Выдержка из заключения экспертной комиссии корпорации «Продвинутые Лингвистические Технологии»:

Гипнопрограмма «Всеобщий лайт» протестирована на сотне особей различного происхождения и возраста.

Выводы: урезанная версия не создаёт новых нейронных связей, а значит и понятий стыкующихся с языком реципиента. Программа заменяет нейронные связи другими (взятыми из набора лингвы), что вызывает наслаивание и подмену понятий.

Реципиенту кажется что он продолжает говорить, писать и читать на своём собственном языке, однако это не так. Если его вернуть в родную среду он уже не будет понимать сородичей. Ему придётся учить свой язык заново. То же касается и единиц измерения. Мозг реципиента вынужден постоянно высчитывать изменённые величины.

Выводы: Всё вышеперечисленное постепенно приводит к перенапряжению. Вызывая головные боли, иногда сонливость, редко галлюцинации. Очень редко летальные случаи.

Резолюция: Запретить вживление вновь поступившим работникам корпорации.

Рекомендации: Для сокращения потерь вызванных разработкой Гипнопрограммы «Всеобщий лайт» обратиться в четвёртый отдел сбыта для распространения лингвы на чёрном рынке без использования логотипа корпорации.

— Вперёд! — Заорал старшина Коллинз, темнокожий громила в тяжелом бронекостюме наспех замазанном дешёвой коричневой краской. Кое-где она облупилась и видны настоящие цвета — широкие красные и синие полосы на чёрном фоне — тона гражданской полиции. Здоровяк ткнул в возвышающееся впереди трёхэтажное здание. Сервоприводы брони взвыли от взмаха мускулистой руки, слишком изношены для таких резких движений. — Первый кто ворвётся внутрь станет капралом!

Последнюю фразу заглушил дружный топот, а потому обещание мало кто услышал. Не у всех бойцов в шлемах есть коммуникаторы. Да не у всех бойцов и шлемы-то есть. Старые образцы вооружений обычно громоздкие и тяжелые, а большинство новобранцев из диких миров тупые и считают себя удачливее остальных товарищей по несчастью, вот и стараются облегчить общий вес обмундирования за счёт лишних, как им кажется, деталей. Балбесы. Впрочем, чего ещё ожидать от бойцов подготовка которых исчерпывается несколькими короткометражными роликами.

И всё же, когда я был на их месте, то нацепил на себя столько древнего дерьма, что от тяжести постоянно плёлся в хвосте отряда, а то и отставал. Видимо, это меня и спасало первые несколько компаний, до того как я обзавёлся ЛВК. Это тоже далеко не новая броня, без приводных и прыжковых усилителей, зато движения почти не стесняет и отлично держит пули. Плюс специальное покрытие — изменяет цвет под фон на котором нахожусь и размывает мой тепловой контур. У маскировки невесть какое разрешение, вблизи меня заметит любой, но на дальних дистанциях помогает. А поскольку я продолжаю держаться в хвосте, уже больше по привычке и благодаря должности, то до сих пор жив-здоров.

— Может не стоит так открыто и напролом? — Стукнул я по наплечнику старшины. — Вон по правому краю люки торчат, похоже на ходы коммуникаций.

— Щаз я полезу в прямой узкий проход, да и заминировано там, проходили уже такое.

— Коммуникации приисков сложной системы. — Возразил я. — Пустим на разведку двойки, сами следом, а поле перед зданием совершенно пустое, это подозрительно.

— Станешь старшиной, будешь командовать. — Рявкнул Коллинз. — А сейчас заткнись, сержант!

— Прекращай ему подсказывать, Шёпот. — Ткнул меня в бок прикладом Жаб. Американец французского происхождения, манерный, худой, с тонкими усиками. Даже после гипнопрограмм по вживлению всеобщего языка он умудряется говорить с заметным французским акцентом. А Коллинз, уверенный что все французы обязательно едят лягушек подобрал ему и соответствующий позывной. Жаб одет в «солянку» из разных боевых комплектов, он как-то умудрился собрать неплохой «сет» из разнокалиберной чепухи. — Пусть лажает, может Лепка наконец оторвёт его тупую башку и не придётся терпеть этого урода каждую третью декаду.

— Был приказ заткнуться, Жаб! — Выдал Коллинз глядя как рота подымается в атаку. — Иди лучше проверь эти катакомбы что Шёпот углядел. Вдруг понадобиться план «Б».

— Пошел ты. — Плюнул ему под ноги француз. — Сам иди проверь, ты старшина.

Коллинз многозначительно глянул в мою сторону.

— И не надейся, нигер. — Оскалился я, демонстративно поднял винтовку и начал через прицел осматривать поле по которому бегут новобранцы.

Может показаться, что мы с Жабом невежливы по отношению к командиру и грубо нарушаем субординацию. Так оно и есть. Дело в том, что все мы трое — младший офицерский состав роты рабов. Распределение в роте довольно специфическое, я раньше такого не встречал — каждой должности соответствует своё звание — наш «мудрый» куратор изобрёл. Раз в десять дней лейтенант-куратор Лепка меняет нас местами, чтобы не зазнавались, так что через четверо стандартных суток старшиной и командиром стану я или Жаб. Коллинз это прекрасно понимает и в бутылку не лезет.

И без того есть на ком сорвать злобу — полторы сотни придурков только вышедших из СОТ. Они ещё даже не новобранцы — так, личинки новобранцев. Кстати, есть ещё четвёртый сержант — Голос, но его старшиной никогда не ставят, да и с «Черепахи» он ни ногой.

Наша рота называется «Мясники» и совсем не потому что мы крутые парни и закалённые бойцы, а как раз наоборот, потому что мы пушечное мясо. Которое Тайрел посылает для отвлекающего манёвра или очередного отсева претендентов на вступление в основной состав.

Никогда не понимал такого отношения капитана к своей собственности, но рабы для него мусор. Вернее грязь, промыв которую иногда можно обнаружить самородок. Этим наша рота и занимается — отбирает перспективных. Естественный отбор, так сказать, во всей красе.

Сержантский состав — разговор отдельный, мы свою полезность уже доказали, но не совсем так как хотелось бы. И теперь наш «драгоценнейший» лейтенант, который и должен командовать ротой в бою, сидит себе в штабной банке, а мы трое идиотов таскаемся за рекрутами.

Мы присели между валунами на вершине небольшого пригорка и смотрим со стороны, как стадо баранов без всякой разведки несётся к зданию. Бедолаги. Нет у них нормального командира. Познания Коллинза о тактике ограничены набором правил бейсбола. Чем этот громила приглянулся Лепке, здоровой чёрной харей что ли?

В прицел моей древней полуавтоматической винтовки попали следы оставляемые нашими бравыми «воинами», не знающими страха и упрёка. Сержант Голос их так перед боем обработал, что новички теперь носом землю рыть будут стремясь попасть в основной состав армии. Раб на «Черепахе» может выжить только одним способом — двигаться вверх по карьерной лестнице, иначе рано или поздно пристрелят. Чаще враги в бою гробят, но могут и свои отцы командиры распять за бесполезность, а это намного больнее.

Странные следы. Нет, в самих следах ничего необычного нет, странно что они вообще остаются эти следы. Почва на планете, по крайней мере везде где мы побывали, каменистая и твёрдая. Отвалы карьеров, сплошные глыбы и обломки скал. А тут как на заказ мелкий гравий размолотый почти до состояния песка и совершенно ровное поле. Если хочешь защитить свой дом ты же расположишь на пути к нему разные препятствия, да? Мины, дзоты, траншеи, колючую проволоку, заточенные колья в конце концов.

Я прилёг на землю, поудобнее взялся за цевьё и принялся изучать местность внимательнее. Оптика прицела, не родная, линзы исцарапаны, но всё-равно получше того хлама что обычно валяется в корабельных закромах «Черепахи».

Прямоугольное серое строение пестреет разномастными щитами и стальными плитами, что хозяева наспех прилепили на окна. В некоторых железяках рваные дырки — то-ли неумело вырезанные бойницы, то-ли последствия обстрела который мы заказывали перед атакой. Десантная банка саданула дюжиной слабых ракет, половина из которых не взорвались вообще. Ещё виден один вход забаррикадированный разным хламом. То там, то тут дым и отблески пламени. И ни движения.