Дэзи сама не заметила, как заснула, столь крепко, что ей не мешал ни жесткий стул, ни неудобная поза. Проснулась она утром, как от толчка. Вскинула голову и огляделась. Свеча, стоявшая на столе, полностью догорела и оплавилась, фитилек плавал в растопленном воске, который распространил свой запах по всей комнате. Дэзи перевела глаза на мать и вскочила.

Тело Эмили уже застыло в результате трупного окоченения. Черты лица заострились, на нем застыло холодное, безразличное ко всему выражение.

Дэзи бессильно рухнула на стул и вцепилась руками в подлокотники. Смотря прямо перед собой, она думала только об одном: "Ну, вот и все".

Она встала и прошла в комнату отца. Увиденное зрелище не принесло ей облегчения. Он был еще жив, но на его теле тоже появились синие пятна. Те самые, от которых нет спасения.

Не удержавшись на ногах, Дэзи налетела на дверь и больно ударилась, но не обратила на это внимания. Шатаясь из стороны в сторону, она направилась в комнату Лиз.

— Мне плохо, — пожаловалась служанка, как только девушка открыла дверь, — я умираю. Я знаю, что умираю. Меня тошнит. Не хочу, не хочу!

— Все пройдет, — сиплым голосом произнесла Дэзи, пытаясь сосредоточить свой взгляд на больной.

— Значит, я поправлюсь? — на минуту Лиз перестала хныкать.

— Обязательно.

Девушка заученным движением поправила подушку и подала ей стакан с водой.

— Скоро я принесу тебе завтрак. Но сперва мне нужно закончить одно дело.

— Я никому не нужна, — завела свою песню Лиз и заревела.

— Я сказала, обожди полчаса.

Дэзи вышла в коридор, закрыв дверь в комнату беспокойной больной и присела над ковром. Вот он и понадобился. Как скоро. Слишком скоро. С куда большим удовольствием девушка сожгла бы его на костре, вместе с чумной заразой, если б это было возможно.

Девушка расстелила ковер на полу, перед кроватью матери так, чтобы потом было удобнее сворачивать. Потом отогнула воротник платья и достала иголку с ниткой. На этот раз сноровки у нее было побольше, сказался опыт с тетей Кэрол, хотя Дэзи просто воротило от этих воспоминаний. Она не исколола себе пальцы и стежки получились более ровными, правда, при этом руки девушки предательски дрожали.

Отойдя на два шага назад, Дэзи окинула взглядом сооруженный саван. Простыня сохраняла очертания тела, но уже невозможно было определить, кто именно в ней зашит. Можно было даже представить, что там лежит совершенно посторонний человек, незнакомец, зашедший в дом случайно и здесь же умерший. Ей придется его тащить, ничего не поделаешь. Неприятная обязанность, но не более. Но тут взгляд Дэзи упал на платье Эмили, небрежно брошенное на спинку кресла, и на глаза навернулись слезы.

Приколов иголку к воротнику, девушка принялась за работу. Она все делала машинально, не обращая внимания на боль в натруженных руках и неожиданную слабость. Впрочем, собственные недомогания сейчас Дэзи совершенно не волновали.

В холле ей вдруг пришло в голову, что если обмотать ковер веревкой, будет гораздо удобнее его тащить. Она отыскала веревку в кладовой и предприняла необходимые меры. Тащить действительно стало легче, хотя и ненамного. Но для Дэзи в этой ситуации любое облегчение казалось благодеянием.

Сосредоточив свое внимание только на работе, которую нужно было выполнить во что бы то ни стало, Дэзи дотащила труп до поворота и, раскрутив ковер, положила тело матери, аккуратно поправив самодельный саван.

Повернулась, чтобы идти и увидела прямо перед собой человека. Его лицо перекашивал шрам, уже довольно давнего происхождения. По одежде можно было заметить, что он не принадлежит к высшим слоям общества.

— Что одна надрываетесь, леди? — осведомился он, осклабившись, — откуда трупы таскаете? Там у вас богадельня? Может, вам помочь?

Лицо Дэзи вспыхнуло гневом. Впервые за все это время она испытала хоть какое-то сильное чувство, и этим чувством была ненависть, такая сильная, что она едва не задохнулась.

— Пошел вон! — рявкнула Дэзи, совсем как раньше Кэролайн, — убирайся отсюда, негодяй!

Она размахнулась и с силой ударила его свернутым ковром по груди. Не ожидавший нападения мужчина потерял равновесие и упал. Он нисколько не пострадал, зато его отношение к Дэзи переменилось совершенно.

— Сдурела, — пробормотал он, вскакивая, — я только хотел помочь.

— Убирайся!

— Да ухожу, ухожу, — он развернулся и почти бегом отправился в противоположную Дэзи сторону, пробурчав при этом, — сумасшедшая.

Проводив его взглядом, горящим от ненависти, девушка отправилась домой.

В следующий раз, когда она выйдет за дверь, нужно будет взять с собой пистолет тети Кэролайн и стрелять в любого, кто только попробует к ней сунуться. Тетя была права, она всегда права, все кругом негодяи и убийцы. По улицам разгуливают самые темные личности. Наверняка для них убить человека ничего не стоит. Это они должны были умереть. Почему в первую очередь всегда умирают только хорошие люди?

Дэзи как следует заперла дверь. Окинула взглядом пустой темный холл. Нельзя останавливаться. Нужно работать. Нужно вытереть пыль, которая скопилась за прошлый день. Нужно приготовить свежий бульон, хотя отец вряд ли будет его есть. Может быть, Лиз будет. Но все это нужно делать, иначе она сойдет с ума.

И Дэзи принялась за работу. Она накормила Лиз, которая была вялой и уже не хныкала, у нее на это не было сил. Попыталась накормить отца, но он проглотил лишь ложку бульона, который тут же вернулся обратно.

Жизнь продолжалась, безрадостная, пустая, бессмысленная, наполненная отчаянием и безысходностью. Дэзи казалось, что так было всегда, словно и не было ни ее безоблачного детства, ни отрочества, ни веселого путешествия, ничего, кроме горя, болезни и смерти. Пусто и темно. Стоит ли жить дальше!

Впрочем, у Дэзи была цель, которой она хотела достичь во что бы то ни стало. У нее на руках оставались двое больных, за которыми требовался уход, и она собиралась довести дело до конца. Уходить вот так из жизни, бросив их на произвол судьбы было бы неправильно и к тому же, жестоко по отношению к ним. Нужно быть с ними до конца, каким бы он, это конец ни был.

Только это и поддерживало Дэзи в течение этого безрадостного времени.

Отец Дэзи умер на следующий день к вечеру, так и не придя в сознание. Умер он очень тихо, без метаний и стонов. Как и при жизни, он не хотел никому доставлять излишних хлопот.

Пожалуй, самым капризным больным была Лиз. Она беспрестанно стонала, рыдала, ворчала, жаловалась. Иногда, очнувшись, девушка громко требовала доктора или вопила, что боится умирать. Дэзи с завидным терпением успокаивала ее, она была даже рада, что в доме, помимо нее, есть кто-то живой и что у нее есть возможность хоть что-то делать.

Вытащив труп отца за ворота, Дэзи крепко сжимала в руке пистолет и постоянно оглядывалась по сторонам в поисках подозрительных личностей, которых она могла бы разогнать. Но сегодня никто не спешил ей навстречу, никто и не пытался завести с ней разговор или хотя бы посмотреть в ее сторону. Девушка уже начала думать, что все обойдется и ей удастся без помех совершить то, для чего она вышла из дома.

Но за поворотом она почти столкнулась с каким-то мужчиной. Отскочив назад и вздрогнув, Дэзи вытянула вперед руку с пистолетом, который слегка подрагивал от напряжения. Вид у нее был отчаянно-решительный.

От неожиданности и изумления мужчина отшатнулся:

— Простите, мисс, — сказал он, вглядываясь в девушку, — но я не собираюсь делать вам ничего плохого.

— Откуда я знаю? — нелюбезно отозвалась Дэзи.

— Да, в этом что-то есть, — согласился он, — сейчас небезопасно ходить по улицам одной. А что это вы тащите? Дрова?

— Труп, — буркнула девушка мрачно, и не пытаясь как-то смягчить это тяжелое слово.

— Боже мой, — мужчина подошел ближе, — может быть, вам помочь, мисс? Поверьте, я не хочу вас пугать. Я очень вам сочувствую.