Двигаясь без всякой спешки, но и не медля, тень скользнула мимо. Она мелькнула в окне и исчезла. Больше никаких шорохов.

Меада пребывала в своих сновидениях, но в них уже не было места для Жиля. Все покрывал мрак. Она блуждала во мраке, тщетно и отчаянно пытаясь найти возлюбленного.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Во время отдыха мисс Сильвер обычно занималась рукоделием; сейчас она вязала носки для одного летчика и одновременно размышляла о невзгодах живших по соседству людей, при этом ею овладевало чувство искренней благодарности. Сколько несчастных лишилось своего крова в результате бомбежек, утратило все имущество, в то время как ее скромная квартира в одноэтажном доме в Монтажи-Мэншн ничуть не пострадала, даже ни одного стекла не было выбито.

«Неисповедимы пути Господни», – рассуждала она, окидывая все вокруг взглядом: синие плюшевые шторы, слегка поблекшие за три года с момента их приобретения, но на которых не было ни пылинки; брюссельский ковер с ярким орнаментом; немного выгоревшие обои с цветастым рисунком, если бы со стены не сняли одну из картин, это было бы совсем незаметно. Мисс Сильвер с любовью рассматривала окружавшую ее обстановку. Ее глаза перебегали с гравюры Лансере «Властелин Глена» в современной окантовке из желтоватого клена к репродукциям Буббла в точно таких же рамках – «Обращение Савла» и «Черный Брауншвейг». Сердце мисс Сильвер было преисполнено благодарностью. Удобная, со вкусом обставленная комната в столь же удобной и с не меньшим вкусом обставленной квартире. На протяжении тех лет, когда она работала гувернанткой за весьма скромное жалованье, которое тогда получала гувернантка, у нее не было ни малейших оснований надеяться, что она когда-нибудь будет жить с таким комфортом. Если бы она осталась гувернанткой, то никогда у нее не было бы ни плюшевых штор, ни брюссельского ковра, ни стильных гравюр, ни изящных кресел с изогнутыми ореховыми ножками, обтянутых голубым и зеленым декоративным гобеленом, ни платьев с викторианским лифом и широкой юбкой с турнюром. По странному стечению обстоятельств она перестала работать гувернанткой и стала частным сыщиком, причем таким удачливым, что вознаграждения за ее расследования позволили ей приобрести все эти богатства – плюш, ковер, ореховую мебель с гобеленовым декором. Глубоко и искренне религиозная, мисс Сильвер благодарила то, что она привыкла считать провидением, за то, что оно уберегало ее в эти два года войны.

Она уже собиралась снова заняться носком, который она вязала для своего племянника, только что поступившего на службу в военно-воздушные силы, как дверь отворилась и ее бесценная и бодрая Эмма объявила:

– Миссис Андервуд.

Вошла пухленькая женщина, одетая в совершенно неподобающего покроя черный костюм. Кроме того, она напудрилась немного больше, чем надо, наложила чуть больше губной помады, чем следовало, а также не помешало, если бы заодно она обошлась без теней для век. Из-под краев ее необычной, недавно вошедшей в моду шляпки виднелись пряди волос, которые были слишком хорошо уложены, слишком гладко подстрижены, как будто только что вышли из-под рук парикмахера. Ее юбка была слишком короткой, а чулки слишком тонкими для таких толстых ног. Если бы ее туфли не были такими узкими, что, по-видимому, доставляло мучительные неудобства, то они также больше подходили бы для возраста миссис Андервуд. Она подошла к хозяйке с приветливой улыбкой и с протянутой для пожатия рукой.

– О, мисс Сильвер, уверена, что вы не имеете ни малейшего представления о том, кто я такая. Однако мы с вами встречались несколько недель тому назад у миссис Морей, миссис Чарли Морей, там была и дорогая Маргарет, она такая очаровательная особа. Случайно я проходила мимо и подумала, что должна непременно зайти и навестить вас! Только не говорите мне, что забыли о той нашей встрече, иначе я вам никогда этого не забуду!

Мисс Сильвер улыбнулась и пожала ее руку. Она очень хорошо запомнила миссис Андервуд и слова Чарли Морей: «Это наказание бедного Годфри Андервуд и самое скучное глупое создание во всех графствах вокруг Лондона. Глядите, она повисла на шее Маргарет как камень. И никакого отпора со стороны Маргарет, а что ей остается делать. Конечно, она может вывести ее на улицу да толкнуть прямо под трамвай, но она лишь просит ее принести чай. А я брошу в нее молочник, если она будет продолжать так себя вести и дальше».

Мисс Сильвер коротко ответила:

– Как вы поживаете, миссис Андервуд? Я вас очень хорошо помню.

Гостья присела. На ее груди виднелись два ряда жемчужных бус. Жемчужины слишком быстро поднимались и опускались, что свидетельствовало, по всей видимости, о том, что их владелица собиралась с духом, однако можно было предположить и другое, что она, идя сюда, чуть ли не бегом одолела три коротких лесенки.

Отвергнув такое нелепое предположение, мисс Сильвер удивилась волнению миссис Андервуд и подумала: «А не вызван ли ее визит моей практикой частного детектива?» Она прервала миссис Андервуд, произносившую какое-то вежливое замечание насчет погоды:

– Прошу меня извинить, миссис Андервуд, но будет лучше, если вы прямо перейдете к делу. Нет ли у вас особых причин видеть меня или это просто дружеский визит?

Миссис Андервуд буквально изменилась в лице. Сквозь слой пудры проступили уродливые багровые пятна, при этом она принужденно рассмеялась.

– О, конечно, как любая подруга дорогой Маргарет… я случайно проходила мимо. Это всего лишь случайное совпадение. Итак, я шла по улице, как вдруг заметила, что нахожусь на Монтажи-Мэншн, и подумала, что не могу не навестить вас, раз я очутилась здесь.

Спицы позвякивали в руках мисс Сильвер. Она вязала носок и размышляла над грустной несуразностью этих лживых уверений; лицемерие – удручающий недостаток, который разумнее всего следовало бы исправить еще в юности. Не выдержав, она спросила напрямик:

– А как вы, миссис Андервуд, узнали, что я здесь живу?

Багровые пятна снова выступили на лице гостьи.

– О, Маргарет Морей упоминала об этом. Вы знаете, она ненароком обмолвилась, и я подумала, что не могу пройти мимо ваших дверей и не зайти к вам. Какая у вас приятная квартира. Вид у вашей квартиры гораздо более ухоженный, чем у вашего дома, вы не находите? Нет лестниц. Я не удивлюсь, если консьержки не заходят насчет работы в ваш дом. К тому же если вы захотите выйти погулять, то вам стоит лишь положить ключ от входных дверей в карман, и все.

Мисс Сильвер больше не перебивала гостью. Ее спицы стучали друг от друга. Она ждала, когда же миссис Андервуд соблаговолит перейти к сути дела. У нее был не слишком приятный голос, немного визгливый и слегка дребезжащий, как у надтреснутой фарфоровой чашки.

Миссис Андервуд болтала не умолкая.

– Конечно, везде есть свои недостатки. Когда я жила в деревне, то я наслаждалась своим садиком. В нем я отдыхала душой, но мой муж был вынужден перебраться поближе к месту работы, в министерство воздушных сил, вы знаете. Затем ему приказали ехать на Север, и я осталась здесь, одна в квартире. Если бы не было войны, я бы уже давным-давно поменялась, но сейчас, конечно, никто не хочет переезжать в Лондон. Хотя это не совсем Лондон, я живу в Путнее, вы знаете, в одном из тех величественных старинных особняков, которые некогда так привычно смотрелись за городом. Дом принадлежал Ванделеру, живописцу, который заработал много денег, изображая членов королевской семьи, во времена королевы Виктории, когда у нее было столько детей. Конечно, он был очень моден и разбогател так, как редко удается какому-либо художнику. Я даже полагаю, что у него было целое состояние. Должно быть, чрезвычайно дорого было содержать такой особняк. После того, как он умер, дом долгое время пустовал, потом его перестроили, разбив на квартиры. Но сада, который там был раньше, уже нет, кроме того, сейчас так трудно найти садовника… Мне так хочется быть поближе к мужу. Однако, недавно пытаясь найти что-нибудь подходящее, я присмотрела один домик, три комнаты и кухня, с меня за это попросили пять с половиной гиней в неделю…