Проклятье рода Севера...
Я - его проклятье, из-за которого род Кадьяков потеряет последнего Бера, наделенного единой чистой кровью. Эти слова звучали так громко в моей голове, перемешиваясь с частым дыханием и стуком сердца, и голова гудела и трещала по швам настолько сильно, что я даже не услышала в какой именно момент в комнате появился Север, вздрогнув, когда его родной аромат окутал мое тело и горячие руки обвились вокруг, притягивая к себе.
Осознание близкой неминуемой разлуки и ужасной боли от потери, открывала глаза за многое...
Особенно на силу твоих истинных чувств, когда сердце разрывалось на части от желания любить, утопая в этом опьяняющем чувстве, которое становилось просто невыносимыми от осознания того, каким коротким был наш век, разделенный на двоих...
Я его так любила, что не хотела жить, зная, что он может погибнуть в битве, бросая себя на защиту остальных Беров, как один из четырех самых сильных. Эту силу давала его кровь...кровь, которую я уничтожала собственной любовью, не давая ей шанса выжить и возродиться в новом Бере...
Кажется, Север что-то приглушенно говорил, пока его ладони гладили мое лицо, и мощная грудь прижималась к моей скованной спине, когда Бер замер, тревожно выдохнув, и разворачивая меня на спину, чтобы нависнуть сверху, заглядывая в глаза тревожно и растерянно:
- Девочка моя, что происходит?...
Если бы я только могла это сама понять и объяснить! Хотелось обхватить его своими руками за бесконечно широкие плечи и никогда больше не отпускать, даже если мне придется привязать его к себе веревками и цепями. Я хотела жить и умереть рядом с ним, чтобы наши души ушли в один миг, взявшись за руки....и с такой же силой хотелось просто убежать....бежать по заснеженному холодному лесу, замерзая и отдаваясь на волю лютому морозу, чтобы Север мог продолжать жить...чтобы смог исполнить свой долг перед родом....
- Мия... - горячее сладкое дыхание Севера коснулось моих губ, когда я дернулась, закрывая глаза, чтобы не разрыдаться снова, видя его тревожный глубокий синий взгляд, в котором таили все мои мысли, оставляя лишь полыхающую боль и обжигающую любовь.
- Я не понимаю.... - горячие губы осторожно и совсем едва-едва коснулись моих, сжатых и дрожащих, - ты не боишься... не злишься...что происходит с тобой, девочка? Поговори со мной...
Только я не могла выдавить из себя ни единого звука, боясь просто закричать от отчаянья и того, как я запуталась в себе и собственных мыслях, чувствуя, как напряглось надо мной большое, дышащее жаром тело Севера.
- Мия.... - еще больше легких, осторожных поцелуев и этот глубокий растерянный голос, когда даже мои мурашки ныли и рыдали в обнимку, сморкаясь в свои малюсенькие платочки. А я ничего не могла сказать...ничего не могла объяснить, чувствуя, как начинаю тонуть в этой черной боли, задыхаясь и теряя контроль надо собой, когда упиралась ладонями в горячий стальной пресс Севера, отодвигая его от себя и неловко сползая с кровати, чтобы убежать...
Мне нужен был глоток морозного кусающего воздуха, который превратит мои слезы в кристаллики льда, и выветрит все мысли из головы, оставив лишь ледяные разводы и чувство полной опустошенности.
Я неслась по коридору, не совсем осознавая, куда я бегу, и в какой стороне выход на улицу, не задумываясь в тот момент, что неплохо было бы накинуть на себя как минимум пуховик, чтобы не обморозится в первые же секунды пребывания ночью в пределах безжалостной холодной Арктики, когда вскрикнула, потому что большая ладонь поймала меня буквально налету, затащив в темное помещение почти за шкирку, как шкодливого кота, и холодный насмешливый голос, мягко и как всегда колко поинтересовался:
- Не поздновато ли для прогулок?...
В помещении зажегся свет и пронзительные голубые глаза уставились на меня с высоты огромного роста Лютого, когда мужчина вынужден был, как всегда, склонить шею, чтобы смотреть на меня, заканчивающуюся где-то на уровне его пресса. Его глаза рассматривали меня хмуро и немного удивленно, пока Бер не выдохнул тяжелое и сухое: «Поняяяяяяятно...», усадив меня на стул и зашагав в другую часть комнаты, оказавшейся снова кухней.
- Если дернешься на этом стуле и попытаешься сбежать, я тебя привяжу к кровати. Северу понравится, а вот тебе едва ли.
Казалось, что у меня не было сил даже на простой ответ из нескольких слов, когда я сидела на стуле, рассеянно наблюдая, как Лютый что-то делает у плиты, отчего на его спине то и дело плавно двигались упругие выпуклые мышцы, больше не оборачиваясь ко мне и вздрогнув, когда снова услышала его голос:
- Север. Выйди из кухни. Я разберусь.
Приподняв голову, я увидела своего мужа бледного и растерянного, словно он не решался войти в кухню, оставляясь за порогом, и глядя на меня своими удивительно красивыми и такими ярким синими глазами умоляюще и потерянно, что сердце сжалось еще сильнее, отбирая последние крохи кислорода.
-...но...
- Иди, брат, иди. В тетрис поиграй, овечек посчитай. Не маячь только перед глазами. Я приведу ее сам, когда мы закончим...
Звучало это весьма угрожающе, и я в последний момент умоляюще изогнула брови, чтобы остановить Севера и сказать ему забрать меня с собой, только он пристально всматривался в спину Лютого, очевидно принюхиваясь, когда неожиданно кивнул головой и просто ушел...
Вот те раз...
Левый глаз предательски дернулся, когда Север покорно оставил меня наедине с Лютым, даже не оглянувшись, отчего вмиг стало не по себе.
Но когда передо мной оказалась большая кружка с горячим шоколадом, приготовленным Лютым, которую он аккуратно поставил мне, опускаясь на стул рядом, дернулся и глаз правый так, что я едва не икнула.
Это что происходит?!
- Тебе говорили, что ты вредная? - белокурый Бер смотрел на меня лукаво, но вместе с тем и явно не слишком весело, когда я лишь отрицательно покачала головой, пока что все еще пребывая в немом шоке.
- А что ты глупая? - на очередной отрицательный кивок, Лютый криво усмехнулся, - Люди! Чему тут удивляться? Ни нюха, ни интуиции, ни мозгов. Пей свой шоколад, обдумай все то, что происходит в твоей голове и скажи все это мне...выспаться все-равно не получится, потому что ты расстроила моего брата так, что от его тоски у меня зубы сводит даже на расстоянии.
Покосившись на то, что я продолжаю заворожено сидеть, глядя огромными глазами на кружку, Лютый приглушенно рыкнул:
- Пей сказал!...
И я пила. Обжигалась, но пила, чтобы скрыть свою икоту и шок. И не получить оплеуху по затылку, которая мне вмиг организует не просто сотрясение мозга, но и полное раскрошение черепа.
- Что не так, Мия? - тихо проговорил Лютый спустя какое-то время, глядя на меня и почти не моргая.
- Очень вкусно...мне нравится...
- Я не про шоколад. Что с тобой происходит? Откуда эта паника и саморазрушение?...
Глаза Лютого смотрели пристально и пронзительно, но не насмехаясь и не пытаясь ранить, отчего я только растерялась еще сильнее, слыша его тяжелый вздох:
- Слушай, я понимаю, что собеседник из меня паршивый, так как я не любитель говорить в принципе. Но я могу выслушать и попытаться помочь распутать то, что ты сама не можешь.
Я не смогу...не получится...это было что-то такое слишком болезненное и глубокое, что вряд ли я смогу показать это все миру...да, мне нужен лед. Нужен холод, чтобы прийти в себя, но не такой...лютый?
Я едва не выронила кружку прямо на широченную грудь Лютого, когда он неожиданно пододвинулся, в секунду усадив меня на свои колени и обхватив одной рукой за талию, не пытаясь прижать мою напряженную спину к его груди.
- Шок? - усмехнулся он где-то над моим ухом.
- Угу...
- Отлично! То, что нужно для начала!...Дышать не забывай.
Точно! Я сделала шумный выдох, отчего Лютый вдруг легко рассмеялся.
ШОООООК!!!!!!! Я вдруг поняла, что никогда не слышала его смеха! Более того, я не могла вспомнить даже момента, когда бы он улыбался! У него был приятный смех - мягкий, словно пушистый снег, который лежит ровным покровом на спящей земле, переливаясь, словно волшебные блестки в свете луны. Не такой низкий и рокочущий, как у Янтаря. Не такой бархатный и обволакивающий, как у Севера. Невероятный! Он был просто невероятный!
