— Твоя философия фитнеса и полезного питания меня завораживает.

— Моя честность тебя завораживает. — Эмма с наслаждением допила кофе. — Во всяком случае, летом я смогу плавать в бассейне. Это и полезно, и весело. Ну, ты принял душ, пока я надрывалась ради тебя у горячей плиты, теперь моя очередь. Я быстренько, я тебя не задержу. — Она взглянула на электронное табло той самой горячей плиты. — Честно, я быстро.

— А… послушай, можешь не спешить. Просто захлопни дверь, когда уйдешь.

Эмма довольно улыбнулась.

— Тогда я сначала выпью еще чашку кофе.

Она не спеша выпила кофе, потом так же не спеша приняла душ. Завернувшись в полотенце, втерла в кожу крем, открыла увлажняющий лосьон для лица…

Когда она занялась макияжем, в ванную комнату вошел Джек. Эмма увидела в зеркале, как его взгляд остановился на ее тюбиках и баночках, расставленных на полке, успела заметить мелькнувшее в его глазах недовольство… и почувствовала укол в сердце.

— Я ухожу. — Он нежно провел ладонью по ее влажным волосам, таким же нежным был поцелуй. — Увидимся сегодня?

— Конечно.

Оставшись одна, Эмма закончила макияж, высушила волосы. Оделась, собрала свои вещи.

А потом вернулась в ванную комнату и яростно чистила раковину и полку, пока не уничтожила все следы своего пребывания в его личном пространстве.

— Не паникуй, Джек, — пробормотала она. — Все чисто. Все твое.

Уходя, она оставила на его кухонном столе записку:

Джек, я забыла, что занята сегодня вечером. Созвонимся. Эмма.

Ей просто необходима была передышка.

Эмма дернула заднюю дверь, убедилась, что замок захлопнулся, и с саквояжем в руке спустилась к машине. Сев за руль, она щелчком открыла мобильник и позвонила Паркер.

— Привет, Эмма. Я на другой линии с…

— Я быстро. Мы можем устроить сегодня девичник?

— Что-то случилось?

— Ничего. Правда ничего, мне просто необходим девичник.

— Дома или куда-нибудь поедем?

— Дома. Я не хочу никуда ехать.

— Я все устрою.

— Спасибо. Я приеду через пару часов.

Эмма захлопнула мобильник-раскладушку.

Подруги. Мои лучшие подруги. Они никогда не подведут.

— Я слишком бурно отреагировала.

За работой Эмма весь день обдумывала поведение Джека и к девичнику, устроенному в гостиной третьего этажа, немного успокоилась.

— Ты расскажи, а там уж нам судить, — предложила Лорел, вгрызаясь в ломоть фирменной домашней пиццы миссис Грейди.

— Он не сделал ничего плохого. Он не сказал ничего плохого. Я сама себя накрутила.

— Ладно, но ты всегда предпочитаешь злиться на себя, а не на других. Даже если этот другой того заслуживает. — Мак налила в бокал вина и протянула бутылку Лорел.

— Нет, нет. Я вывожу из организма безумное количество текилы. Это может занять не один день.

Эмма хмуро уставилась на свою пиццу.

— Я не беру на себя чужую вину. Мак, тебя послушать, так я дурочка.

— Ты не дурочка. Ты просто толерантная и всем сочувствуешь. — Поскольку Эмма подняла свой бокал, Мак его наполнила. — Поэтому если ты на кого-то злишься, значит, имеешь право.

— Я не бесхарактерная.

— То, что ты не такая стерва, как мы, вовсе не значит, что ты бесхарактерная, — заметила Лорел.

— Я могу быть стервой.

— Можешь, — согласилась Мак, поглаживая плечо Эммы. — У тебя есть возможности, у тебя есть способности. Просто у тебя не хватает духу ими пользоваться.

— Я…

— Врожденная тактичность не недостаток, — прервала ее Паркер. — Мне приятнее думать, что все мы морально безупречны.

— Кроме меня. — Лорел подняла свою банку диетической колы.

— Да, кроме тебя. Эмма, просто расскажи нам, что тебя гложет.

— Это прозвучит глупо, даже мелочно. — Эмма мрачно уставилась в свой бокал, перевела взгляд на розовые ногти пальцев ног. Подруги терпеливо ждали. — Просто Джек слишком рьяно защищает свое личное пространство. На самом деле он ничего не говорит, но он окружил себя невидимыми барьерами. А однажды он высказался прямо. Мак, ты должна помнить.

— Подскажи.

— Когда зимой ты решила перестроить шкаф в спальне. Ты злилась потому, что Картер оставил у тебя какие-то свои вещи. А потом пришел Джек, и он с тобой согласился. Он наговорил, что случается, если позволить тому, с кем встречаешься, застолбить территорию.

— Но он шутил. По большей части. А ты взбесилась, — вспомнила Мак. — И сбежала.

— Он сказал, что женщина начинает оставлять косметику в ванной комнате, а потом требует выделить ей ящик. И не успеешь оглянуться, ее вещи повсюду. Как будто если ты хочешь оставить зубную щетку, то уже готова зарегистрироваться в свадебном отделе «Тиффани».

— Он запаниковал, потому что ты хотела оставить у него зубную щетку? — спросила Лорел.

— Нет. Да. Не совсем. Я ни слова не сказала о проклятой зубной щетке. Слушайте, ситуация такая. Если мы куда-то едем и его дом оказывается ближе, мы все равно приезжаем сюда. Вчера вечером я спросила, можно ли переночевать у него, потому что утром мне надо быть в городе, а он… он заколебался.

— Может, у него было не убрано, — предположила Мак. — Он должен был вспомнить, не оставил ли разбросанные грязные носки или порножурналы или когда он в последний раз менял простыни.

— Нет, дело не в этом. У него всегда чисто, что, вероятно, составляет часть проблемы. Он любит, чтобы все было на своем месте. Как Паркер.

— Эй, попрошу без оскорблений.

— Но это правда, — сказала Эмма с улыбкой, полной любви и извинений. — Это просто характер такой. Но ты, Паркс, не устроишь скандал, если парень, переночевав у тебя, оставит зубную щетку. Ты просто найдешь этой щетке свое место.

— Какой парень? Можно получить имя, адрес и фотографию?

Эмма так расслабилась, что смогла оценить шутку и рассмеялась.

— Я рассуждаю теоретически. Как бы то ни было, за завтраком я сказала, что поеду за покупками и, раз уж у него закончились яйца и молоко, могу купить и ему. И опять эта заминка. То же самое «о-о» и «нет, спасибо». Но самое страшное было, когда он поднялся наверх. Я как раз подкрашивалась и — о, какое преступление! — разложила на полке свою косметику. И опять этот взгляд. Раздраженный… настороженный. Я же говорила, что вам это покажется глупым.

— Вовсе нет, — возразила Паркер. — Ты почувствовала себя нежеланной и назойливой.

— Да. — Эмма закрыла глаза. — Точно. Вряд ли он так думал или сознавал, но…

— Неважно. В действительности подсознательное оскорбление еще хуже.

— Да! — воскликнула Эмма и с благодарностью посмотрела на Паркер. — Спасибо тебе.

— И что ты сделала? — спросила Лорел.

— Сделала?

— Да, что ты сделала, Эм? Например, сказала, чтобы он не напрягался? Мол, это всего лишь зубная щетка или тушь для ресниц.

— Он уехал на работу, а я полчаса уничтожала следы своего пребывания и не унялась, пока не убедилась, что в его личном пространстве не осталось ни пушинки моей чертовой туши.

— О да, ты его проучила, — сказала Лорел. — А я сорвала бы с себя бюстгальтер и забросила его на лейку душа, а на зеркале начиркала бы губной пастой язвительное послание. Да, и еще съездила бы на распродажу тампонов и будто бы случайно оставила огромную упаковку на кухонном столе. Вот это был бы ему урок.

— Может, это просто доказало бы его правоту?

— Нет, потому что он совершенно не прав. Вы спите вместе. Чья бы ни была кровать, второй партнер должен иметь под рукой все необходимое. Тебе нравится, когда он оставляет у тебя свою зубную щетку или бритву?

— Он не оставляет. Никогда.

— Ой, брось. Только не говори, что он никогда не забывает…

— Никогда.

— Господи. — У Лорел явно иссякли аргументы, — Это уж слишком. Он одержимый.

Мак подняла руку и застенчиво улыбнулась.

— Я только хочу сказать, что сама была такой же. Ну, не совсем… ладно, одержимой. Я забывала или оставляла свои вещи у Картера. И он делал так же. Но в тот день, о котором ты говоришь, Эм, меня завело то, что его пиджак, его бритва, что угодно, смешиваются с моими вещами. Дело не в самих вещах, а в том, что они символизируют. Он здесь. Он реально здесь, и это не просто секс. Это не временное. Это настоящее. — Мак пожала плечами, раскинула руки. — Я запаниковала. Этот изумительный мужчина меня полюбил, а я испугалась. Вероятно, Джек чувствует себя примерно гак же.