Конь плавным движением взмыл вверх, перелетел через ворота и каменную стену, лишь на мгновение замедлив бег, когда оказался на идущем вниз склоне. Быстро натянув поводья, Лейси остановила его. Вороной Майкла приближался с громовым топотом.
– Черт возьми! – рявкнул Майкл. Лейси показалось, что лицо его слегка побледнело. – Ты что, сумасшедшая? А может быть, ты специально это делаешь?! Ты… ты же не знаешь, что с той стороны стены! – Успокаивая своего вороного, вскидывающего голову, Майкл мрачно признал: – Ты прекрасная наездница. Иначе не смогла бы взять это препятствие.
– О, ему очень нравится брать барьеры, не так ли? – сияя от восторга, сказала Лейси, наклонившись и похлопав коня по шее. – Пожалуй, охотничьи скакуны мне по душе. Да и английские седла не так уж плохи.
– Лейси! – Серые глаза Майкла приняли какое-то необычное выражение. – Если я когда-либо позволю тебе…
– Что, Майкл? – вкрадчиво спросила она, любуясь тем, как он выглядит. – Позволишь что?
– Мне кажется, – он не сводил с нее глаз, – что ты либо сумасшедшая, либо у тебя больше мужества, чем у большинства мужчин. Ты не похожа… ни на одну знакомую мне женщину, поверь мне. – Положив руку на луку седла, он склонился к Лейси. – Я по-прежнему не понимаю, почему родители позволяли тебе творить, что только вздумается.
– Ох, Майкл, что ты этим хочешь сказать? – вздохнула Лейси.
– Профессия фотомодели чертовски трудна и опасна для молодой девушки, – отрывисто бросил он. – Даже для такой… независимой, как ты. Лейси, почему родители не уделили тебе чуть больше внимания? Ты же знаешь, какие волки охотятся за красивыми женщинами, – не унимался он. – Они ведь и тебя подстерегали, я прав, да?
– Так тебя это волнует?! – воскликнула она. – Боже милостивый, Майкл, я могла сама позаботиться о себе. Все обстояло не так скверно, как тебе кажется.
Убирая волосы с лица, Лейси сообразила, что сейчас не самая подходящая минута для рассказа о происшествии с Питером Дорси. Лошади беспокойно приплясывали, норовя опять сорваться в галоп.
«Да настанет ли когда-нибудь эта подходящая минута?» – в отчаянии подумала Лейси.
Обед на двоих был накрыт в небольшой комнате в стиле Тюдор, перед потрескивающим в камине огнем, а не в столовой для официальных приемов. Ощущение уюта, удаленности от всего мира придавал моросящий во дворе дождик. К обеду Майкл переоделся в смокинг «Сэвил Роу», пробудивший в ее душе целый шквал воспоминаний. На Лейси были бежевые крепдешиновые брюки с бежевой шелковой блузкой и черный бархатный жакет из магазина Альтмана. Тошнилке было дозволено присутствовать в комнате во время обеда, но, когда дворецкий наполнял бокалы «Ауфштадлер-Реном» урожая семьдесят восьмого года к pateencroute[10] из утиной печени, добермана охватил приступ отчаяния. Он сожрал лежавший на кофейном столике журнал «Тайм» и тотчас же исторг его на лежавший перед камином коврик из овчины.
– Терпеть не могу неврастеников, – произнес председатель совета директоров, холодно взирая на добермана. – Вообще-то этот коврик имеет совсем другое назначение.
– Немного холодной воды и порошка для мытья посуды… – поспешно начала Лейси, но Майкл уже встал из-за стола, отшвырнув стул.
Великан в смокинге «Сэвил Роу» подошел к двери, распахнул ее и энергичным жестом указал на коридор. Поджав хвост, Тошнилка кротко вышел из комнаты.
– Как тебе это удалось?! – воскликнула Лейси. – Невероятно! Я ни разу не видела, чтобы Тошнилка вел себя как положено, особенно когда ему велят что-то сделать!
– Устрашение, – буркнул Майкл, возвращаясь к поданному дворецким супу из курятины. – Этот корпоративный прием почти безошибочен.
К несчастью, во время бифштекса а-ля Веллингтон они затеяли громкий спор о внешней политике республиканцев.
– Да о чем ты говоришь? – в конце концов крикнула рассерженная Лейси. – У республиканцев нет никакой внешней политики и никогда не было! Боже милостивый, тут и говорить не о чем!
Пристально взглянув на нее, Майкл спокойным тоном произнес:
– Лейси, никто не спорит со мной подобным образом, кроме тебя.
Лейси ответила ему таким же взглядом:
– Это оттого, что меня нисколько не пугают твои корпоративные приемы!
Но спорить ей тут же расхотелось. Вместо этого Лейси начала длинный рассказ о том, как ее средняя сестра Шерити подожгла крышу родного дома самодельной ракетой, начитавшись книжек о жизни доктора Годдарда[11].
– Тогда, – пояснила Лейси, – никто еще и не догадывался, что Шерити собирается стать астрофизиком.
Лейси начала рассказывать о том, как ист-хэмптонские пожарные мчались к парадному крыльцу их сада через клумбы с розами, а Майкл смотрел на нее с тем же странным выражением лица.
– Обычно застольные беседы с большинством женщин кажутся мне пыткой, – не к месту перебил он Лейси.
– А я-то думала, тебе интересно послушать о моей семье, – вздохнула она. – Я это рассказывала, чтобы поднять тебе настроение. Ладно, я могу и помолчать. А что уж такого мучительного в беседах с женщинами?
– Скука, – бесцветным голосом изрек он. – Но они хоть в спор не лезут.
– Значит, ты хочешь вернуться к обсуждению республиканцев или послушать о моей сестре Шерити. Если о сестре, тогда я продолжу. Она уже получила степень доктора, занимаясь астрофизикой, и, наверно, станет астронавтом, единственным астронавтом, принимавшим участие в борьбе за титул «Мисс Америка» в 1980 году.
Подняв брови, он пару секунд молча смотрел на Лейси.
– Ты поражаешь меня, – сказал Майкл. – Никак не пойму, когда тебя следует воспринимать всерьез. Мне очень понравился рассказ о твоей сестре. – Он полез в карман смокинга и достал серебряный портсигар. – Продолжай.
– Неправда. На самом деле тебе он вовсе не понравился. – Она не подымала глаз от тарелки. – Я не понимаю, Майкл, с какой стати ты все время продолжаешь меня подбадривать, если это так выводит тебя из состояния равновесия?
Он закурил сигару и выпустил длинную струю дыма, продолжая разглядывать Лейси.
– Меня это вовсе не выводит из себя, – наконец изрек он. – На самом деле, я едва дышу от восторга, дожидаясь, когда смогу услышать еще что-нибудь о первой «Мисс Америка в космосе». – Увидев, как напряглась Лейси, он торопливо добавил: – Если это рассказываешь ты.
– Хм-м, – отозвалась она, но на самом деле почувствовала себя лучше.
После обеда Майкл предложил ей осмотреть его коннектикутский особняк. Лейси пришла в восторг от столовой, библиотеки и кухни на первом этаже, буквально сверкавшей чистотой. Обстановка, сохранившаяся от прежних владельцев, оказалась разностильной, но довольно уютной. Лейси надеялась, что Майкл Эскева-рия не станет превращать дом в дорогие ультрасовременные апартаменты; но, как только он раскрыл рот, надежды ее рухнули.
– Мой друг дизайнер, – сказал Майкл, – вскоре собирается заняться новым оформлением особняка.
Лейси почему-то заподозрила, что этот друг-дизайнер – женщина.
«Настало время действовать, – решила она. – Надо огорошить Майкла радостной вестью, что я люблю его, а уж там видно будет».
На втором этаже были расположены спальни с окнами, выходящими на английский парк, с поблекшими ситцевыми шпалерами на стенах. Затем Майкл показал ряд свежевыкрашенных и еще не обставленных комнат, находящихся в глубине дома.
– О, как мило! – воскликнула Лейси, входя в просторную светлую комнату, где на одной из стен была нарисована пастелью радуга в стиле Питера Макса. – А что будет здесь?
Сама она сразу предположила, что это будет комната для игр.
– Детская, – бросил Майкл, закрывая дверь.
В коридоре Лейси задержалась, чтобы взглянуть на Майкла. Смокинг он снял еще внизу, в каминной комнате. Теперь рукава его дорогой рубашки были закатаны по локоть, открывая взору сильные загорелые предплечья, напоминающие о первых шагах его карьеры в качестве портового грузчика и строительного мастера. Лейси мечтательно отметила, что сейчас он выглядит особенно привлекательным – черные волосы лежат волнами, а серые глаза сияют, сгущающийся сумрак несколько сгладил его резкие черты.
