— Девчонка знает о тебе все, — говорила Клементина. — А потом, тебе же нужно в конце концов защитить себя от рыскающих повсюду налоговых агентов. Женись на ней. В этом случае она не сможет дать против тебя никаких показаний, если эти ищейки что-нибудь раскопают.

Идея стоящая.

— Да, — согласился Джино. — Так я и сделаю. А сейчас Джино лежал на постели в голубой спальне особняка Дьюков в Уэстчестере, глядя в потолок, дымя сигарой и размышляя о предстоящем бракосочетании.

Быстротекущее время не нанесло никакого ущерба привлекательности Синди. Добавился лишь блеск в глазах — отражение сверкавших на ней драгоценностей. Но и они не могли изменить Синди, они лишь свидетельствовали о еще одной черте характера Джино. Выродок с широкой душой. Хотя таким ему и положено быть. В конце концов, не так уж и много у него подружек, готовых мириться с мыслью о том, что приходится делить его с другими. Совсем не так уж много.

О'кей, она сама пошла за ним, по собственной воле. Однако это вовсе не означало, что он должен ей лгать. Делать вид, что помолвлен, в то время как его сан-францисский цветок давно уже принадлежал другому. Об этом Синди узнала, когда у той родился ребенок. Спустя десять месяцев после того, как Синди поселилась в квартирке Джино. Коста как-то позвонил по телефону:

— Передай Джино, что Леонора родила дочь. Синди едва дождалась его прихода.

— Джино, милый, у твоей невесты сегодня родился ребеночек. Я полагаю, что ваша помолвка теперь недействительна?

Джино побледнел и, не проронив ни слова, вышел из квартиры. Больше они об этом никогда не говорили. По всему было видно, что Джино теперь не скоро задумается над созданием собственной семьи.

Синди продолжала прилагать все усилия для того, чтобы занять в сердце Джино более прочное место. Она знала, что путь его лежит на самый верх, и она твердо рассчитывала оказаться там вместе с ним.

И Синди добилась своего. С очевидным успехом.

В ближайшее время они должны пожениться, она заставила-таки его решиться на этот последний шаг. Вот когда она почувствует себя счастливой и беззаботной, как жаворонок.

Так ведь нет. Синди ощущала себя самой жалкой, самой несчастной и абсолютно никому не нужной.

Похоже, что Джино Сантанджело вовсе не собирался принадлежать ей. Весь целиком — голова, ноги и то, что между ними — он был в безраздельной власти этой похотливой суки мадам Дьюк.

Коста Дзеннокотти осторожно постучал в дверь голубой спальни.

— Да, — крикнул Джино, — входите! Коста вошел с подносом, на котором стояли два стакана, бутылка вина и вазочка с печеньем. Джино уселся в постели.

— Эй, что это еще за дрянь? Я же просил принести мне выпить.

— Миссис Дьюк сказала, что сейчас время для вина.

— Долбать я хотел миссис Дьюк! Коста поставил поднос на стол.

— Так она сказала. Не спорить же мне с ней. Джино засмеялся. Что же в Клементине есть такого, что наполняет души молодых людей почтением, если не священным ужасом?

— Ну налей, — скомандовал он, рассматривая ногти с только что сделанным маникюром. — Чего ждешь?

Коста подчинился. Он только вчера приехал в Нью-Йорк, обрадованный приглашением Джино и польщенный его словами о том, что лучшего шафера, чем Коста, ему, Джино, не сыскать.

Друг друга они не видели с двадцать восьмого года, только переписывались, и происшедшие перемены просто поразили Косту, хотя сам он никак не мог понять, в чем они, собственно, заключаются. Джино казался исполненным непоколебимой уверенности в себе, той уверенности, что приходит с годами, совершенно естественной для добившегося успеха сорока — или пятидесятилетнего мужчины, но уж никак не вяжущейся с двадцативосьмилетним Джино. И все же теперь его друг ничем не напоминал уличного мальчишку. Ухоженность и лоск во всем: от кончиков пальцев до носков ботинок.

Джино давно уже забыл, что когда-то не жалел бриолина для своих волос. Густые и волнистые, теперь они аккуратно уложены в короткой стрижке. А потом, он стал выше ростом.

Коста не знал, что вырасти Джино помогли специальные прокладки в обуви.

Одежда — только лучшего качества. Темной ткани, шитые на заказ костюмы-тройки, шелковые итальянские рубашки, свитера из тончайшего кашемира, свободного кроя пальто из викуньи. В прошлом остались костюмы в полоску и яркие безвкусные галстуки.

Солидных мужских украшений тоже было в меру: бриллиантовая булавка для галстука, массивные золотые запонки, выполненные в одном стиле с дорогими часами от Картье. На мизинце — очень простой работы перстень с одним-единственным великолепным розовым бриллиантом.

И только шрам на щеке мог подсказать наблюдателю, с чего Джино начинал. Шрам и холодный блеск черных зрачков, таивших в своей глубине неукротимую первобытную дикость.

Коста бросил взгляд на часы.

— Осталось ровно тридцать минут, — несколько нервно заметил он. — Как у тебя настроение?

— Отлично, малыш.

— Не волнуешься?

— Из-за чего? Я живу с ней уже шесть лет. Коста кивнул. Ну да, конечно. С того самого времени, как Леонора вышла замуж…

Как бы прочитав его мысли, Джино невозмутимым голосом спросил:

— Что там Леонора?

Левое веко Косты чуть заметно дрогнуло.

— У нее все в порядке.

Ему не хотелось говорить правду. Леонора пристрастилась к спиртному, спала с каждым встречным, почти не ночуя дома и совершенно забыв про свою дочь.

— А девочка? Сколько ей уже?

— Почти шесть. Хорошенькая куколка. В горле у Джино стоял комок, однако голос звучал по-прежнему ровно.

— Да. Так я и думал. Как ее зовут?

— Мария.

Он затушил окурок сигары.

— Славное имя.

На мгновение мелькнула мысль — а ведь он в любой день может зачать в Синди своего ребенка.

— Может, ты закончишь свой туалет? Джино поднялся.

— Ты прав.

Он окинул взглядом Косту. Парень смотрелся неплохо. Приятные черты лица, вылитый образцовый студент юридического колледжа, с блеском завершивший трехлетний курс обучения. Джино знал, что сейчас Коста работает в фирме своего отца.

— Девушку ты себе так и не завел? Постоянную? Коста усмехнулся.

— Ты что, не читаешь мои письма?

— Как это не читаю! Зачитываюсь ими.

— Тогда что же ты задаешь мне такие вопросы? Еще полгода назад я написал тебе, что обручился с Дженнифер Бриэрли.

— Видимо, это письмо почта потеряла. Как она выглядит?

— Дженнифер? Да ты же видел ее. Подружка Леоноры, помнишь, когда ты приезжал к нам?

— Ах да… ну конечно… очень неплоха. — Он абсолютно не помнил, что эта Дженнифер из себя представляет. — И когда же ты решишься?

Коста посерьезнел.

— Не знаю. Нужно подождать, пока я окончательно стану на ноги. Год, может, два.

— Эй, — Джино подтолкнул друга локтем, — а помнишь кискин дом, куда мы с тобой ходили? Твое крещение, а? — Он захохотал. — Никогда не забуду выражения твоего лица, когда ты от нее вышел! Как будто ты только что впервые попробовал мороженое. Готов поклясться, что к ней ты больше не приходил!

— Приходил, — ухмыльнулся Коста.

— Господи помилуй!

Стук в дверь прервал их воспоминания. Коста поднялся.

На пороге стояла Клементина, изящная, в элегантном платье розового шелка с черной отделкой.

— Вы позволите мне войти? Коста учтиво склонил голову.

— Прошу вас, миссис Дьюк.

— Зовите меня Клементина. — Она плавно проскользнула мимо него к Джино. — Привет, — мягко проговорила она, беря его руку в свои. — Жених уже готов?

— К чему?

Клементина провела языком по тонким губам.

— К церемонии, конечно.

— Сколько у меня в запасе времени?

— Еще двадцать пять минут.

— Послушай, Коста, — как ни в чем не бывало сказал Джино, — будь добр, зайди за мной через двадцать минут. Мне нужно сказать Клемми пару слов наедине.

— Как прикажете.

Бросив на Клементину восхищенный взгляд, Коста вышел.

— Малыш влюбился в тебя, — констатировал Джино, когда дверь закрылась.