— Все будет отлично. Держись.

Дженнифер вместе с отцом уже подходили к первому ряду. Коста и Джино, державшийся чуть позади, двинулись им навстречу. Теперь уже ничто не мешало Джино рассмотреть подружку невесты. Внезапно внутри у него похолодело. Она ничуть не изменилась'. Даже в неверном блеске церковных свечей он отчетливо видел ее лицо.

Она стояла чуть в стороне, так что к Джино был обращен только ее тонкий профиль, голова немного приподнята, те же замечательные волосы, тот же сияющий взгляд, розовое платье с множеством оборок мягко повторяло линии ее высокой груди и пышными складками спадало на пол.

Во рту у Джино пересохло. Он отвел взгляд от Леоноры, уставившись в какую-то точку пространства прямо перед собой.

Церемония началась, и ему вовсе не хотелось упустить хотя бы миг.

Остаток дня прошел для Джино в какой-то дымке. Торжественный обед, прием. Шампанское, прекрасная еда, речи, тосты.

Во взгляде Франклина Дзеннокотти читалось все то же старое недоверие. Мэри, его жена, приветствовала Джино с материнской приветливостью.

Синди флиртовала напропалую, похожая на дорогую проститутку, обдавая своим жарким дыханием каждого присутствовавшего молодого человека — в том числе и мужа Леоноры, оказавшегося и в самом деле таким недалеким, каким он выглядел в глазах Джино.

Не отрывая глаз друг от друга, Коста и Дженнифер никого и ничего вокруг себя не видели. Они сидели, держась за руки, и обменивались им одним понятными улыбками.

И, наконец, она сама.

Леонора.

Теперь уже вовсе не девушка. Молодая двадцативосьмилетняя женщина.

— Как дела? — будничным голосом спросил Джино.

— Отлично. А у тебя? — еще более буднично отозвалась Леонора.

— Неплохо.

— Я рада.

Молчание. Очень долгое молчание.

— Я слышал, у тебя прекрасная дочка? — в голосе Джино слышался интерес.

— Да. Мария. — На Леонору этот интерес не произвел никакого впечатления. Вновь молчание.

— У меня детей пока нет.

— Нет?

Они стояли у танцевальной площадки, мимо проносились пары.

— По-моему, мы должны к ним присоединиться — шафер и подружка невесты, как ты думаешь?

— Ну пойдем, — согласилась Леонора.

В его руках она почувствовала себя невесомым перышком. Джино держался от нее на максимально дозволенном приличиями расстоянии. Под звуки старого вальса «Пенни падают с неба» они кружили по залу.

Чувства в душе Джино перемешались: восторг и отвращение, ощущение того, что его одурачили, и непонятно откуда взявшееся внутреннее напряжение. Захочет ли она ответить, если он обратится к ней? Хочет ли он сам оказаться выставленным на всеобщее посмешище? Он, Джино Сантанджело? В этом мире он тоже что-то да значит. Ему могла принадлежать любая понравившаяся женщина. В Нью-Йорке к нему относились с доверием, уважением и страхом. Среди его друзей сенаторы, судьи, известные политики. Он спал с их женами.

— С меня хватит, — произнесла вдруг Леонора. — Я хочу выпить.

— Ладно.

Они отошли в сторону.

— Леонора? — начал Джино.

— Да? — ее прозрачные светящиеся глаза были ледяными, их взгляд замораживал душу.

Ну ее в задницу. У нее не хватает порядочности на то, чтобы хотя бы попытаться объяснить, попросить прощения, — ни на что.

— Что бы ты хотела выпить? Я принесу.

— Не нужно ничего. — Она высвободила свою руку из его. — Мне принесет муж.

Не произнеся больше ни слова, она оставила Джино одного.

Ощущение такое, будто его лягнула в живот лошадь. Что с ней такое? Она смотрела на него так, будто он был грязью, будто ненавидела его. Что он ей сделал плохого? Сидел и смотрел на нее влюбленными глазами — и все.

— Привет!

Перед ним стояла маленькая девочка. Крошечная девятилетняя копия своей матери.

— Мария?

— Да.

Удивительный ребенок. Те же глаза. Те же волосы.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — Маленькая головка вопросительно склонилась набок. Он улыбнулся.

— Эй, ты же — знаменитость!

— Я?

— Да, ты.

— Тем лучше. Я хочу, чтобы ты со мной потанцевал. Шафер должен танцевать со всеми подружками невесты. — Она робко взяла его за руку. — Теперь моя очередь!

— С удовольствием, малышка! Он торжественно развел руки в стороны. Она сделала шаг к нему.

Вскоре они танцевали.

-Мистер Бернард Даймс, наш сосед, устраивает в следующий понедельник вечер. Обычно миссис Бекер посылает нас помочь на кухне. Хочешь пойти? Он очень хорошо платит. — Миссис Смит выжидательно смотрела на Кэрри. — Что скажешь? Я должна предупредить его экономку.

Кэрри пребывала в растерянности. Это походило на шаг в прошлое. Но… непредвиденный заработок… Она старалась откладывать лишний доллар, хотя и сама пока не знала для чего.

— Я не против, — наконец согласилась она. По крайней мере, хоть какое-то разнообразие. У супругов Бекер Кэрри работала уже шесть месяцев, и за все это время лишь единожды выходила из дому — на рынок за продуктами, если не считать еще того, что однажды она посетила лечебницу, чтобы встретиться с доктором Холландом. Тот оказался доволен ее прогрессом.

— Самым серьезным испытанием было твое возвращение в Нью-Йорк со всеми его соблазнами. Похоже, ты с ним справилась неплохо.

Справилась? Прятаться по выходным в своей комнате называется справилась? Или же так она боролась с этими искушениями?

А может, ей следовало выйти на улицу, сходить в кино, на спектакль, пройтись по магазинам?

Когда-нибудь она так и сделает. Когда почувствует себя готовой к этому.

В особняк мистера Даймса миссис Смит и Кэрри отправились в понедельник в пять часов дня. Ради такого случая миссис Смит надела свое лучшее платье, Кэрри же выглядела как обычно, заплела только свои длинные волосы в косички.

— Тебе что, больше нечего надеть? — с осуждением поинтересовалась миссис Смит.

— Это моя рабочая одежда, — сухо ответила Кэрри.

У дверей кухни их встретила миссис Черч, экономка Даймса. Кэрри с облегчением для себя поняла, что это вовсе не та женщина, что работала здесь несколько лет назад.

Кухня стала совсем другой, куда более современной. И все же Кэрри вздрогнула на входе, оглядываясь по сторонам. Ей вспомнилась маленькая наивная девочка, впервые переступившая этот порог в далеком прошлом…

На кухне кипела работа. На стуле в углу сидела затянутая в костюмчик официантки молодая шведка в ожидании, пока ее призовут к исполнению своих обязанностей, двое барменов суетились со льдом и бутылками, горничная помогала буфетчику. Специально приглашенный повар колдовал над блюдом со слоеными пирожками.

Кэрри безропотно принялась за более прозаические вещи.

В семь начали прибывать гости, с верхнего этажа в кухню доносились звуки музыки, смех, оживленные голоса. Оба бармена и шведка исчезли, время от времени забегая, чтобы поделиться новостью о том, какая очередная знаменитость почтила хозяина своим присутствием. Гора грязной посуды все прибывала. Руки Кэрри покраснели и огрубели от горячей мыльной воды.

В половине одиннадцатого в кухню вошел швейцар. Обведя работавших взглядом, он остановил свой выбор на Кэрри.

— Знаешь, как подавать одежду?

— Что?

— А, ладно. В любом случае ты будешь не хуже, чем та девчонка, которую нам прислали. Пошли.

Она вытерла руки о посудное полотенце и стала подниматься по ступеням знакомой лестницы.

— Туда, — подтолкнул он ее в направлении прихожей, полной меховых манто. — Будешь подавать мне то, что я тебе скажу — и быстро!

Это было лучше, чем возиться с посудой.

Эстер и Гордон Бекер уходили одними из последних.

— Замечательный вечер, Бернард, дорогой, — ворковала Эстер.

Бернард улыбнулся.

— Спасибо, Эстер. Рад, что вам понравилось.

— Я в восторге, и Гордон тоже. Правда, милый? Гордон утвердительно фыркнул. В данный момент он восторгался молоденькой негритянкой, передававшей швейцару их одежду. Такая простенькая и аккуратная, с этими своими смешными косичками. Что-то в ней есть знакомое…