Так значит, это и есть тетушка патрульного Манкузо. Только у патрульного Манкузо тетушкой может быть нечто подобное, фыркнул себе под нос Игнациус.

— В-воо! — радостно орала миссис Райлли. — Санта!

— Смотрите, детки, — заорала в ответ седая тетка, точно рефери на поединке профессионалов, и затряслась в шейке все ниже и ниже, пока чуть было совсем не рухнула на пол.

— О, мой Бог! — сказал Игнациус ветерку.

— У тебя брюхо надорвется, — рассмеялась миссис Райлли. — Ты мне прямо в подпол провалиссься.

— Может, уже хватит, тетя Санта? — угрюмо промолвил патрульный Манкузо.

— К чертям, не хочу я останавливаться. Я только начала, — ответила женщина, ритмично подымаясь с пола. — Кто сказал, что бабуси больше танцевать не могут?

Раскрыв руки, тетка заскакала по взлетной полосе линолеума.

— Боже-Сусе! — греготнула миссис Райлли, опрокидывая бутылку виски себе в стакан. — А если Игнациус вернется и все это увидит?

— Игнациуса на хуй!

— Санта! — ахнула миссис Райлли, шокированная, но, как заметил Игнациус, слегка довольная.

— А ну прекращайте немедленно! — завопила мисс Энни из-за своих ставней.

— Это еще кто? — спросила Санта у миссис Райлли.

— Прекратите, пока я легавым не позвонила, — донесся до них приглушенный крик мисс Энни.

—  Прошу тебя, хватит, — нервно взмолился патрульный Манкузо.

Дарлина за стойкой бара разливала воду по отполовиненным бутылям с напитками.

— Эй, Дарлина, послушай только, какое говно, — скомандовала Лана Ли, сворачивая газету и придавливая ее пепельницей. — «Фрида Клаб, Бетти Бампер и Лиз Стил, все проживающие по адресу ул. Св.Петра, 796, прошлой ночью были арестованы в салоне „Эль Кабалло“, дом 570 по улице Бургундии, и оштрафованы за нарушение спокойствия и создание угрозы общественному порядку. По словам офицеров полиции, производивших арест, инцидент разгорелся, когда одной из женщин сделал предложение неопознанный мужчина. Две спутницы женщины ударили мужчину, который бежал из салона. Женщина по фамилии Стил швырнула табурет в бармена, а две другие угрожали посетителям салона табуретами и разбитыми пивными бутылками. Посетители салона утверждают, что на сбежавшем мужчине были туфли для игры в кегли.» Ну что ты тут скажешь? Вот такие типы и похабят весь Квартал. Какой-нибудь честный Джо хочет позажигать с такой коблой, а они его за это лупят. Было время, когда тут все славно и правильно было. А теперь — одни коблы с педиками. Не удивительно, что бизнес завонялся. Терпеть не могу кобел. Просто не перевариваю!

— А к нам по ночам таперича одни шпики и ходют, — сказала Дарлина. — И почему только шпиков на таких баб не насылают?

— Да это заведение уже просто в чертов участок превратилось. Я тут сплошной благотворительный концерт устраиваю для Ассоциации Полицейского Человеколюбия, — с отвращением произнесла Лана. — Пустой зал, да кучка легавых знаки друг другу подает. И полдороги за тобой следи, за недоумью, чтобы ты им бодяги не впарила.

— Ну, Лана, — взмолилась Дарлина. — Ну откуда ж мне знать, кто из них легавый? По мне так все едины. — Она высморкалась. — Я ж заработать на жизнь стараюсь.

— Легаша по глазам вычислить можно, Дарлина. Они очень самоуверенны. Я в этом бизнесе слишком долго. Я каждый легавый прихват знаю. Купюры меченые, костюмчики липовые. Если по глазам не можешь, смотри на деньги. На них полно черточек карандашных — крапленые.

— А как я деньги должна видеть? Тут так темно, что и глаз не разглядишь.

— Ну, нам с тобой что-то нужно будет делать. Я не хочу, чтобы ты у меня тут на табуретках рассиживала. Попробуешь как-нибудь вечером толкнуть двойной мартини начальнику полиции.

— Тогда дай я на сцену выйду и станцую. У меня потрясный номер есть.

— Ох, да заткнись же ты! — заверещала Лана. Если Джоунз прознает о полиции в заведении по вечерам — прощай, швейцар за полцены. — Послушай сюда, Дарлина, только не говори этому Джоунзу, что у нас тут вдруг весь департамент по ночам обретается. Ты же знаешь, как цветные на фараонов реагируют. Он может испугаться и сбежать. В смысле, я паренька выручить хочу, чтоб по улицам не околачивался.

— Ладно, — ответила Дарлина. — Только я так ни шиша не заработаю, если бояться буду, что чувак на соседней табуретке — из полиции. Знаешь, что там тут надо, чтоб бабок заколотить?

— Что? — зло осведомилась Лана.

— Нам тут надо животное.

— Что? Господи Иисусе.

— Ни за какими животами я тут подтирать не собираю, — высказался Джоунз, шумно стуча шваброй о ножки табуретов возле стойки.

— Иди сюда и хорошенько посмотри под этими табуретками, — позвала его Лана.

— О! В-во! Это где я кусок прохлопал? Эй!

— Посмотри в газету, Лана, — продолжала Дарлина. — Почти в каждом клубе на всей улице есть себе животное.

Лана перелистнула газету на страницу развлечений и сквозь туман Джоунза вгляделась в объявления ночных клубов.

— Ну, у маленькой Дарлины винтики заработали. Тебе бы, наверное, хотелось управлять этим клубом, а?

— Нет, мэм.

— Так вот, запомни, — произнесла Лана, пробегая пальцем по рекламам. — Смотри сюда. У Джерри завели себе змею, в 104 — голубков, тигренок, шимпанзюк…

— И вот туда-то люди и ходют, — сказала Дарлина. — Нужно же ж равняться на других в таком бизнесе.

— Большое спасибо. Поскольку это твоя идея, то предложения у тебя есть?

— А я предлагаю голым совать одногласно против того, чтоб зоопарк тута не заводить.

— Занимайся полом, — велела Лана.

— Можно взять моего попугайчика, — предложила Дарлина. — Я с ним такой убойный танец репетировала. Птичка очень умненькая. Послушали б, как она разговаривает.

— А в цветных барах народы всяко птицев вовнутрь не пускают.

— Ну пожалейте птичек, — взмолилась Дарлина.

— В-во! — произнес Джоунз. — Гляди-ка. Ваш дружок-сиротка тока подкатил. Пора гуманитарнось разводить.

Джордж сутуло протиснулся в дверь — мешковатый красный свитер, белые джинсы и бежевые цыганские сапоги с заостренными приплюснутыми носами. На обеих руках у него виднелись татуировки кинжалов, нарисованные синим пастовым карандашом.

— Извини, Джордж, для сироток сегодня ничего нет, — поспешно сказала Лана.

— Вишь как? Сироткам таперича лучше в Единенный Фон поддавать, — вымолвил Джоунз и подул дымом на кинжалы. — У нас и так финанцы поют романцы. Благодарительнось дома начинается.

— Чо? — переспросил Джордж.

— В наше время в приютах кого тока не держут, фулиганов всяких, — заметила Дарлина. — Я б ничего им не давала, Лана. Он там какие-то шашли-машли крутит, точно тебе говорю. Если этот пацан — сиротка, то я — королева Англии.

— Поди сюда, — велела Лана Джорджу и вывела его на улицу.

— Чё такое? — спросил тот.

— Я не могу разговаривать, когда эти придурки рядом, — ответила Лана. — Слушай: наш новый швейцар — совсем не то, что было раньше. Этот умник у меня выспрашивать про сироток начал, как только тебя увидел. Я ему не верю. У меня уже и так с мусорами дела.

— Так возьми себе нового. Вон сколько чуваков вокруг.

— За те башли, что я ему плачу, я б даже слепого эскимоса нанять не смогла. Я с ним типа договорилась, как бы со скидкой. И он думает, что если попробует ноги склеить, его загребут за бродяжничество. Такая вот у нас сделка, в общем, Джордж. В смысле, в моем бизнесе всегда нужно ухо востро держать насчет выгоды. Понял?

— А чё со мной?

— Этот Джоунз уходит на обед с двенадцати до полпервого. Поэтому ты приходи без четверти час.

— И чё я должен делать с этими пакетами весь день? Я ничё не могу сделать до трех часов. И не хочу это барахло с собой повсюду таскать.

— Сдай на автостанцию. Мне наплевать. Только сделай так, чтоб с ними ничего ни-ни. До завтра.

И Лана снова зашла в бар.

— Хорошо, если ты дала этому пацану от ворот поворот, — сказала Дарлина. — Сдать бы его в Бюро по Улучшению Бизнеса.