Ваши люди и наши изучали обломки и не смогли найти ничего значительного, например частей бомбы или часового механизма, но многие уносили сувениры, и пламя было очень высокой температуры, так что маленький таймер могли не заметить или он был украден или разрушен. В конце концов, взрывное устройство на таком воздушном корабле не обязательно должно быть большим или очень мощным, достаточно, чтобы взорвать газовый резервуар. Несколько унций порошка, батарея и детонатор – этого достаточно. Я мог бы положить такого рода устройство в карман пальто, и вы, возможно, не заметили бы его. Естественно, мы не обыскивали пассажиров на борту. Нет, я просмотрел все показания и даже протоколы бесед с конструкторами самолетов, и я уверен, что именно бомба разрушила «Гинденбург», Конечно, из политических соображений было бы лучше назвать это аварией.
Я могу сказать: я твердо верю, что бомба была подложена на борт «Гинденбурга» до того, как дирижабль покинул Германию. На обратный рейс все билеты были распроданы. Здесь кроется ключ к разгадке. Далее. Дирижабль опоздал на 12 часов. Я уверен, что член экипажа или пассажир мог положить бомбу туда, где она должна была взорваться, но я не могу поверить, что кто-то был настолько сумасшедшим, чтобы оставаться на борту в тот момент, когда произойдет взрыв. Если кто-то, отправляющийся из Германии, подложил бомбу до того, как случилась задержка рейса, я уверен, он мог бы вернуться и забрать бомбу. Я не думаю, что кто-то хотел сгореть заживо.
Итак, если бомбу подложили в Германии, злоумышленник не знал заранее, что корабль опоздает на 12 часов. Эти средства передвижения достаточно надежны и довольно точны по времени, плюс-минус час или около того. Но он опоздал на 12 часов. «Гинденбург» должен был приземлиться в 6 часов утра, высадить пассажиров, заправиться горючим, запастись провизией и быть готовым к полету обратно – не более нескольких часов на все это, и он улетит. Только на этот раз был обеспечен полный комплект пассажиров – в основном состоятельные американцы, которым было необходимо попасть на коронацию в Лондоне. Я сказал, что имел возможность опросить всех немецких пассажиров на роковом рейсе, которые уцелели, но я не мог притронуться к спасшимся американцам, так что здесь остался пробел. Но по-прежнему вопрос времени – это то, что реально важно.
Теоретически, если бы дирижабль не попал в воздушное течение, «Гинденбург» был бы на обратном пути полон народу, и когда произошел взрыв – возможно, никто не уцелел бы и не осталось бы никаких доказательств. В конце концов, когда «Гинденбург» загорелся, потребовалась бы минута или около того, пока он не исчез бы в океане, без единого корабля в поле зрения, лишенный возможности послать призыв о помощи. Он мог бы погрузиться в пучину и стать еще одной загадкой моря.
Если в этом состоял план, почему бомба попала на борт в Германии в надежде, что корабль взорвется на пути из Америки? Кому нужно было, чтобы это выглядело как саботаж, идущий с вашей стороны, а не с нашей? Это может указывать на некий заговор в Германии, инспирированный вашей страной, хотя в тот исторический период не было веских причин для этого. Многим из ваших граждан не нравился Гитлер, но настоящие страсти еще не накалились. И в планы евреев вряд ли входило взорвать американцев, а только проклятых нацистских пассажиров.
Я достал и внимательно изучил список тех, кто собирался пуститься в обратное путешествие, большинство были состоятельные американцы, как я уже сказал. У нас наладилось тесное сотрудничество с вашими подразделениями, я просил отметить для меня тех субъектов, чья смерть могла бы иметь ценность для кого-то еще. Это должен быть человек, имеющий связи в Германии. И кто мог бы принести на борт бомбу с часовым механизмом, которая сработала бы во время возвращения «Гинденбурга».
С. Здесь вопрос: вы сказали о часовом механизме. Существовали ли подобные устройства, которые могли работать 2 или 3 дня?
М. Конечно. У нас было примерно такое же устройство, мы называли его J-Feder 504, которое могло работать до 21 дня. Мы использовали его, чтобы взорвать в Неаполе почту в 1944 году. Маленькое устройство, которое я мог легко держать в руке и еще осталось бы место для хорошей сигары. Его можно было, скажем, установить на 16 дней, 5 часов и 3 минуты. Разве не великолепно?
С. Вы кого-то подозревали?
М. Ничего важного по этому вопросу. Личная выгода – это основной мотив, насколько я понимаю, а не политические возражения против свастики. В страховых полисах в некоторых случаях фиксируется условие об аннулировании выплат в случае террористического акта. Это было бы поучительно – сравнить список пассажиров с этими полисами и, конечно, учесть родственников и супругов, которые могли бы получить выгоду от такой внезапной трагедии. Затеряться над морем и никогда не быть найденным.
С. В Америке существует период ожидания – 7 лет.
М. Я уверен, что-нибудь было бы найдено в доказательство того, что дирижабль был взорван. Какие-нибудь обломки в воде, тела или части тел. Я достаточно уверен, чтобы убедить кого угодно, что со всеми пассажирами было покончено и все оказались или на дне моря, или в брюхе акулы. Все это предположения, в любом случае. И, конечно, я могу ошибаться в своих догадках. Здесь мы имеем дело с мнениями и наблюдениями, а не с юридическими фактами. Взрыв в пивной «Бюргербрау» – еще один случай, но вначале я тоже был в заблуждении.
С. Теперь меня будет интересовать и это. Один в 1939 году?
М. Я не знал, что было два таких взрыва.
С. Я уверен, вы знаете, что я имею в виду. Покушение на жизнь Гитлера в Мюнхене.
М. Я думал, что могу пропустить некоторые события. Хорошо, мы можем поговорить и об этом, если вы хотите. Что вы знаете об этом деле? Это могло бы сохранять мне время.
С. Ничего официального, но я слышал, что за этим стоит больше, чем убийца-одиночка.
М. Я бы попросил вас дать мне свою версию того, что случилось 8 ноября 1939 года.
С. Гитлер выступал с речью перед группой членов партии в мюнхенском пивном зале, уехал рано, бомба взорвалась, и крыша рухнула как раз в том месте, где стоял Гитлер. Ваши люди думали, что за этим стоят британцы, похитили Беста и Стивенса из Голландии и судили человека, которому приписали, что он подложил бомбу.
М. Да, абсолютно точно. Многих удивил быстрый отъезд Гитлера и его короткая речь той ночью… он мог говорить часами… но мне достоверно известно, что он только что установил новую дату для наступления на западе и был обязан вернуться в Берлин и следить за событиями. У меня тоже возникли некоторые сомнения по поводу этого короткого выступления, но мне сразу же все стало ясно. Он прилетел в Мюнхен из Берлина, из-за плохой погоды распорядился подготовить специальный поезд, чтобы вернуться. Однако у железнодорожников было свое расписание… было, в конце концов, регулярное движение поездов, и это приходилось учитывать… и лучшим выходом оказалось сделать выступление короче. И получилось, как вы говорите: бомба взорвалась через 10 минут после того, как Гитлер уехал. Возникла большая суматоха.
Меня вызвали вместе с другими официальными лицами полиции высокого ранга. Мюнхен был в смятении. Вы знаете, охрана Гитлера в пивном зале была из партии. В его штаб-квартире – из армии, а во время передвижения это были люди из RSD (государственная служба безопасности). Это была группа очень профессиональных должностных лиц полиции, в основном баварцы, они постоянно были вокруг фюрера, и ими командовал не Гиммлер, а Раттенгубер. И он отчитывался только перед Гитлером и ни перед кем более. Они были действительно профессионалами, но ни они, ни гестапо, которое также было связано с охраной Гитлера, не были допущены внутрь здания, где была бомба. Мои люди и RSD вместе должны были отвечать за случившееся.
После взрыва пограничники, которые также подчинялись мне, на границе со Швейцарией схватили Эльсера и выяснили, что он имел документы, доказывающие его участие в этом преступлении. Эльсер утверждал, что он работал в одиночку, и Гиммлер был в ужасной панике по поводу этого, потому что Гитлер был абсолютно уверен, что за этим стоят британцы. СД играли с британской разведкой в Голландии, притворяясь врагами Гитлера для того, чтобы добыть от них информацию, и это дало Гитлеру все основания полагать, что британцы причастны. Два главных британских агента были похищены, и я лично допрашивал их. Я должен признаться, что верил им, когда они утверждали, что не знают ничего о покушении, но Гитлер не верил. Я был убежден, что Эльсер не мог действовать в одиночку, и был очень резок, допрашивая его. В итоге ему удалось убедить меня, что он действительно сделал бомбу и подложил ее в зал. Он доказал мне это тем, что в самом деле сконструировал точную копию бомбы, сидя напротив меня. Я хранил это у себя в Берлине какое-то время, чтобы не спешить с выводами.
