– Вот же ты, остолоп, Васька, идолище! Хозяина чуть не убили, а тебе даже невдомек на улицу выглянуть! Стрельба под окном, Анастасия и та с поленом наперевес на помощь Дмитрию Степановичу побежала, а тебя все где-то черти носят! Никогда вовремя на месте не найдешь. Рассчитает нас хозяин после этого и будет прав. На черта ему такие слуги – самого убивают, а прислуга и не пошевелится, и голоса не подаст!
О том, что сама она отлучилась поболтать к знакомой горничной из соседнего переулка и тоже не смогла поучаствовать в сцене со стрельбой, Дуся скромно умолчала...
Никак не могли обитатели особняка уснуть в эту ночь... Только сыскной агент Антипов блаженно захрапел, едва коснувшись щекой подушки, – состояние душевного сметения было чуждо его натуре.
За завтраком мужчины продолжили вчерашнюю беседу, стараясь, впрочем, не забывать о чувствах несчастной вдовы. Поэтому о многих неприятных подробностях либо умалчивали, либо говорили полунамеками.
– Итак, версия у нас зародилась убедительная, – рассуждал Антипов. – Но доказательств, таких, знаешь, веских, неопровержимых, за давностью не соберешь...
– Прямые улики собрать трудно, – соглашался Колычев, – но мало ли прецедентов, когда суд при вынесении приговора опирается на совокупность косвенных доказательств. Правда, у хороших юристов любое сомнение принято трактовать в пользу обвиняемого...
– Вот и я о чем! Что мы можем предъявить? Докажем факт давней связи Маркеловых с Бочарниковым – раз; использование Бочарникова для поручений особого рода, как-то криминальных деяний, подтвердит факт его вооруженного нападения на тебя – это два; устройство Бочарникова, который мог претендовать на лучшую должность, простым дворником в дом Покотиловых, устройство предположительно с преступным намерением – три...
– Можно попытаться доказать факт принуждения Маркеловыми Ксенофонта Покотилова к продаже фабрики, – продолжил Колычев. – Потом факты подкупа защитника и свидетелей на процессе – адвокат Бреве, конечно же, не признается, что ему дали взятку, но на Ксению Лапину можно надавить, здесь шанс есть. И еще раз, со всем тщанием следует опросить прислугу Покотиловых и всех соседей и соседскую прислугу – может быть, кто-то все же случайно увидел, как дворник проник в кабинет хозяина, чтобы украсть оружие, а потом, в роковой день вошел в дом для убийства.
– А еще лучше – поймать чертового Бочарникова и выбить из него признание, – подвел резюме Антипов. – Ладно, дорогие мои, отдыхайте, день сегодня воскресный. Ты, Дмитрий, в церковь к обедне сходи, помолись за свое чудесное избавление от гибели и за спасительницу, рабу Божию Анастасию. А я побежал, мне, как всегда, отдыхать некогда.
– Дмитрий Степанович, вы и вправду пойдете к обедне? – спросила Ася после того, как Антипов покинул дом.
– Да, – улыбнулся Колычев. – Мне ведь есть за что поблагодарить Бога и есть за кого помолиться.
– Пожалуйста, возьмите меня с собой! – попросила Ася. – Я так давно не была в церкви. Вы знаете, мне хочется в храме Божием попросить у Богородицы помощи.
– Ну что ж, давайте рискнем вывести вас за порог моего дома. Обычно я хожу к обедне в церковь Ильи Обыденного в Обыденском переулке, но сегодня мы с вами отправимся в храм Зачатьевского монастыря. До ворот монастыря всего несколько шагов от дома, надеюсь, по дороге вас никто не опознает. Только, Анастасия Павловна, непременно закройте лицо вуалью и в храме выбирайте наименее освещенные места. Вдруг на службу придет кто-либо из ваших знакомых или даже недоброжелателей. Береженого Бог бережет.
На территории монастыря было несколько храмов, возведенных в разное время монастырскими покровителями. Кто только не оставил свой след в Зачатьевском монастыре – и сын Ивана Грозного, бездетный царь Федор Иоаннович с супругой Ириной, молившиеся здесь о ниспослании наследника, и древний род Римских-Корсаковых, чьи владения некогда соседствовали с монастырскими землями. Надвратную церковь Спаса Нерукотворного возвел собственным тщанием царский стольник Андрей Римский-Корсаков, и считалась она с тех пор в их роду чуть ли не домовой... А вот больничная церковь Сошествия Святого Духа появилась здесь относительно недавно, всего-то полвека назад на пожертвования полковницы Головиной...
Колычев, державший под руку Анастасию Павловну, быстро шел мимо богомольцев и вечных церковных нищих, обходя монастырские постройки. Раннюю обедню должны были служить не в большом соборе, построенном лет сто назад архитекторами Казаковыми, отцом и сыном, а в маленькой старинной церкви Рождества Христова. Дмитрий порадовался про себя – он гораздо больше любил эту древнюю, пропахшую ладаном церковку с ее намоленными иконами, помнящими еще Федора Иоанновича, чем помпезный холодный собор с его псевдоготическим стилем.
– Возьмите для меня свечи, – прошептала Ася у входа в церковь.
После того как Дмитрий, расплатившись с церковной служкой, подал Анастасии тонкие желтые свечи, она кивком поблагодарила его, прошла к образу Богоматери «Утоли моя печали» и, откинув с лица густую вуаль, опустилась на колени...
По окончании службы Колычев и Ася, смешавшись с толпой прихожан, вышли за ворота монастыря. Людской поток разделился на два ручейка – одни богомольцы, перекрестившись на надвратную церковь, направились в сторону Остоженки, другие двинулись вниз, к реке, теряясь по пути в окрестных переулках...
Дмитрий видел, что Ася плачет (ее глаза скрывала вуаль, но из-под вуали текли по щекам дорожки слез), и не стал тревожить ее разговорами. Просто предложил ей руку и повел к дому, до которого было совсем недалеко.
Отделившись от других богомольцев, Колычев и Ася переходили дорогу, чтобы скрыться в своем тихом особнячке, когда вслед им грохнул выстрел. Люди с криками кинулись врассыпную. Прикрыв Асю собой, Дмитрий обернулся и увидел, как из-за выступа кирпичной монастырской стены выходит все та же ненавистная фигура «Картуза»-Бочарникова, хорошо различимая на мгновенно опустевшей площадке перед монастырем.
«Опять я без оружия», – обреченно подумал Дмитрий.
И почему в самые опасные моменты он всегда невооружен? Что это – судьба или собственная беспечность?
Между тем, у монастырской стены происходило нечто непонятное. «Картуз» не успел снова прицелиться, как к нему метнулась какая-то темная тень, потом еще одна и еще... Кто-то повис на руке с револьвером, кто-то кинулся Бочарникову под ноги, сбивая его на землю. Вскоре у монастырской стены уже копошился темный людской клубок, состоящий из непонятно чьих рук, ног и голов, а два городовых в форме, появившись как из-под земли, бестолково суетились вокруг, не решаясь ввязаться в драку, и только оглушительно свистели.
Поскольку выстрелы прекратились, к месту происшествия стали подтягиваться любопытствующие, и вскоре клубок катающихся по земле, вцепившись друг в друга, людей поглотила толпа.
Колычев и Ася так и стояли на мостовой, растерянно обнявшись, словно Дмитрий продолжал закрывать спутницу от смертельной опасности.
– Ну, брат, видно, дошла до Господа твоя молитва, второй раз под пулями уцелел, – раздался рядом с ними знакомый голос. – Здравствуйте, Анастасия Павловна! Хорошо ли почивали нынче?
– Благодарствуйте, – машинально ответила Ася, узнав Павла Антипова. – Павел Мефодьевич, что здесь происходит?
– Да вот, изволите видеть, убийцу поймали, сударыня. Я еще с вечера подумал, что он не успокоится и повторит попытку нападения на господина Колычева. А коли он и вас, сударыня, в лицо узнал, так тоже, пардон, убрать не побрезгует, зачем ему лишние свидетели. Так что вчера я телефонировал в Сыскное и распорядился у дома Дмитрия Степановича поставить засаду, чтобы ловить преступника на живца. Ну и сам, для гарантии, тут же заночевал, берег, так сказать, ваш сон. Я чутко сплю, ежели бы сунулся ночью этот молодец, от меня не ушел бы. Только ночью он где-то таился, а к утру вынырнул и дождался, когда вы, господа хорошие, дом покинете. Вот мои орлы и прихватили его с поличным. Теперь не отвертится. И показания по убийству Никиты Покотилова я у него вытрясу – какой резон ему теперь запираться, если так и так на каторгу прямая дорожка, два покушения на убийство тоже не шутка! Только я так смотрю, там какие-то персонажи не из моей пьесы появились. Пойду-ка я их разъясню!
