— Букет станет пышнее и нежнее, когда розы раскроются.

— Ты быстро работаешь.

— Эта модель не очень трудоемкая. — Эмма встала, подошла к зеркалу в полный рост. — У невесты очень затейливое платье со множеством украшений, поэтому нужен букет попроще. Никаких лент, никаких бантов, лишь легкий намек на каскад. Держать вот так, на уровне талии, обеими руками…

Их взгляды встретились в зеркале, и она заметила в его глазах легкое беспокойство.

— Не переживай, Джек. Я не репетирую.

— Что?

— Я должна отнести букет в холодильник.

Когда она убирала букет в холодильник, Джек уже стоял в дверях.

— Я подумал, что белое хорошо смотрится на тебе… идет тебе? Не знаю, как сформулировать. Но тебе все идет. И ты никогда не носишь цветы. Наверное, для тебя это слишком банально. Так что, может, я ошибся.

Эмма замерла в недоумении.

— Ошибся?

— Да. Я на минутку.

Она только покачала головой, когда Джек снова исчез. Закрыла холодильник. Надо прибрать рабочее место, сделать заметки на завтра.

— Я всегда примеряю букеты, — сказала она, услышав, что он вернулся. — Необходимо удостовериться, что их удобно держать, что я не ошиблась в форме, цвете, текстурах.

— Разумеется. Я понял. Я тоже иногда берусь за молоток, чтобы прочувствовать здание. Я понял, Эмма.

— Хорошо. Я просто хотела… — Она обернулась и осеклась, увидев длинную плоскую коробочку в его руке.

— У меня была деловая встреча в городе, и я его увидел. В витрине. Он просто кричал: «Эй, Джек. Я хочу к Эмме». И я подумал: да, наверное. Поэтому…

— Ты привез мне подарок, — сказала она, когда он вручил ей футляр.

— Ты говорила, что любишь, когда тебе дарят цветы.

Эмма открыла футляр.

— О, Джек.

На бархате сверкал браслет, усыпанный разноцветными розочками из драгоценных камней.

— И теперь ты можешь их носить.

Изумление и восторг вспыхнули в ее глазах.

— Да. Он прекрасен. Просто прекрасен. — Эмма вынула браслет, накинула на свое запястье. — Я ослеплена.

— Я тоже. Ювелир показал мне… застежка скользит вот сюда, и ее не видно.

— Спасибо. Это… Ой, посмотри на мои руки.

Джек взял ее руки, перепачканные, исцарапанные, и поднес к своим губам.

— Я смотрю. И не могу оторваться.

— Я рассердилась на тебя, и ты принес мне цветы. Придется чаще на тебя сердиться. — Эмма со вздохом закрыла глаза и прошептала: — Дождь прекратился. Я должна прибраться и помочь на вечерней репетиции. А потом мы могли бы выпить и перекусить на патио. Если ты хочешь остаться.

— Я хочу остаться. — Его вдруг ставший напряженным взгляд блуждал по ее лицу. — Эмма, думаю, я мало говорил тебе, как ты важна мне.

— Я знаю. — Она приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его. — Я знаю.

Позже, когда Эмма ушла в главный дом, Джек перебрал ее продуктовые запасы и решил, что просто должен что-нибудь быстренько сварганить. Он вовсе не беспомощен на кухне. И вовсе не ждет, что Эмма будет для него готовить всегда, когда они остаются у нее.

Что все чаще и происходит, понял он.

Можно не просто что-то сварганить, а приготовить вкусный ужин, недаром он когда-то встречался с помощницей шеф-повара. Немного чеснока и оливкового масла, приправы, нарезанные помидоры, и получатся отличные спагетти. Ничего страшного.

Он уже готовил ей завтрак, не так ли?

Однажды.

Почему он вдруг почувствовал, что использует ее, принимает ее как само собой разумеющееся? Он знал почему. Он точно знал почему.

Выражение ее лица, когда их взгляды встретились в зеркале, та промелькнувшая обида, почти мгновенно стертая раздражением.

Я должен практиковаться.

Он подумал о цветах, о браслете. Однако интуиция не так уж сильно подвела Эмму. На каком-то уровне ему действительно было… не по себе. Или… черт его знает как. А увидев ее с букетом, он… запаниковал, чего отрицать. На секунду, но запаниковал.

И он обидел ее, оскорбил ее чувства. А ведь меньше всего на свете он хотел причинить ей боль.

Она простила его или просто не стала заострять внимание, отмахнулась от обиды. Не из-за браслета. Она никогда не стала бы дуться ради подарка.

Она… Эмма.

Теперь, когда он осознал свои ошибки, все изменится. Он будет более чутким, вот и все. Хотя бы потому, что они вместе… От шока он цапнул ножом большой палец. Семь недель. Нет, почти восемь, то есть два месяца. А это практически целый сезон.

Четверть года.

Очень долгий срок для него. Можно по пальцам пересчитать, когда время, проведенное им с одной и той же женщиной, исчислялось месяцами.

Через пару недель в истории их отношений будет вся весна, плавно перетекающая в лето.

Джек понял, что ему это нравится. Больше чем нравится. Он не хочет встречаться ни с кем другим. Ему хорошо. Что бы это ни значило, черт побери. Как же приятно знать, что она скоро вернется и они вместе поужинают. Он налил себе вина и начал пассеровать чеснок.

— За остаток весны, — сказал он, поднимая бокал, — и за все лето.

— Тревога! Код «Красный»! — Эмма, стоявшая на стремянке с полной охапкой изящных гирлянд, вытянула шею, чтобы прочитать сообщение на дисплее рации, прикрепленной к поясу ее брюк. — Кошмар. Катастрофа. «Красная» тревога. Бич, заканчивай с гирляндами. Тифф — фестоны. Динь, командуй.

Эмма бросилась вниз со стремянки, и Джек подхватил ее.

— Осторожнее. Это не национальная катастрофа.

— Именно. Только в этом случае Паркер объявляет «красную» тревогу. Идем. Иногда лишняя пара рук, особенно мужских, бывает незаменимой. Если это девчачьи фокусы, вернешься и поможешь надевать чехлы на стулья. Черт побери. Я шла точно по графику.

— Ты успеешь.

Эмма пронеслась через веранду, буквально взлетела вверх по еще не украшенной лестнице в холл перед Апартаментами невесты. И попала прямо в гущу истерики.

Весь холл заполонила небольшая толпа полуодетых людей. Голоса срывались на ультразвук, доступный собакам, которых, впрочем, здесь не было. Слезы текли неудержимыми потоками.

В эпицентре бушующего урагана островком хладнокровия стояла Паркер. Правда, Эмма под напускным спокойствием подруги распознала отчаяние.

— Прошу внимания! Все будет хорошо. Но вы должны успокоиться и выслушать меня. Миссис Карстэрз, пожалуйста, присядьте здесь. Садитесь, садитесь, теперь глубоко вдохните.

— Но моя детка, моя девочка.

Картер — храброе сердце — протиснулся вперед — и взял рыдающую женщину под руку.

— Прошу вас, садитесь.

— Что-то нужно сделать. Что-то нужно сделать.

Эмма узнала в толпе мать невесты. Та не плакала — пока, но ее лицо уже было свекольного цвета. В тот момент, когда Эмма бросилась вперед перехватить МН или любого, от кого требовалось немедленно освободить Паркер, раздался пронзительный свист. Толпа ошеломленно смолкла и распалась.

— Тихо. Всем. Прекратить истерику! — приказала невесть откуда возникшая Лорел в белом фартуке с разводами, похоже от малинового соуса.

Паркер втиснулась в наметившуюся щель.

— Мистер Карстэрз, пожалуйста, присядьте рядом с вашей женой. Жених, будьте добры пройти с друзьями в ваши апартаменты. Картер вас проводит. Миссис Принстон, Лорел отведет вас с мужем вниз. Вы должны выпить чаю. Дайте мне пятнадцать минут. Джек, пожалуйста, спустись с Лорел. Мистеру и миссис Карстэрз мы принесем чай сюда.

— Я могу надеяться на глоток виски? — спросил мистер Принстон.

— Естественно. Скажите Джеку, какой вы предпочитаете. Эмма, ты бы меня очень выручила в Апартаментах невесты. Пятнадцать минут, и все наладится. Просто сохраняйте спокойствие.

— В чем дело? — спросила Эмма.

— Срочная корректировка плана. У двух подружек невесты дикое похмелье, а одну героически вырвало в туалете пару минут назад. У МЖ случился нервный срыв, когда она пошла навестить сына в Апартаментах жениха, что разъярило МН — у них плохие отношения. Перебранка, оскорбления, и обе разгневанные фурии попытались пробиться в Апартаменты невесты. У ЛПН — она на девятом месяце — от стресса начались схватки.