— Изабелла, — ответила девушка с улыбкой. — Спасибо, что помог нам, Хортин.

— Рад нашей встрече, Изабелла, — сказал коблинаи, вновь церемонно поклонившись.

Джон догадался, что взаимное представление проходит с соблюдением хотя бы минимальных правил вежливости, и тоже склонил голову:

— И мы рады нашей встрече, Артани-киран Хортин.

— Мы не могли не прийти вам на помощь, — изрек тот. — Ибо ни страшная погибель в огне, ни века смертного плена, ни унижения и страдания, ни даже крушение последних следов нашего царства не вселили бы в народ коблинай столь черной неблагодарности. Ты уже, я полагаю, понял, сэр Джон, что нас давно нет в живых. Нас убил Змей, захвативший гору, и по смерти остались мы только в наших творениях.

— Царство призраков, — пробормотал Джон, вспоминая Хрустальный зал.

Хортин покачал головой:

— Не совсем. Да будет вам ведомо, люди, что ни коблинаи, ни прочие создания Вседержителя, кроме вас, смертных, не обладают душой и, стало быть, не могут обратиться призраками, как это порой происходит с людьми. Наша жизнь является жизнью не души, но сущности, каковая выражается во всем, что нас окружает. И в том заключается наше бессмертие, и таков непостижимый замысел Вседержителя, в который мы верим и которому, по мере сил наших, стараемся следовать. Ведет же этот путь нас к продолжению жизни в наших творениях, однако Змей уничтожил все. Теперь мы и впрямь подобны человеческим призракам.

— Что же дальше? — спросила Изабелла.

— Напрасна грусть в твоем голосе, юная дева, — улыбнулся Хортин. — Хотите ли знать, отчего лишь вы, люди, называете Вседержителя Создателем? Причина сего заключается в том, что вы меньше нашего знаете о мире, и мнится вам, будто вы знаете все, что было Создано. Нам же ведомо больше, и проста для нас истина, что Сотворенное бесконечно в своем многообразии. Потому мы говорим «Вседержитель», ибо со всей достоверностью ведаем лишь бесконечную власть им сотворенной Судьбы.

— Есть уголок и для таких, как мы, — продолжил он, помолчав. — Мир земли не единственный во Вселенной. Над всеми царствует Эдем, у каждого есть Бездна, и бесконечно число их. Гора, что по милости Змея получила имя Драконовой, существует не только на земле. В такую же гору в другом мире мы и должны были уйти, когда Змей обездолил нас в мире этом. Но мощь его была такова, что запер он нас в осиротевших камнях и много веков наслаждался нашими страданиями.

— Так, значит, убив Змея, мы разрушили чары? — понял Джон.

— И принесли нам долгожданную свободу! — торжественно провозгласил Хортин. — Могли ли после этого мы оставить вас? О нет! Былою властью своей я оградил вас от обвала и перенес сюда, на грань миров. Отсюда мы разойдемся разными путями. Я покажу вам обратную дорогу к вашей земле, а потом уведу народ коблинай в нашу новую обитель. — Хортин огляделся и добавил: — И, боюсь, сделать это нужно как можно скорее, ибо не бесконечны силы моих подданных, что держат на плечах гнет обвала, я же, как встарь, увлекся велеречивым извитием словес. — Он улыбнулся и вдруг рассмеялся, не удержавшись. — Простите, братья, но, о Вседержитель, как же славно вновь почувствовать себя живым! И как радостно произносить слова благодарности… Что ж, друзья мои люди, надо нам и впрямь расставаться. А жаль… Но не будем тратить время на жалость! Тогда бы уж стоило пожалеть и о том, что не могу я принять вас в Хрустальном чертоге, где, бывало, проходили встречи всех народов, гостивших у меня, в царстве коблинай в Аэр-Гол-на-Ил. Да и о том, что никто и никогда уже не примет кого-либо в Хрустальном чертоге… Нет, не будем тратить ни времени, ни слов.

Сделав шаг к людям, он положил им на плечи свои сильные руки. Черты лица его, будто и в самом деле искусно высеченные из крепчайшей скалы и способные вместе с тем выражать и величие базилевса, и мальчишескую радость жизни, тронула светлая печаль.

— Чего мне действительно жаль, так это того, что я слишком мало могу сделать для вас. Знайте, сэр Джон и Изабелла, каким бы ни оказался мир, в который уходят коблинай, он еще огласится звоном песен, и ваши имена оживят его. Память о вас будет вечна. Прости, сэр Джон, что я тебя напугал, это до моей вине Изабелла была подобна умершей, но только так я мог привлечь ее на грань миров и обратиться к ней. А теперь слушайте меня. На грани миров лежит сейчас вся эта часть пещер, потому и нашли вы сокровища эльфов. Я не знаю, каков теперь мир земли, но этим сокровищам не место здесь, в сердце каменной могилы. Возьмите таланты, а главное — возьмите Кольцо Путешествий. Надень его на палец, сэр Джон, и ни на миг не отпускай руки Изабеллы. Ты не знаешь, как пользоваться Кольцом, но моя сила незримо поможет тебе, и вы сумеете выйти наружу. Просто идите вперед. Вон туда, ведь вам еще нужно забрать вашего спутника.

— Гарри? — воскликнул Джон. — Неужели он жив?

— А как же, — улыбнулся Хортин. — Не знаю, кто из смертных ковал ваши доспехи, но этот мастер знал некоторые секреты нашего народа. В былые времена коблинай варили сталь, которой нипочем было дыхание драконов и огненных гор. Ваш Гарри без сознания, но жив и тоже лежит на грани миров, в окружении моих подданных. Поспешите, друзья.

— Где же Кольцо? — спросил Джон.

— Оно в сундучке.

Хортин подвел людей к вместилищу заветных талантов. Сундучок оказался довольно легким. Замка на нем не было, но крышка открывалась под легким нажимом. На дне лежало несколько монет, дюжины полторы, как и сказал Аннагаир, крупных, в пол-ладони, и тусклых от времени, так что не составляло труда заметить среди них сияющее лучистым светом — оттенка Венеры на восходе — кольцо.

— Вот оно, — сказал Хортин. — Поспешите.

Джон взял сокровище, но, прежде чем надеть его на палец, протянул коблинаю правую руку.

— Так у нас принято, — пояснил он. — Так мы выражаем добрые чувства.

Хортин неуверенно повторил его жест, но улыбнулся крепкому рукопожатию.

— Спасибо за все, Хортин. Да благословит Бог судьбу коблинай. Прощай.

— Прощай, человек. Я рад, что последним в этом мире встретил тебя. Прощай и ты, юная дева, будь счастлива, тем более что за счастьем тебе далеко ходить не нужно.

— Прощай, — прошептала Изабелла и почему-то смутилась.

Хортин отступил, тая во мраке, и Джон поспешил надеть на палец Кольцо Путешествий. Они с Изабеллой встали на ноги. Сундучок Джон взял под мышку.

— Странное чувство, — сообщил он девушке. — Стою как в гигантской могиле, с эльфийским кольцом и мечом, в священной Короне Бессмертных и даже с эльфийским ларцом… тьфу ты, еще и стихами говорю. Вряд ли даже кто-то из эльфийских владык держал в руках все это разом.

— Вид у тебя тоже странный, — успокоила Изабелла с улыбкой. — Как у очень жадного короля. Идем, Хортин показал нам, где мы найдем Гарри.

Но как? Сплошная стена завала не расступалась, хотя на что-то подобное Джон, правду сказать, сильно надеялся.

— Идите… — едва донесся до них слабый голос.

Джон сделал шаг, второй. Присмотрелся, шагнул в третий раз. Видимая картина как будто не менялась, но к стене он не приблизился. «Нормальное волшебство, — подумал молодой граф. — Наверное, это даже лучше расступающихся скал: они наверняка напылили бы…» Вовремя спохватившись, он взял за руку Изабеллу, и они пошли.

Все вперед и вперед. Не торопясь, словно боялись, что спешка разрушит волшебство. Это не потаенная тропа Пина, по которой можно было бежать сломя голову. Лес в любом случае ближе к человеку, чем горы, ведь в лесу больше жизни, лес может принять человека, тогда как горы, скорее, снисходительно соглашаются его терпеть.

Гарри не то чтобы вынырнул из-под отступающей скалы, а просто вдруг оказался на пути, Изабелла на него чуть не наступила. Они тотчас склонились над другом.

Откинув маску шлема, Джон убедился, что лицо Гарри не пострадало, если не считать того, что только жалкие следы остались от его ресниц и пышных усов. Дышал он хрипло, но ровно, пульс опасений не вызывал. Джон с облегчением вздохнул и привел его в чувство, полив водой из фляги.