севере, и о том, что его горячей ладони сейчас очень не хватало...

На стуле рядом с кроватью висела очередная длинная юбка и что-то похожее на белую рубашку с мелкими пуговичками от тетушки Зои, словно мои джинсы и рубашка сгинули вместе с девственностью....

Глотая слезы и проклиная Севера за его любовь к законам Беров, Лютого за длинный язык и вообще всех Беров за их габариты и несдержанность, я шипела и ругалась, пытаясь натянуть на себя одежду, чтобы выйти из домика, который в свете дня оказался просто очаровательным и таким невероятно уютным.

Шагать было просто настоящим адом. Сжав колени и стараясь дышать в такт шагам, я передвигалась, словно гейша, с ужасом думая о том, не по этой ли причине они так ходили постоянно, и что с ними творили, раз приходилось так передвигаться.

На крыльце дома сидел Янтарь строгая большую ветку острым ножом, и его каштановая грива переливалась в лучах солнца, но стоило мне сделать шаг на порог, как он уже стоял рядом, приветливо улыбаясь, и осторожно поднимая меня на руки.

- Быстрее ветра, - вздрогнула я, когда он за долю секунды преодолел расстояние в два дома и еще одно строение, видя, как в свете дня сияют его солнечные глаза и слыша низкий рокочущий бас: