Этими тревожными мыслями он поделился с Чжилинем, единственным среди своих помощников, с которым он был откровенным до конца.

— У Чана больше людей, — сказал ему Мао однажды хмурым дождливым днем в конце декабря. — Он опирается на поддержку как американцев, так и русских. Его правительство признано в мире. Я боюсь, что сейчас он достаточно силен, чтобы разбить нас окончательно.

Чжилинь стоял, опираясь спиной о каменный свод пещеры, в которой размещался их штаб.

— То, что армия Чана превосходит нашу по численности, не будет иметь решающего значения для исхода войны, — ответил он.

Мао, сидевший скрестив ноги на полу, внимательно посмотрел на своего верного советника.

— Пожалуйста, продолжайте.

Чжилинь закрыл глаза и прислонился затылком к холодному камню. Казалось, они были отрезаны от внешнего мира серо-зеленой пеленой дождя, начинавшейся сразу у входа в пещеру.

— Сунь Цзу сказал как-то: “Если враг не знает, каково ваше военное положение, то даже имея столько солдат, сколько на небе звезд, он не будет знать, как подготовиться к битве”.

— Нам следует изменить тактику, — сказал Мао. — Это собьет с толку Чана, который сейчас полагает, будто разгадал наши замыслы. Такую информацию я получил от Хана.

— Если вы станете совершать неожиданные налеты на его постоянные коммуникации, то это повергнет его в еще большую растерянность. Если же вы затем прибегнете к секретной тактике, неизвестной даже генералам нашей армии, а только нам, то вы по праву сможете назвать себя творцом самой важной победы коммунистических сил.

Долгое время Мао сидел молча. Затем он поднялся и стал расхаживать взад и вперед по пещере.

— Манчжурия — вот ключ к победе, — задумчиво промолвил он наконец. — Я чувствую это. Господство в Манчжурии — залог успеха Чана. Вот почему он так настаивал на этом пункте во время переговоров. Если мы сумеем устроить ему там западню, то победа будет за нами.

Чжилинь по-прежнему не открывал глаз.

— Раз так, Мао тон ши, то давайте направим основные силы именно туда. Давайте выманим Чана в северную Манчжурию. Давайте устроим себе там громкое поражение.

— Что? — Мао застыл на месте от изумления.

— Да, — подтвердил Чжилинь. — Да. Давайте выдадим нашу тактику Чану. Мы сосредоточим крупную армию у стен города, являющегося одним из ключевых пунктов Манчжурии. Какой вы выберете?

Мао, завороженный против своей воли словами Чжилиня, пробормотал:

— Сыпин подойдет вполне.

— Пусть будет Сыпин. — Чжилинь кивнул и открыл глаза. — Боюсь, нам придется пожертвовать большим количеством людей. Однако после этой победы Чан наверняка решит, что наконец-то раскусил нас. Его превосходство в силе заработает против него.

И Чжилинь в общих чертах обрисовал свой план.

В мае 1946 года коммунистическая армия потерпела поражение в сражении при Сыпине, понеся тяжелые потери. Два месяца спустя Мао во всеуслышанье объявил, что отныне его силы будут именоваться Народной Освободительной Армией.

Вслед за этим он отдал приказ своим частям оставить все города в Манчжурии, за исключением тех, которые можно было оборонять малыми силами. Основная масса Народной Освободительной Армии зажила новой, партизанской жизнью. Ее подразделения превратились в мобильные боевые единицы диверсионного типа.

Чан, раздувшийся от гордости после решающей, как он полагал, победы под Сыпином, воспринимал изменение тактики НОА как свой очередной успех. Исходя из этого, он незамедлительно приказал крупным силам своей армии занять города Манчжурии, сданные без боя спасающимися бегством коммунистами.

Не останавливаясь на достигнутом, Чан, воодушевленный победами в Манчжурии, начал мощное наступление на противника. Под его ударами армия Мао рассеялась, а сам главнокомандующий коммунистическими силами и его советники спаслись бегством в горы Юньнаня. Ослепительный свет близящейся полной победы все больше и больше затмевал разум Чана.

Он отдавал приказы своим войскам занимать и удерживать все новые и новые города на бескрайних просторах Манчжурии. В конце концов, как и предсказывал Чжилинь, силы националистов оказались рассредоточенными на слишком большой территории.

И вот тогда Народная Освободительная Армия впервые перешла в серьезное контрнаступление, руководствуясь информацией, поставляемой Ханом. Длительное, неослабевающее на протяжении месяцев, оно стало постепенно приносить плоды. Через девять месяцев после его начала один из полевых командиров НОА одержал победу в битве с националистами при Сиане. Таким образом, возможный путь отхода Чана из Юньнаня оказался надежно перерезанным. Тогда коммунистические силы стали стягивать с двух сторон мешок, в который попала армия Чана, готовя смертельный удар.

Помощь Соединенных Штатов националистической армии в виде военных советников и денежных вливаний возрастала с каждым днем. Чем хуже становилось положение Чана, тем в больший ужас приходили американцы и тем больше денег они тратили.

Несколькими месяцами ранее генерал-майор Дэвид Барр упрашивал Чан Кайши покинуть позиции Манчжурии. Мао оставил там незначительные силы, но они, руководствуясь его указаниями, завербовали на свою сторону всех, кто остался (то есть около трехсот тысяч человек) из манчжурской “марионеточной” армии. Она была сформирована японцами из местного населения и брошена ими на произвол судьбы при поспешном бегстве. Оставшаяся не у дел после ухода русских, она представляла собой грозную силу. Таким образом, северная группировка НОА получила значительное подкрепление, при этом южная осталась нетронутой.

Однако Чан по наущению своих советников — в том числе и Хана — отказался уступать противнику столь важную территорию. В конце концов, генерал Барр являлся всего лишь гвай-ло, и от него нельзя было ожидать понимания исторической необходимости удержания контроля над Манчжурией.

В ноябре 1948 года коммунистические силы под общим командованием генерала Чен И развернули грандиозное наступление в центральных и восточных провинциях. В результате него всего за три месяца была полностью уничтожена полумиллионная группировка националистической армии.

Теперь уже Чан Кайши стал изыскивать возможность заключить мир. Однако освободительный марш уже набрал ход, и ни воинственный генералиссимус, ни американские толстосумы, ни двурушнические советские лидеры не могли поставить преграды на пути могучего движения, порожденного гремучей смесью чужеземной интервенции, лютой ненависти и отчаяния народа.

В апреле 1949 года части НОА вступили в Нанкин. К началу осени разгром националистических сил был завершен. Армия Мао Цзедуна одержала полную, безоговорочную победу Первого октября в Пекине была торжественно провозглашена Китайская Народная Республика.

С каким ликованием в этот день жители древней столицы Китая приветствовали Мао! Великого вождя Мао! Что же касается невысокого человека, скромно шагавше го в конце цепочки новых китайских лидеров, то немногие знали его в лицо. И уж вовсе никому не было известно, как его зовут.

Услышав треск автоматных очередей, а затем увидев Неон Чоу, бегущую назад с причала, Цунь Три Клятвы поспешил к ближайшему таксофону вызвать полицию. Он уже не сомневался, что стрельба доносится с его джонки, и мысленно приготовился к самому худшему.

В ту ночь за дежурным пультом местного полицейского управления сидел один из дальних родственников Цуня, и поэтому тай-пэнюне пришлось долго ждать. Спустя считанные минуты после звонка он уже находился вместе с четырьмя полисменами на борту служебного катера, петлявшего среди хитросплетений плавучего города.

Цунь стоял на самом носу катера, нервно переминаясь с ноги на ногу. За его спиной полицейские проверяли свое оружие столь же профессионально, как это делали менее чем за полчаса до того трое молодых японцев, членов дантай.