Он промолчал, продолжая сверлить меня взглядом, но его ответ не и требовался. Конечно же, он всё прекрасно знал.
Хассараг со своим выводком…
Это было даже не смешно.
Зная возможности выдрессированных им вампиров, я уже понимал: здесь и сейчас поляжет весь наш отряд, когда дело дойдёт до драки. Не «если» — когда. Нам не стоило обманываться их уровнями. Хассараг отлично натаскал своих «птенцов». И если с ними мы ещё как-то справимся, то насчёт вампира я был не так уверен. Его можно одолеть только одним способом — сменив ипостась.
Вампиры чудовищно быстры.
И даже, если отбросить возможность скрытного перемещения, в которых они, несомненно, мастера — наша ситуация останется неизменной. Нам — крышка, если я что-то сейчас не придумаю.
Уже то, что древний вампир пока разговаривает с нами, пока не предпринимая никаких попыток напасть — вселяет призрачную надежду на то, что дело можно решить миром. Можно было бы решить, если бы не полыхающее зарево за его спиной. Можно было бы решить, если бы не его предательство.
Лица «птенцов» были отстранёнными, но я понимал: достаточно его слова, чтобы они вцепились нам в глотки. Они никогда не были кланом, всегда подчиняясь только одному существу — Хассарагу.
— Наставник? — опешил Воруван. — Что происходит?
«Может ты и не предполагал, но я знал, что тебе придётся когда-то делать выбор. С кем ты, Воруван?».
Я представлял, что сейчас творится в его душе. Если он вступится за нас — потеряет наставничество у самого лучшего и опытного учителя, который только может существовать для его класса, и поставит крест на своём дальнейшем развитии. А если примет его сторону — потеряет клан и боевых соратников.
Выбор, конечно, врагу не пожелаешь. И я сам не знал, как бы поступил на его месте.
«С кем ты, Воруван?».
Я чуть не пропустил удар, который мог стать последним.
Росчерк улетевшей в «молоко» стрелы стал спусковым крючком. Я едва успел активировать «Ускорение», уклонившись от лапы Хассарага, бритвенно острые когти которой пронеслись в нескольких миллиметрах от моего горла, обдав лёгким ветерком…
«Боевой транс».
«Аура Паники».
Теперь я понимал странности его поведения, которые всегда принимал лишь за эксцентричность и придурковатость древнего вампира. Жаль, что слишком поздно, и при таких обстоятельствах.
Решение взять Боню с собой, было не его блажью. Оно было его подстраховкой. Вампир прекрасно знал, с чем ему придётся столкнуться. Он знал, что не сможет меня остановить, в случае чего. Именно поэтому второй дракон был только равноценным противовесом моим возможностям.
Чтобы наверняка меня остановить. Любой ценой.
Вот только зачем?
Почему Хассарагу важно, чтобы я не добрался до Праруны? Что в ней такого? Ведь это с его молчаливого согласия Боня открыл нашему отряду вход сюда. Для чего тогда это всё было?
Вершина пирамиды взорвалась мелким крошевом, впуская гибкое тело «драколича» внутрь. Полная острых зубов пасть мёртвого дракона распахнулась, и в её недрах я с ужасом увидел формирующийся шар зеленоватого цвета. Когда он его выдохнет — всё закончится моментально.
И я уже понимал, что катастрофически не успеваю.
«Ярость Тиамат».
Рванувшись изо всех сил, почувствовал, как в меня полноводным потоком хлынула божественная мощь, моментально смывая всю усталость в мышцах. Я даже не успел обратиться до конца, когда Боня выдохнул сгустком мёртвой магии в мою сторону, успев сформировать смертоносное заклятие до конца.
Счёт шёл уже на доли секунды, и не успеть я просто не имел права.
Всё, что я мог сделать — во всю ширь распахнуть крылья, закрывая остальных и без остатка впитывая собой чудовищный, по своей концентрации, сгусток некромагии, способный в один миг превратить в прах всё вокруг.
Центральный зал дрогнул от моего яростного рёва, исходившего из пяти глоток одновременно. Даже в теле дракона, я сейчас испытывал ни с чем не сравнимую всепоглощающую боль. Будто сгустком серной кислоты плюнули, стараясь прожечь не только драконье тело, а и вытравить саму суть.
Мои глаза подёрнулись пеленой ярости. Никто не смеет становиться на пути древнейшего из драконов!
Раздражённо хлестнув хвостом, я сумел перехватить несколькими пастями тело Бони, ринувшегося на меня. Не знаю, испытывал ли драколич боль, но костяные пластины, плотным панцирем покрывающие его тело, затрещали в зубах меня-дракона. Сжав челюсти сильнее, попытался придавить передними лапами отчаянно извивающееся тело Бони к полу.
Я-дракон был очень зол.
Зол настолько, что мне хотелось растоптать, разорвать в клочья посмевшего стать на моём пути.
Никто! Не смеет! Мне! Мешать!
Немыслимым движением Боня умудрился извернуться и вцепиться в горло одной из моих голов, но его зубы лишь бессильно скользнули по чешуе, не причинив вреда.
«Не у одного тебя есть защита, ящерица-переросток!» — мстительно подумал я, рванув за край костяную пластину на боку Бони. Треснув, пластина рассыпалась крошевом. «Драколич» снова попытался вывернуться, но безуспешно — разница в массе была существенной.
«Я же тебя сейчас на запчасти разберу, червяк ты полудохлый!».
Сконцентрировавшись на противостоянии с «драколичем», я совершенно не контролировал происходящее за моей спиной, но по вспышкам и так было ясно — отряд вступил в бой. И я очень надеюсь, что им удастся справиться с выводком Хассарага, пока он с «драколичем» сосредоточен на мне.
Почувствовав дискомфорт, я раздражённо дёрнул хвостом, стараясь сбросить возникшую там тяжесть, а в следующее мгновение тело прострелило болью.
Крутанувшись на месте, попытался одной из своих голов достать настырного Хассарага, который как-то умудрился обнаружить в драконьей бронированной туше самое уязвимое чувствительное место и укусить меня туда. Туда, где располагались самые тонкие и мелкие чешуйки. За самый кончик хвоста.
Демоны! Как же это больно!
Моя пасть лишь бессильно щёлкнула там, где мгновение назад находился Хассараг, и этой секунды Боне с лихвой хватило, чтобы извернуться и вцепиться зубами в мою лапу, заставляя снова реветь от боли.
Пока мне везло, что они нападали по отдельности. Если эти красавцы начнут работать в тандеме, меня «размотают» в два счёта, несмотря на то, что в драконьей ипостаси я мог находится неограниченное время. И сейчас у меня был всего единственный вариант: максимально быстро вывести из строя кого-то одного из них.
Под лапой хрустнула очередная пластина. Вцепившись в бок «драколича» всеми пятью пастями, я одну за одной сдирал костяную чешую, стараясь вгрызться внутрь, туда где сейчас горел источник его силы, заменяя древней твари сердце.
Извиваясь подо мной, Боня изо всех сил старался вырваться, но предоставлять такой возможности я ему уже не собирался.
Хассараг понял, что именно я хочу сделать, и даже попытался снова перетянуть внимание на себя, но безуспешно — на его бесполезные атаки я больше не реагировал. Когда под когтями рассыпалась очередная пластина, практически полностью обнажив уже не защищённый ничем бок, Боня в первый раз заревел.
Протяжно, жалобно…
Древняя тварь прекрасно понимала, что произойдёт дальше, но сделать уже ничего не могла.
— Нет!!! — бессильно заорал Хассараг. — Остановись, безумец!
«Не больший безумец, чем ты!», — с мстительным удовлетворением подумал я, вскрывая острыми когтями бок «драколича», который до сих пор не оставлял попыток сбросить с себя мою тушу.
Когда сразу несколько пастей вгрызлись в беззащитную плоть, отрывая огромные куски, Боня бессильно заревел, не переставая биться в конвульсиях. Но это был уже конец.
В широкой груди начал формироваться тугой ком ярости и всепоглощающей концентрированной ненависти. Ненависти к этому полудохлому червяку, посмевшему напасть на меня, ненависти к предательству Хассарага, к его птенцам…
И вот когда я почувствовал, что больше не могу удерживать в себе это — я изо всех сил выдохнул. Прямо в развороченный бок удерживаемого «драколича», выжигая всё его нутро, его сердце, его магический источник волной концентрированного огня из первородной Мглы.
