При появлении одинокого автомобиля «гаишник» встрепенулся и коротко двинул в сторону обочины полосатой «волшебной палочкой».
– Дать десятку? – участливо и с полным пониманием полез в карман Виноградов.
– Посмотрим. – Аркадий Борисович припарковался, где было приказано, и опустил стекло со своей стороны: – Здравствуйте!
– Здравия желаю… Инспектор дорожно-патрульной службы Коровин. Документики попрошу!
– Пожалуйста.
– Та-ак… С охоты?
– Да, товарищ старший сержант! – расплылся в улыбке Шерешевин. – Открытие сезона…
Не выпуская из рук техпаспорт и водительское удостоверение Аркадия Борисовича, Освальд обшарил взглядом салон и переключил внимание на Виноградова:
– Тоже с охоты?
– Да, конечно, – кивнул Владимир Александрович и условным жестом дотронулся до козырька своей камуфлированной кепки-«афганки».
– С оружием все в порядке?
– В каком, простите, смысле?
– Очень много незарегистрированного… Давайте-ка багажничек посмотрим!
– Да, пожалуйста. – Вид у Шерешевина был не слишком довольный, но вполне естественный. Так же естественно он потянулся к ключам в замке зажигания, но в последний момент спохватился: – Извините… Мне глушиться нельзя – без аккумулятора еду. Ребята дали на базе завестись только, мой замкнуло намертво.
– Замкнуло… Значит, придется ключик с колечка отцепить! А то хитрые все такие…
– Послушайте, командир, – встрял Владимир Александрович. – Может – того? Штраф на месте, и мы поехали?
Получилось некстати.
– А за что это – штраф? Так вот сразу?
– Ну мало ли… Все мы люди, все че-ловеки, командир!
– Документы имеются? – посуровел «старший сержант». – Выйдите из машины! И вы тоже…
– Ради Бога, – фыркнул Виноградов. Выбираясь наружу, он заметил, что второй «гаишник» уже внимательно следит из-за руля за развитием событий. – Делать, что ли, нечего?
– Разберемся! Водитель, вас не касается?
– Да-да, я уже… – Шерешевин неловко дернулся и повернул остававшийся в замке зажигания ключ. Машина заглохла. – Вот, черт его!
– Открывайте.
– Секундочку… Уже иду!
Ничего для себя интересного или криминального бдительный «инспектор» в багажнике не обнаружил.
– Можете закрывать.
– Послушайте, командир! – проявил инициативу Владимир Александрович. – Может, вы хоть тогда завестись нам от своего аккумулятора дадите? Раз уж так получилось…
– Почему же не дать? – Видно, что проверяющий чувствовал себя несколько виноватым. Но лица терять не хотел. – Это чьи вещи – в салоне? Ваши?
– Вон мое, а это – водителя…
– Предъявите!
– Зачем это еще? На каком основании? – Возмутившись для порядка, Владимир Александрович расстегнул рюкзак: – Любуйтесь!
– Ладно… Вы тоже – предъявите.
– Товарищ старший сержант! – неожиданно занервничал Шерешевин. – Отпустите нас, а? Еще заводиться сейчас, потом ехать…
– Поедете, – пожал плечами «инспектор». Вид у него был упрямый – вроде носорога на тропе войны. – Ну?
– Я буду жаловаться! Вы не имеете никакого права делать обыски без санкции прокурора, ясно? – Аркадий Борисович покраснел и стал даже несколько выше ростом.
– Жалуйтесь. – В такой ситуации всякий уважающий себя милиционер должен был разозлиться. – Будете требование выполнять, или оформим протокольчик? За злостное неповиновение…
– Нате! – Шерешевин дернул в сердцах за шнуровку своего рюкзака – отчего она еще больше запуталась. – Ну вот…
Это получилось у него довольно ловко. Но еще более подогрело желание Освальда поинтересоваться, что же там все-таки внутри.
– Не торопитесь. Не надо нервничать!
– Прекратите издеваться! Я так этого не оставлю… Вы в каком районе работаете? Кто начальник ГАИ?
– В чем дело? Что вы кричите?
– Товарищ… майор! – Боясь ненароком понизить собеседника в звании, Шерешевин повернул голову к подошедшему милиционеру. – Он уже просто не знает, к чему прицепиться! Нам теперь не уехать даже…
– В чем дело, Коровин? – Ясно было, что лепет водителя офицера интересует мало.
– Да вот… Отказывается предъявлять багаж! Может, у него бомба краденая? Или наркотики.
– Господи, ну о чем вы говорите… Какая бомба? Господи!
– Гражданин, придется предъявить.
– Это безобразие! Я буду жаловаться!
– Коровин, составляй протокол… И чего вы себе приключений на задницу ищете?
– Ну ладно… – Аркадии Борисович повозился немного и открыл рюкзак. Одной рукой вытащил темный брезентовый сверток, другой – растянул открывшуюся горловину. – Довольны?
– А это – что? – не поддался на манипуляцию «Коровин».
– Где? – То, что Шерешевин держал в руке, Владимир Александрович сначала принял за ватную куртку.
– Вот это у вас – что такое?
– Вещи мои… белье мокрое!
– Покажите! – скомандовал Освальд и, не дожидаясь ответа, потянул край материи на себя. – Е-мое…
В образовавшуюся щель на грязный резиновый коврик высыпались упакованные в полиэтилен бруски: один, второй, третий… Характерный цвет и портреты президента не оставляли сомнений.
– Деньги!
– Доллары, – поправил Владимира Александровича один из «инспекторов». – Сколько же здесь?
– Это не мои, – сглотнул слюну обмякший Аркадий Борисович.
– Разберемся! – Освальд уже тянул из кобуры пистолет: – Ну-ка, руки на капот… Быстренько!
– Я-то тут при чем? Вы чего? Я же просто по пути с ним поехал, случайно… – Голос у Виноградова зазвучал жалобно и беззащитно.
– Р-разбер-ремся! Слышь, Палыч, вызывай дежурного.
«Офицер» помчался обратно к машине, а Освальд, казалось, вошел во вкус:
– Руки на машину, я сказал! Ноги чтоб шире плеч…
В следующую секунду Владимир Александрович перехватил его запястье и ударом локтя отбросил стоящего сзади «инспектора» под колеса. Поднял выпавший пистолет:
– Стой! Стой, сука!
Уже поравнявшийся с машиной напарник Освальда обернулся – автоматически зашарил рукой по кобуре.
Виноградов выстрелил. Потом второй раз… Он знал, что патроны холостые, но все равно получилось до жути натурально: милиционер покачнулся, мотнул головой и осел в придорожную грязь.
– За этим присмотри! – скомандовал оцепеневшему Аркадию Борисовичу майор, а сам подбежал к мишени: – Готов…
Открыв дверцу, он затащил обмякшее тело на водительское сиденье и придал ему более или менее естественный вид. Нахлобучил фуражку.
– Эй! Иди сюда. – Он наклонился и дернул за рычажок рядом с левой ногой «покойника». Захлопнул дверцу. – Шевелись, козел! …
Когда Шерешевин уже прошел почти половину пути, за спиной его зашевелился Освальд. Изображая тяжелое сотрясение мозга, «старший сержант» попытался встать.
– Отойди-ка… – Времени на то, что бы бегать от автомобиля к автомобилю, не оставалось. Поэтому Виноградов просто выстрелил в третий раз – и неожиданно артистично его помощник упал на подкосившиеся руки. – Да не дрожи, козел, – тебя не трону! Хотя и стоит…
Надо было достать аккумулятор, поставить его на «Москвич», завестись и потом вернуть обратно – а в одиночку это не получалось, тем более с пистолетом в руке.
– А зачем возвращать? – спросил немного осмелевший в совместном труде Шерешевин.
– Идиот! Если обнаружат, что аккумулятор пропал, – станут версии отрабатывать. И в конце концов на мужиков с базы выйдут – понял? А там до нас два шага… Позже, уже по дороге, он снизошел и до других комментариев:
– Я бы тебя тоже шлепнул, но… Там пост ГАИ на въезде в город, да и вообще. Перекроют, не дай Боже, дороги – куда я на чужой тачке?
– А потом? Потом… вы меня убьете?
– Хотелось бы! – Это было сказано настолько искренне, что Аркадий Борисович покрылся холодным потом. – Но нельзя…
Виноградов еще чуть-чуть насладился ужасом сидящего за рулем человечка и продолжил:
– Если с тобой сейчас случится что – сразу на меня подумают. Мы же уехали вместе? Вместе! А у них и охотничий билет мой записан, и Вадика, если что, растрясут… Кому это надо? А так – бабками поделишься и живи себе дальше.
