— Я не могу этого сделать. — Маркиз отрицательно покачал головой. — Никто не заслуживает такого наказания. Как бы то ни было, я не позволю Дунстану продолжать мучить ее.

Велвет облегченно вздохнула:

— Ты говорил с Кэтрин? Что она думает обо всем этом?

— Мы обменялись несколькими словами, насколько позволил епископ. Через год Кэтрин достигнет совершеннолетия и получит право выходить замуж без разрешения опекуна. Она полагает, что к тому времени мы можем расторгнуть этот брак и каждый из нас получит возможность связать дальнейшую свою судьбу с кем захочет. К сожалению, леди Эллисон вряд ли станет дожидаться этого момента, учитывая то замешательство, в котором пребывает она и ее семья в результате коварных действий Кэтрин.

Велвет подняла голову и посмотрела в лицо Люсьена. Стоя рядом с ним, она выглядела маленькой феей у ног великана.

— Если Эллисон любит тебя, то подождет. Она простит твою неосмотрительность и дождется, когда ты сможешь жениться на ней.

Глаза Люсьена потемнели.

— А если бы Джейсона застали в объятиях полуобнаженной женщины, ты простила бы его?

— Мне было бы крайне тяжело сделать это, — сказала Велвет и отвела взгляд. — Моя гордость не позволила бы поступить так, но тем не менее я простила бы его, если бы твердо знала, — что он на самом деле любит меня, а не ту женщину.

Люсьен усмехнулся:

— Но я не люблю Эллисон Хартман, как, впрочем, и она не любит меня, однако жизнь с ней была бы достаточно удобной. И эта жизнь безжалостно отнята у меня. Ответственность за это несет Кэтрин Грейсон, и я никогда не прощу ее.

Жесткое выражение его лица служило наглядным тому подтверждением. Путь, который выбрала Кэтрин Грейсон, был нелегким. Джейсон подумал даже, что девушка ошиблась, связавшись с маркизом Личфилдом. Люсьен мог быть лучшим из друзей, но и злейшим из врагов.

— Уже почти два, — сказал Джейсон, допивая из своего бокала. — Ты ведь не хочешь опоздать на собственную свадьбу?

Люсьен поджал губы:

— Не вижу причины торопиться. Мне хочется еще выпить бренди. Ничего страшного, леди подождет.

Джейсон внутренне содрогнулся, подумав о Кэтрин Грейсон и о ее будущей жизни с маркизом Личфилдом. Бедняжка, ближайший год будет для нее сущим адом.

В небольшой каменной, увитой плющом часовне, находящейся позади замка, горели свечи, освещая старинный витраж над алтарем в дальнем конце помещения. Кэтрин слышала, как снаружи завывал ветер, и по ее телу пробегала холодная дрожь. Открытые ставни непрерывно хлопали, а по стеклам хлестали голые ветви деревьев.

Одетая в роскошное шелковое платье кремового цвета, отороченное на шее и рукавах пышными золотистыми кружевами, Кэтрин стояла рядом с тетей Уинни, ожидая прибытия жениха. От волнения ее сильно мутило.

Кэтрин беспокойно поправляла широкий кринолин, который, казалось, был сделан из камня, а не из китового уса, и ужасно стягивал ее талию. Боже милостивый, где же он? Маркиз должен быть здесь десять минут назад. Кэтрин старалась не смотреть на тяжелую дубовую дверь, но взгляд ее то и дело устремлялся в этом направлении.

Тетя Уинни похлопала ее по руке:

— Не волнуйся, дорогая, он сейчас придет.

Кэтрин попыталась улыбнуться, но лицо ее словно окаменело, а губы едва шевелились. Минуты медленно утекали одна за другой, и Кэтрин начала беспокоиться, не передумал ли Люсьен жениться. Если он сейчас не придет, она окажется в руках своего дяди, который сидел здесь же, в часовне, наблюдая за ней таким холодным и злобным взглядом, что у Кэтрин от страха подкашивались ноги.

На церемонии бракосочетания Кэтрин Грейсон и маркиза Личфилда присутствовали только лорд Дунстан, епископ Толлман, тетя Уинни, а также герцог и герцогиня Карлайл. Маркиз не делал вида даже перед слугами, что он счастлив, и потому все вокруг знали, что для него это венчание — нерадостное событие.

Пальцы Кэтрин впились в кружевной платок, который она сжимала во влажной руке. Мечтая в юности о свадьбе, она не могла представить, что это событие будет для нее таким ужасным.

Приступ тошноты усилился, и Кэтрин молила Бога, чтобы Личфилд наконец уже пришел и весь обряд поскорее бы закончился.

Епископ откашлялся.

— Кажется, ваш жених задерживается, — сказал он, глядя на дверь. — Меня интересует, где…

Он не закончил фразы, так как Люсьен быстрой походкой подошел к герцогу и герцогине, ожидавшим его с озабоченными лицами. Кэтрин бросила взгляд на Люсьена. Этот мужчина должен стать ее мужем! Высокий, грациозный и поразительно красивый Люсьен приближался к Кэтрин, стоявшей рядом с епископом и тетей Уинни.

— А вот и ты, дорогая, — сказал он, подойдя ближе. В каждом его слове и в выражении холодных глаз сквозил сарказм. Он отвесил шутовской поклон. — Надеюсь, я не заставил тебя долго ждать. У меня были неотложные дела.

Кэтрин отвернулась, и на глазах ее блеснули слезы. Похоже, венчание не относилось к числу его важных дел. Что ж, она заслужила подобное отношение к себе. Сердце ее сжалось от невыносимой боли.

— Если вы готовы, епископ Толлман, — сказал Люсьен, беря дрожащую руку Кэтрин и возлагая ее на рукав своего голубого бархатного сюртука, — думаю, пора приступить к обряду.

Епископ кивнул, и его седые волосы блеснули в свете дюжин свечей, установленных по обеим сторонам часовни.

— Совершенно верно, — сказал он, и они проследовали за ним к резному деревянному алтарю, покрытому шелковым покрывалом цвета слоновой кости.

Епископ начал свою речь, но Кэтрин почти не слышала его. Она чувствовала рядом присутствие Личфилда, чувствовала почти осязаемый жар его гнева.

Мучительные минуты тянулись бесконечно долго, и Кэтрин никак не могла сосредоточиться на том, что говорил епископ. Ее сердце громко стучало, готовое вырваться из груди, а во рту пересохло, и язык едва ворочался, когда надо было повторять слова за Толлманом. Люсьен же произносил их с ледяным спокойствием, вполне соответствующим убийственному выражению его лица. В глазах его, подобно молниям, сверкали искры ярости каждый раз, когда он смотрел на Кэтрин.

Наконец короткая церемония завершилась, но вместо поцелуя Личфилд лишь холодно поклонился, признавая брак свершившимся, затем повернулся, чтобы уйти. В это время раздался пронзительный возглас у открытой двери, заставивший его остановиться.

Кэтрин зашаталась при виде Эллисон Хартман, леди Сент-Джеймс и барона, отца Эллисон, загородивших проход. Дунстан обернулся на этот возглас, Карлайл вздрогнул, а герцогиня тихо ахнула от ужаса.

Дрожащей рукой Кэтрин оперлась на алтарь, чтобы не упасть.

С противоположного конца помещения раздался громовой голос барона, нарушивший гнетущую тишину:

— Боже, Личфилд, что сие означает? Что здесь происходит, черт побери?

Сент-Джеймс, дородный мужчина, с бочкообразной грудью, полными икрами в белых чулках и развевающимися во время движения полами зеленого бархатного фрака, двинулся к алтарю, как разъяренный бык, и остановился перед Люсьеном, который был на полголовы выше его и шире в плечах. Барон вытянул свою толстую шею, пытаясь заглянуть Люсьену в лицо.

— Скажите, что мои глаза обманывают меня. Скажите, что я не являюсь свидетелем вашей свадьбы.

— Я послал вам письмо, — тихо произнес Люсьен, — в котором просил о встрече с вами и вашей семьей завтра в два часа. Разве вы не получили мое послание?

— Получил. И когда показал его своей жене, она попросила меня не ждать. Марта опасалась, что может произойти нечто непредвиденное. Она предполагала, что эта сумасшедшая из Сент-Барта может повлиять на вас каким-то образом. — Барон бросил взгляд в сторону алтаря. — И если женщина, с которой вы только что обвенчались, леди Кэтрин Грейсон, выходит, моя жена права.

Сжимая руку матери, Эллисон произнесла дрожащим голосом:

— Люсьен? Милорд? Неужели вы в самом деле женились на ней?

Она смотрела на Личфилда своими большими голубыми глазами, полными слез. На ней было темно-синее шелковое дорожное платье, и она выглядела бледной и дрожащей, отчего Кэтрин снова почувствовала себя ужасно виноватой.