Запаниковала вновь только тогда, когда поняла, что уже не пальцы, а нечто большое входит в меня.

— Алэр! Подожди! — попыталась оттолкнуть.

На лице супруга мелькнула судорога, но он замер, и я продолжила:

— Помнишь, ты обещал… хочу сама… — постаралась, чтобы голос не дрожал, но волнение не проходило, и я затаила дыхание в ожидании ответа.

Лорд ир'шиони кивнул и стремительно перевернулся на спину, а я в мгновение ока оказалась сидящей на нем верхом, совсем, как в видении.

На миг растерялась, но тут же взяла себя в руки и наклонилась над телом супруга, проводя по нему губами, пробуя соль на коже, дразня и получая определенное удовольствие от этого. Спустилась к твердой плоти, обхватила и ее, с каким-то яростным наслаждением расслышав, что Алэр резко, надрывно втянул в себя воздух, откидываясь на подушки. Провела языком.

— Ни-а-а, — то ли стон, то ли вздох сорвался с его уст, и руки супруга удержали меня. — Не так, мне нужно в твое лоно…

«А уж мне как это нужно!» — едва истерично не рассмеялась, но сдержалась, приподнимаясь над его бедрами.

Остановилась, вынуждая Алэра сжать и разжать кулаки, точно он хотел схватить меня и силой насадить на свой член. Взяла его плоть в свою ладонь, не отрывая взора от лица супруга, направила, чувствуя влагу на наших телах, слегка опустилась, зажмурилась и продолжила скользить вниз. Одним слитным движением. Боль буквально выбила воздух из моих легких, тело будто разорвали на части, вышибая из глаз слезы. Охнула и распахнула веки — медлить нельзя. Так хотелось, так мечталось увидеть во взоре Алэра торжество победителя, чтобы выплюнуть в лицо СЛОВО, утверждая свой триумф. Но во взгляде супруга сквозила такая нежность, щемящая, душераздирающая, что я почувствовала себя клятвоотступницей. На миг сомнения окутали разум, но только на миг, и я выдохнула:

— Дарвиендэл! — как на духу, думая о своем народе.

Горячая слезинка прокатилась по мгновенно заледеневшей щеке, пока глаза глядели в застывающие очи супруга. Вот так! Вздохнула:

— Прости, но мы неподходящая пара, — приподнялась, освобождая его плоть, которая вопреки всему не желала сдаваться, гордо взмывая вверх, окровавленная, непобежденная.

На негнущихся ногах прошла в дверь купальной, между ними все болело, кровь струилась по белой коже, вызывая во мне только чувство гадливости. Не особо всматриваясь в обстановку этого помещения, подошла к небольшому углублению, в которое по желобу стекала теплая вода. В очередной раз пожалела о том, что мне не позволено излечить себя, но трудности лишь закаляют, а их у меня впереди еще немало.

Завернувшись в чистую холстину, вышла в комнату, борясь с нервной дрожью. Я все еще в замке, а выход из него один — через окно, потому нужно постараться, чтобы ускользнуть. В сундуке моем заранее был спрятан простой комплект — штаны и туника, а также башмаки подходящего размера. Все позаимствовано у здешних обитателей, взгляд против воли упал на распростертого на кровати Алэра. Что-то дрогнуло внутри, заставляя то ли жалеть, то ли сочувствовать. И совсем не вовремя из глубины памяти всплыло угнетающее знание — супруг сейчас все видит и слышит, только сдвинуться с места не может. Хотя что он там видит? Балдахин один! Но все равно, до боли, до зуда во всем теле захотелось оправдаться — проклятая связь! Как ее разорвать? Отбросила чувства, призвав на помощь разум, и поняла, что врага за спиной оставлять не нужно. Набравшись смелости, ибо вся отвага внезапно покинула меня, забралась на кровать, где первым делом прикрыла обнаженное тело супруга. Не то, чтобы я всерьез опасалась за его здоровье, но подстраховаться решила. Пусть считает это проявлением заботы.

— Алэр, — наклонилась к его лицу, заглядывая в остекленевшие голубые очи, — послушай и не сердись! Изложу кратко, времени у меня мало. Беккит приказала мне убить тебя и доставить твое сердце. Кинжал, которым я должна разрезать твою грудь, находится под кроватью, и положила его туда не я, а некий наблюдатель змеюки. Кто он такой, мне так и не удалось узнать! Сейчас этот некто ожидает меня вместе с твоей частичкой в комнате с травами. Я сохраняю тебе жизнь, хотя, видят Хранители, это не моих интересах. Беккитта грозилась убить моих родных, томящихся в плену в Царь-городе, — поразмыслила и сказала. — Я отправляюсь за ними, надеюсь, успею. Прощай! Не ищи меня! — поддавшись порыву, быстро коснулась неподвижных губ своего личного ир'шиони, будто выражая свои чувства, прощаясь с ним навеки.

Спрыгнула и продолжила свои дальнейшие приготовления. Надела на шею кулон, но внешность менять не стала. Простыни, крепкие, новые, пригодные для нужного дела, лежали на самом дне моего сундука, вместе с ножнами для кинжала, честно украденными из покоев Тижины.

Теперь осталось вспомнить и точно выполнить все, чему меня учили. Вязать узлы я старалась, только силы было маловато, и наставникам с братьями оставалось лишь качать головами, выражая неодобрение. Наверное, переживание и яростное желание убежать отсюда придали мне сил, и узлы получились на удивление крепкими. Глубоко вдохнула, накинула на плечо суму, привязала один конец импровизированной веревки к столбику кровати и сбросила другой вниз.

Взгляд в окно и я непроизвольно вздохнула — звезды, крупные, яркие, словно бусины, раскатились по черному бархату небес, серебристый дым струился над Нордуэллом. Луна стояла высоко и гасила своим сиянием мерцание звезд и черноту самого ночного неба. Не в помощь мне светит она, но иного пути нет. Надежду вселяло лишь пение, доносящееся из-за замковых стен — подданные еще гуляют и, может, не заметят одинокую фигурку, спускающуюся по стене.

Ухватилась за грубую ткань и, старясь не глядеть во тьму, клубком свивающуюся внизу, соскользнула с подоконника. Руки болели от напряжения, кожа саднила, но я не отпускала ниточку, связывающую меня с жизнью, на ощупь ища опору для ног. Замок лорда строили давно, но время, на мое несчастье, пощадило его стены, отчего с трудом удавалось отыскать очередную выщербину, чтобы упереться в нее. Шум в ушах стоял неимоверный, то мое сердце громко стучало в груди, отдаваясь громом в ушах. Когда под ногами почувствовала ровную поверхность, возблагодарила Хранителей, всех и сразу, отпуская тугую нить дрожащими руками.

Но стоило мне обернуться, как сердце в груди екнуло, посылая в голову миллионы пылающих паникой искорок. За спиной стоял Гурдин и неодобрительно цокал языком. Я почувствовала острое желание очутиться отсюда как можно дальше, когда недобрая рука словно стиснула сердце, и я едва не захлебнулась криком — ир'шиони, истинный, древний, распахнул свои крылья, являя моему взору чудовище, по сравнению с которым Алэр казался игривым котенком. Слова его были тихи и, по сравнению, с видом благодушны:

— Девушка, вернись к супругу. Он простит, увидишь!

— Кто вы? — прохрипела я, внезапно лишившись голоса.

— Гурдин, неужели не узнаешь? — чудилось, он насмехается, но когда приказал. — Вернись! — повеяло холодом, луна на миг скрылась за тучами, и я запаниковала, вынимая из ножен кинжал и бросаясь в бой, так хотелось исчезнуть из этого проклятого места.

Ударила, не желая ему смерти, сильно, но в плечо. Охнула, когда мой клинок из аравейской стали просто отскочил. Всхлипнула, понимая, что все надежды тщетны.

— Девушка, не твоя рука оборвет мою жизнь, — печальная улыбка тронула грубые черты ир'шиони.

— Я не вернусь, — непоколебимо произнесла я, только шепотом, не надеясь на спасение.

Улыбка Гурдина померкла, а за спиной вдруг кто-то завыл, зашептал, красочно выругался, угрожающе зашипел, надрывно зарыдал, точно сплелись в едином крике сотни, нет тысячи голосов. Не на земле, не на небе, а в моей собственной голове.

Гурдин отступил, указывая мне рукой на заросли:

— Иди, если сможешь…

Мне и самой хотелось заорать, чтобы все эти голоса умолкли, прекратили терзать меня, оставили в покое. Не знаю как, но я поднялась и медленно, мучимая Духом, запертым в крипте, направилась к открытым воротам. Запнулась о выступающий из-под земли корень, охнула, сильно ударившись о землю, так, что дух занялся. Это и вернуло некую ясность мыслям, и я сумела поменять обличие.