— Будем расширяться, — сообщил Джино Банану, и Алдо. — Понадобятся еще люди. Банаж задрал нос кверху.

— У меня достаточно парней, которых тоже можно привлечь.

— Тупицы, — пренебрежительно бросил Джино. — Надежны так же, как задница последней шлюхи.

— Тебе это не известно, — негодующе отозвался Банан.

— Набором людей занимаюсь я, — непререкаемо заявил Джино. — Может, мне удастся найти пару человек в Сан-Франциско, если они захотят вернуться назад, на восток.

— Это когда же ты собираешься во Фриско? — удивился Банан.

Нетерпеливым движением Джино потер шрам на щеке.

— Скоро, — кратко ответил он. Со дня на день он ожидал получить ответ от Леоноры или ее отца, не находя себе места от ожидания.

— Ты говоришь об этом уже которую неделю, — поддел его Банан. — Сам-то ты в своей поездке уверен?

— Послушай, болван, Джино Сантанджело говорит только то, в чем стопроцентно уверен. — Он смерил приятеля вызывающим взглядом.

Алдо смотрел на обоих с тревогой. В последнее время напряжение между его друзьями нарастало и взрыв мог произойти в любую минуту.

Банан вытащил палец из носа и с интересом принялся рассматривать извлеченное.

— Так в чем задержка?

— Нет никакой задержки, дырка ты от задницы. Банан издал дурацкий смешок.

— Значит, это она в тебе не уверена, если динамит тебя. Сам ты дырка от задницы.

— Как долго ты собираешься быть во Фриско, Джино? — перебил их Алдо.

— Не знаю. Неделю, может, две.

— А Энцо? Он знает?

— Видал я твоего Энцо! — вспылил Джино. — Я не обязан докладывать долбаному Боннатти всякий раз, когда мне захочется пойти поссать.

— У тебя его доля. Что будет, если он явится за ней в то время, когда тебя здесь не будет? — обеспокоенно спросил Алдо, — Оставлю его деньги тебе. — Джино сверкнул глазами на обоих. Тупицы. От страха перед братцем Алдо в штаны готов наложить. А Банан — просто ослиная задница. — Ну вот что, мне пора. Увидимся завтра.

Выйдя из гаража, где проходила их беседа, Джино вразвалку зашагал вдоль улицы. Леонора. Какого черта она так долго не отвечает? Он рассчитывал, что письмо от нее придет немедленно. Как же! Подохнуть можно от ожидания.

— Привет, Джино.

Повернув голову в сторону, он замедлил шаг.

— Привет, Синди.

Что-то в ней изменилось, выглядела она скорее угрюмой, чем бойкой.

Он хотел пройти мимо, но Синди остановила его, положив свою руку ему на локоть.

— Как дела? — спросила она.

Джино принялся раскачиваться с пятки на носок.

— Все отлично. А у тебя?

«Что же она сегодня не упражняется в своем остроумии?»

— Ничего. Нормально.

На глазах ее выступили слезы, две большие капли начали медленное движение вниз по ее нарумяненным щекам.

— О Джино, — простонала она. — Мне так плохо-о-о! Он огляделся. Люди вокруг смотрели на них.

— Господи, Синди! Что это с тобой?

— Это все из-за Банана, — едва выдавила она из себя, захлебываясь в рыданиях. — Я хочу уйти от него, но не могу. У меня нет денег. Мне нельзя появиться дома. Я ненавижу его и не знаю, что делать. Пожалуйста, помоги мне, Джино!

«Пожалуйста, помоги мне, Джино». И это он слышит от той, от которой с момента их первой встречи и до сегодняшнего дня ему не приходилось слышать ничего, кроме язвительных насмешек. От маленькой Синди-Дразнилки, чей образ стоял перед глазами многих парней, когда они в каком-нибудь темном углу занимались онанизмом. Он коснулся пальцем шрама и вспомнил, как заполучил его. Благодаря ей, а она его так и не поблагодарила.

— Эй, — сказал он быстро, — ну-ка успокойся.

— Ты не знаешь, — прошептала она, — в каком я сейчас положении.

— А, брось, Синди.

Она вцепилась в его руку.

— Если бы ты дал мне немножко денег, я смогла бы сесть на поезд и уехать. Знаешь, — она сделала трагическую паузу, — он сказал, что, если я от него уйду, он убьет меня!

— Чушь! — Джино громко засмеялся. Рыдания сделались громче.

— Это правда. Он даже пригрозил мне своей пушкой. Еще он сказал, что если он сам не сможет меня иметь, то тогда пусть и другие не смогут.

Драма на Сто десятой улице в три часа пополудни. Джино пожал плечами. Тут ом ничего поделать не может. Кроме, конечно, денег, чтобы она убиралась.

Облизнув губы, он посмотрел на плачущую Синди. Нет, формы своей она еще не потеряла. Возможно, это один из заскоков Банана: он всегда любил такого рода шутки, и Синди-Дразнилка в результате только сильнее привяжется к нему.

— Так, Синди. Дай мне подумать. Плач прекратился.

— О, Джино, правда? Он кивнул.

Громко шмыгнув носом, она полезла в сумочку за платком.

— Я знаю, что сама виновата, ведь я же сама первая подошла к нему. Но тогда он

казался мне таким добрым… И относился он ко мне тоже очень хорошо… Знаешь — подарки и все прочее. Само собой, — тут она посмотрела на Джино в упор, — по-настоящему мне всегда нравился только ты.

Он фыркнул.

— Кончай, Синди, тебе нет нужды льстить мне. б. Глаза ее стали шире.

— Но это правда, клянусь тебе!

— Ладно. Слушай, мне нужно идти.

Она склонила голову, подтягивая его все ближе к себе.

— Я хочу тебе кое-что показать, — шепнули ее губы.

— Что?

— Ты не поверишь. Боюсь, это останется у меня на всю жизнь. — Она расстегнула свою блузку, обнажая грудь. Джино опустил взгляд вниз. Да, приятное зрелище.

— Видишь ожог?

— Какой ожог? — Он склонил голову ниже и у левого соска заметил воспаленный красный кружок.

— Он приставил сюда сигарету. Я хочу, чтоб ты знал, на какие вещи способен Банан.

«Грязный подонок. Такой же, как Паоло».

— Сколько тебе нужно?

— Не знаю. Несколько сотен. Этого хватит, чтобы добраться до Калифорнии? Работу я смогу найти себе там сама.

Джино кивнул.

— Завтра вечером мы придем к Ларри. Если сможешь отдать мне их там, то послезавтра меня уже здесь не будет.

— Ты получишь деньги.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она робко поцеловала его в щеку.

— Спасибо, Джино. Ты и вправду друг.

Поезд, в котором ехал Коста, прибыл в Нью-Йорк в понедельник рано утром. На Центральном вокзале Косту встречали доктор Сидней Ланца и его супруга. Подозрительно оглядев его со всех сторон, муж и жена обменялись удивленным взглядом: какой симпатичный и вежливый молодой человек! Вся семья была поражена как громом небесным при известии, что Франклин решил усыновить мальчишку с таким сомнительным прошлым. На поверку оказывается, что у парня превосходные манеры. В общем, он им понравился.

Их дом на Бикман-плейс нельзя назвать, по сравнению с особняком Дзеннокотти, роскошным; это дом семьи со средним достатком, может, чуть выше. Но по всему чувствовалось, что деньги тут водились: инкрустированный серебром стол, хорошие картины на стенах, мебель красного дерева.

Своих пациентов доктор Ланца принимал в одной из просторных комнат, оборудованной под кабинет. В соседней была приемная.

— Доктор — очень занятой человек, — сообщила миссис Ланца Косте, ведя молодого человека в отведенную ему комнату. — Он великий труженик, и работа доставляет ему наслаждение. Тебе известно, что врачевание — ото Божий промысл, и Создатель очень тщательно отбирает своих учеников.

Франклин Дзеннокотти забыл упомянуть о том, что супруги Ланца весьма набожные люди.

Коста кивнул.

— Я постараюсь никоим образом не мешать ему.

— Уверена, что ты будешь соблюдать наши правила. Постель ты готовишь себе сам ежедневно. Не опаздывай к столу — доктор терпеть не может опоздавших.

— Само собой, — тут же отозвался Коста. — То есть если в это время я буду в доме. Я хотел бы познакомиться с городом. Картинные галереи, музеи… ну и все такое…

Миссис Ланца поджала губы.

— Но накануне ты должен будешь поставить меня в известность о своих планах. Домашнее хозяйство не может зависеть от твоих прогулок.

— Нет-нет, миссис Ланца, я не собираюсь нарушать ваши порядки.