Кэрри считала Билли настоящей красавицей, она ее сразу полюбила. Билли приехала сюда из Балтимора чтобы навестить мать. Сначала она устроилась к кому-то горничной, но вскоре возненавидела свою работу и кончила тем, что явилась в заведение Флоренс Уильяме.

— Надоело подчищать дерьмо за какой-то жирной белой сукой, — так объяснила она свой шаг.

Билли обладала мелодичным и нежным голосом, особенно в те моменты, когда она подпевала рвущимся в окно джазовым мелодиям.

— Тебе нужно учиться на певицу, — говорила ей Кэрри.

— Да, — соглашалась Билли, — на свете полно вещей, которым мне нужно научиться, и однажды меня озарит — и я удивлю всех.

— Ну конечно, — поддерживала ее Кэрри. — И я тоже.

Только она еще не знала чем. У Билли хотя бы была мечта. У Кэрри ничего не было. Торгуя собой, она ощущала себя в безопасности. У нее не возникало никакого желания вернуться в обычный мир, общаться с обычными людьми. Ведь стоит им лишь посмотреть на нее, как они сразу же поймут, что такое она из себя представляет.

Временами Кэрри просыпалась по ночам и проклинала бабушку Эллу и Лероя, временами же ей удавалось отогнать от себя мысли о прошлом.

Так дни сменялись ночами, за ними вновь приходили дни, но для Кэрри никакой разницы не было. Она пребывала как бы в вечной спячке. Даже деньги, которые она все же откладывала, ничего для нее не значили. Одного клиента сменял другой. Черный, белый, старый, молодой — ей все было абсолютно безразлично.

Флоренс Уильяме призвала ее к себе для разговора.

— Тебе необходимо встряхнуться, девочка моя. Эти коты приходят сюда, чтобы приятно провести время. А как я слышала, ты им такой возможности не даешь.

Однажды ночью, когда Кэрри принимала клиента, за стенкой ее комнаты послышался какой-то необычный шум. Звучали злые, раздраженные голоса — Билли и мужской. И тут же спокойный голосок Флоренс, пытающейся утихомирить разбушевавшиеся страсти.

Как выяснилось позже, Билли посмела отказать клиенту. Крупной шишке из черных, Биг Блю Рэйньеру. Человеку со связями, работавшему на Боба Хьюлетта, фактического хозяина Гарлема.

Флоренс была вне себя.

— Эти парни с полицией на «ты», — кипятилась она. — Тебе пора бы уже понимать, кому можно говорить «нет», а кому нельзя.

На лице Билли отсутствовал и намек на раскаяние.

Утром следующего дня девушки сидели в кухне и завтракали, как вдруг неожиданно в квартиру ворвались полицейские, арестовав сразу всех. В тюрьму их привезли в грязном полицейском фургоне.

Через несколько часов Флоренс Уильяме и двух белых девушек освободили. Билли и Кэрри остались в камере. Имена их записали в толстую книгу, после чего предъявили обвинение в проституции. Им пришлось провести в тюрьме отвратительную ночь, и только утром следующего дня их отправили в суд.

Увидев, кто сидит в кресле председателя суда, Билли застонала.

— Влипли, — проговорила она окаменевшей от ужаса Кэрри. — Видишь вон ту старую суку? Это судья Джин Норрис — она будет погаже, чем целая кастрюля дерьма!

Кэрри показалось, что Билли отделалась довольно легко. Ее мать, пришедшая в зал, поклялась, что Билли действительно восемнадцать. Затем судья, дотошно изучив какой-то листок бумаги, назвала его справкой о состоянии здоровья и объявила Билли больной. Кончилось все тем, что ее направили в городскую клинику в Бруклине.

Когда же настал черед Кэрри, то судья, смерив ее ненавидящим взглядом, забросала кучей вопросов, отвечать на которые девушка отказалась. Единственным, что она сообщила суду, был ее возраст — восемнадцать лет.

В озлоблении Джин Норрис заявила:

— Если вы не желаете отвечать на вопросы суда, то это ваше дело, мадам. Я могла бы быть снисходительной, но ваше поведение не дает мне к этому никакого повода. Три месяца. Остров Уэлфер . Слушание закончено.

Джин Норрис полностью заслуживала своей репутации.

-О Боже! — воскликнула Лаки. — Что происходит? Внезапная остановка лифта отбросила Стивена на стенку кабины.

— Не знаю. Похоже, вышел из строя электрогенератор.

— Кто вы такой? — Лаки вдруг охватили подозрения. — Если вы нажали на «стоп», чтобы попробовать выкинуть какую-нибудь штучку, то тогда вы не на ту напали, это вы должны понять сразу же. Я занимаюсь каратэ, у меня черный пояс, и уж если мне придется иметь с вами дело, то поберегите свои яйца. Я…

— Извините, мисс, — фыркнул Стивен. — Но это вы стоите у панели с кнопками. Почему бы вам не попробовать вызвать монтеров, вместо того чтобы произносить речи?

— Миссис.

— О, какая жалость. Простите же меня, миссис. Не будете ли вы настолько любезны, чтобы нажать на кнопку вызова диспетчера?

— Я не вижу этой чертовой кнопки.

— А нет ли у вас спичек или зажигалки?

— А у вас?

— Я не курю.

— Хм! Я так и думала.

Расстегнув свою сумочку, она принялась шарить в ней, пытаясь нащупать свой «данхилл».

— Дерьмо! — она вспомнила, что оставила зажигалку на столе у Косты. — У меня ее нет.

— Чего нет?

— Зажигалки. А вы уверены, что у вас нет спичек?

— Абсолютно.

— Но ведь их носят все!

— Вы — нет.

— Верно. — Лаки в раздражении топнула ногой. — Будь все проклято. Я ненавижу темноту.

Выставив вперед руки, Стивен двинулся к противоположной стенке. Пальцы его коснулись Лаки, и та ответила резким ударом ноги, попав ему туфелькой в колено.

— Уф! С чего это вы?

— Я предупредила тебя, парень. Еще раз — и у тебя будут крупные неприятности.

— Как же с вами трудно! — пожаловался он. — Я всего лишь пытаюсь нащупать кнопку вызова.

— Тем лучше. — Забившись в угол кабины, Лаки опустилась на корточки. — Так поторопитесь же. Терпеть не могу темноты.

— Это вы уже говорили, — холодно заметил Стивен. — Нога его болела, как после удара молотком. В любую минуту эта дикая кошка может наброситься на него. Нащупав панель, он принялся нажимать все кнопки подряд — так, наудачу Абсолютно ничего не происходило.

— Нашли?

— По-моему, тут ничего не работает.

— Замечательно! Вот для чего им нужны все эти кнопки — когда с тобой действительно что-то приключается, то ни одна эта долбаная штука не срабатывает!

— Зачем же кричать?

— Не указывайте мне, что я должна делать!

В наступившей тишине оба оценивали складывающуюся ситуацию.

«Вот повезло, — думала Лаки. — Застрять в лифте с каким-то задрипанным клерком, который даже и не курит. Редкостный тупица!»

«Что за язык, — думал Стивен. — Она изъясняется так, будто живет в одной комнате с бейсбольной командой!»

— Так что же, — заговорила наконец Лаки, с большим трудом сохраняя спокойствие в голосе, — нам теперь делать?

Хороший вопрос. Айв самом деле — что?

— Сидеть, — ответил Стив.

— Сидеть! — Она даже взвизгнула. — Да что ты тут выпендриваешься?! Смеешься, что ли?

— Не могли бы вы использовать другие выражения?

— О! Прошу извинить. — Голос был полон нескрываемой издевки. — Клянусь, что больше никогда не скажу «смеешься».

Несколькими этажами выше Коста Дзеннокотти шарил по своему роскошному кабинету в поисках свечей. Отыскав, зажег их от оставленной Лаки на столе зажигалки. Затем подошел к окну, уставился вниз. Перед ним простирался город, залитый лунным светом. Точно такое случилось однажды в шестьдесят пятом — тогда все говорили, что это всего лишь кратковременный сбой на линиях, что повториться он просто не может. И вот вам, пожалуйста, будьте спокойны.

При мысли о том, что от поверхности земли его отделяют сорок восемь лестничных пролетов, Коста негромко выругался. Может, ему все-таки не придется спускаться пешком? Может, аварию вот-вот ликвидируют?

Он вздохнул и вернулся к шкафчику, в котором нашел свечи. Его секретарша, настоящая пессимистка, целую полку отвела под предметы первой необходимости, которых так не хватает в непредвиденных ситуациях. Кроме упаковки со свечами здесь находились одеяло, переносной телевизор, работавший от батареек, и шесть банок апельсинового сока. Умница. Завтра он объявит ей о прибавке жалованья.