– Бульвар Санта-Роза, – объявил Сотников. – Как видишь, вполне опрятный. И в окрестных домах проживают небедствующие слои населения. На той стороне Тринидад – она ничем не хуже. Вглубь лучше не ходить, но прогуляться по тротуарам вечерком можно. Сейчас проедем мимо президентского дворца – он здесь же, на Санта-Роза…

Главное здание в стране было утоплено в глубину квартала. Вдоль тротуара тянулась плотная вереница пальм. В России ее бы назвали лесополосой. За пальмами простиралась лужайка размером с пару футбольных полей, окольцованная подобием французского сада. Вытянутое здание с колоннами имело три этажа, вычурный фасад, башенки на крыше – и смотрелось, в принципе, достойно, глаз не резало.

– Не Кремль, ясное дело, – комментировал Виталик. – И даже не занюханный Елисейский дворец, но смотрится неплохо. В этом же квартале несколько министерств, включая минобороны, парочка посольств, включая американское, другие административные здания. Сейчас проедем еще немного и свернем на Калле Виста, а потом на Аламеда – там наше прибежище…

В разрывах между зданиями на восточной стороне блестело море. В нарядном центре за зеркальными витринами работали магазины, зазывали распахнутыми дверьми питейные и закусочные заведения. Примыкающий к Санта-Роза бульвар тянулся вдоль моря. Улица Аламеда уходила вправо. До моря здесь было метров четыреста. Чувствовалась свежесть, жара уже не казалась столь удручающей и безвыходной. Двухполосная дорога тянулась мимо густых посадок и цветочных аллей. Вездесущие пальмы, какие-то диковинные ветвистые деревья. Работали кафе, парочка ресторанов. Парковочные места оттеняли стриженые кусты. Прятались в тени летние веранды. Большого наплыва посетителей не наблюдалось. Не сказать, что улочка была безлюдной, но все же не такой оживленной, как Санта-Роза. Посольство находилось метрах в трехстах от бульвара, напротив симпатичного заведения.

– Пять гектаров полезной площади, – просвещал Сотников, подводя «Мустанг» к решетчатым воротам. – Ограда, а внутри комплекс посольских зданий. Суверенная территория Союза ССР. Непосредственно посольство – перед нами, за ним парк, жилые корпуса, медпункт, магазин и даже школа с детским садиком, хотя последние – в миниатюре. Штат небольшой, сотрудников с семьями – еще меньше, но детки есть, а оставлять их неучами – как-то не по-советски.

Посольство окружала стильная ограда с «крепостными» зубцами на гребне. За забором под кронами деревьев пряталось трехэтажное модернистское строение с плоской крышей и утопленными в кладку окнами. Из дверей КПП высунулся мужчина в легкой форменной рубашке, кивнул Сотникову. Заскрипели, откатываясь, решетчатые ворота.

– Местечко, кстати, нормальное, – завершал «всеобуч» Виталик. – Тихо здесь, спокойно, уютно. До моря рукой подать. Посещать заведения не возбраняется. Рекомендую «Эль-Кихот», он как раз напротив. Кормят несложно, обстановка расслабляющая. Все цэрэушники знают, что тут наши столуются. – Виталик осклабился. – Одного пытались завербовать, но не вышло. Дальше ресторан неплохой – «Торо Браво» – все бы ничего, но дороговатый. Дальше тоже заведения сносные – «Севилья», «Каса Моно». Делать будет нечего – походи, отведай местную кухню, без впечатлений не останешься. А сейчас давай пешком через КПП, представься парням, покажи бумаги, потом дуй к послу – вручай, так сказать, верительные грамоты. Он должен быть на месте. На особое внимание не рассчитывай, трудящимся тут не до тебя. Вчера, например, еще двое заехали из технического персонала. Может, оно и к лучшему, зачем нам светиться? – Сотников подмигнул, а когда спутник покинул машину, устремил рычащий «Мустанг» в образовавшееся пространство…

В посольстве было чисто, опрятно. Заплетались коридоры. Гудели устрашающих размеров кондиционеры. Вадим оставил чемодан на первом этаже – чай, не Одесса, не своруют, – сам устремился на второй. Посол Девятов оказался крупным солидным мужчиной с жестким ежиком на голове. В волосах серебрилась седина, что придавало советскому посланнику еще больше выразительности. Он сидел за столом и что-то размашисто писал. Со стены строго смотрели генеральный секретарь и пара незнакомых товарищей – видимо, основоположники советской дипломатии. Объектом внимания, как и было предсказано, Светлов не стал. Посол был в курсе прибытия товарища (товарищ из Комитета, но цель визита оставалась за скобками). Юрий Александрович оторвался от своих дел, просмотрел бумаги, смерил взглядом нового работника.

– Хорошо, Вадим Георгиевич, с прибытием, вас ждали. У вас ведь свое начальство, верно? – У посла был раскатистый бархатистый голос. – Пройдите в административно-хозяйственный отдел к Виктору Павловичу, вас поставят на довольствие, предоставят жилье. Впервые в этих краях? Тогда рекомендую прослушать лекцию и пройти инструктаж – что можно, а что нельзя. Страна непростая, и обстановка сложная.

– Обязательно, Юрий Александрович, – учтиво отозвался Светлов. – Вам, конечно, известно, какое ведомство я представляю. Это не связано с чем-то чрезвычайным, происходит усиление – в связи с сокращением численности сотрудников секретного отдела. Не надо беспокоиться, проводятся плановые мероприятия, и для вашего учреждения ничего не изменится. Большая просьба не обсуждать с подчиненными мое появление и не строить версии о его причинах. Я сотрудник объединения «Проммашэкспорт», у меня свои задачи, а что подумают все остальные – это их личное дело.

– Как скажете, Вадим Георгиевич. – Посол пожал плечами, задержал взгляд на новом сотруднике. Мимолетная тень набежала на его чело. – У вас еще есть вопросы?

– Хотелось бы получить автотранспорт для служебного пользования.

– Это не ко мне, Вадим Георгиевич. – Девятов немного расслабился. – Напишите заявку и отдайте ее Виктору Павловичу. Вам что-нибудь подберут. Но сразу хочу предупредить – на премиальное авто лучше не рассчитывать. Автопарк у нас изношенный, дышит на ладан… как, впрочем, и по всей стране. С прибытием в Гвадалар, Вадим Георгиевич, надеюсь, вы быстро и качественно выполните свою работу.

Иллюзий он не питал – народ все поймет правильно. Гибель Бахметьева, нездоровая обстановка в коллективе, как бы ни уверяли в обратном. То, что что-то не в порядке, знали или догадывались все. Жилой комплекс располагался в южной части территории, за тропическим садом, через который были переброшены дорожки. Несколько зданий переменной этажности, соединенные переходами, пожарные лестницы, компактные балконы. В половине восьмого вечера было темно, как в глухую ночь. Жилище из двух комнат, не блещущих габаритами, находилось на третьем этаже. Спальня совмещалась с гостиной, кухня – со столовой. Приготовление еды собственными руками в планы не входило. Вода из душа лилась теплая – это устраивало. Лезть в кипяток в такую жару было бы самобичеванием. Тусклый фиолетовый свет растекался по квадратным метрам – словно вместо традиционных ламп здесь использовали кварцевые. Шевелился тюль под дуновением ветерка. Злобно гудел кондиционер на балконе, иногда делал паузы в работе, устанавливалась хрупкая тишина. И в этой тишине было слышно, как стрекочут цикады на лужайке. Форточки и дверной проем перекрывала марля, но кровососы все же проникали в помещение, приходилось обливаться «дэтой» – благо этого добра хватало. Вадим курил на балконе, прислушивался к звукам. Завелся кондиционер – он с досадой выбросил окурок в пепельницу, отправился в номер. Час назад покормили в столовой – без изысков, но терпимо. Часть вопросов, связанных с вселением, уже решилась. Он подошел к двери, прислушался. Извне доносились голоса, играла музыка. Коридоры в зданиях затейливо переплетались, было такое ощущение, что их проектировал Сальвадор Дали.

Усиливалось гнетущее состояние. Подобное случалось регулярно, когда он оставался один. Проверил зачем-то плитку – работала. Заглянул в миниатюрный холодильник – мышь повесилась. Прошелся по навесным шкафам, обнаружил чистую посуду, какую-то крупу, похожую на гречку, но не гречку. Извлек из глубины шкафа недопитую бутылку кубинского рома. Видимо, у предыдущих жильцов не хватило сил его допить. Вадим угрюмо разглядывал находку, понюхал – точно ром. Поколебавшись, извлек из шкафа граненый бокал, занес над ним емкость, чтобы налить. Сошлись в яростном противостоянии силы в душе и организме. Бокал остался чист. Со вздохом он заткнул бутылку пробкой, убрал на место, с глаз долой – из сердца вон… Снова курил под открытой форточкой, наблюдая, как треплется марля. Близость моря отчасти избавляла от зноя, но могла бы это делать эффективнее. Ровно год назад Вадим потерял жену. Алена Светлова работала переводчицей в структуре, приближенной к МИДу, находилась на четвертом месяце беременности. В тот день спешила домой после работы, оба задержались, был уже вечер. Автомобильное движение в центре столицы сходило на нет. Трагедия произошла на углу улицы Горького, недалеко от Арбата. Машина ГАИ преследовала нарушителя – с ревом сирены, с мигалкой. Юркие «Жигули» улепетывали от стражей дорожного порядка. Автомобиль носило по всей ширине проезжей части. Уходя в поворот, «Жигули» подрезали «Москвич» с законопослушным водителем, как на грех оказавшимся на пути. У водителя был опыт вождения, но он растерялся, вылетел на тротуар, сбив двух пешеходов. Молодой человек впоследствии вылечился, хотя и остался хромым. Алену отбросило к стене, вдобавок к переломам у нее оказался разбит затылок. Нарушитель и преследователи умчались. Законопослушный водитель бросился к девушке, пытался привести ее в чувство, но сделал только хуже. Алена умерла, не приходя в сознание. Светлову сообщили, когда он убегал с работы, – окликнул дежурный по управлению, которому сообщили о случившемся по телефону, – весь какой-то бледный, заикающийся… У тещи той же ночью случился сердечный приступ, но женщину вытащили с того света. Вадим окаменел, несколько дней не понимал, что происходит. Давно хотели завести ребенка, да все откладывали. Потом решились, казалось, все просчитали… Неделю спустя он вышел на работу, но все валилось из рук, призраки жены и нерожденного ребенка стояли перед глазами. Доходило до галлюцинаций. Начал пить – в будни немного, лишь бы избавиться от наваждения, а перед выходными надирался в хлам, хорошо хоть хватало ума запираться и прятать ключ от самого себя. Наутро умирал от похмелья, искал эти проклятые ключи. Из дома сор не выносил, но коллеги были в курсе. «Мы все понимаем, майор, – сказал генерал-лейтенант Нежинский, – такое пережить – не дай бог кому. Но и ты пойми. Даю неделю. Либо так, либо эдак». Вадим победил себя, все запасы спиртного, скопившиеся в доме, слил в унитаз. Голова приходила в порядок, мозги работали. Долгое время не мог улыбаться, но это и не требовалось. Случилась длительная командировка в Венгрию, где он практически восстановился. Разменял квартиру – взял поскромнее и подальше от центра. Поддерживал отношения с тещей, с подругами покойной Алены. Чего это стоило – тема для отдельного психиатрического исследования…