Но когда ключ повернулся в замке и Криспина вновь охватила непроглядная темнота, он сел на пол в прежней позе и закрыл лицо руками. Он и раньше был заключенным — на полях Барбадоса или на испанских галерах, — но все годы рабства меньше истощили его дух, чем эти несколько часов ада в темном углу, в трюме «Вампира». Сейчас его покинула даже последняя надежда. Возможность освобождения была так хрупка, а опасность так велика. А ведь Фрэнсис будет одна, пока он беспомощным пленником сидит здесь, в темноте. Нет, лучше думать о своей любимой как о мертвой, ускользнувшей от мести Гедеона Крайла и его союзников, лучше подготовить себя к отвратительным пыткам, которым они подвергнут его, и молить Бога помочь перенести их и послать смерть, если они будут чрезмерными. Это был совет отчаяния, но отчаяние принесло ему некоторое успокоение.

Выйдя из темницы Криспина, Фрэнсис снова повернулась к брату, но Сарн остановил ее.

— У нас нет больше времени, леди Фрэнсис. Ваш кузен может вернуться на борт в любое время, и я не хочу, чтобы он застал нас здесь.

Она кивнула и поцеловала мальчика.

— Будь мужественным, мой дорогой! Наше положение может оказаться не таким безнадежным, как мы думаем.

Заметив вопрос в его глазах, она предостерегающе нахмурила брови. Сделав вид, что не заметила взгляда виконта, Фрэнсис повернулась к пирату и быстро сказала:

— Я готова, капитан Сарн.

Но когда она подошла к двери, Хэл бросился вперед и схватил ее за руку.

— Фрэнсис! — воскликнул он с укором и мольбой. — Вы не можете уйти так, не сказав ни слова. Может быть, мы больше никогда не увидимся!

Девушка вырвала руку и так посмотрела на виконта, что он непроизвольно отпрянул: неприкрытое презрение и гнев сверкали в этих обычно спокойных голубых глазах. Не сказав ни слова, она вышла, и Сарн запер за ней дверь.

Молча и несколько торопливо пират провел ее обратно в кают-компанию.

— Ну что? — поинтересовался Сарн. — Он согласился?

Фрэнсис заколебалась, нервно сжимая и разжимая кулаки.

— Нет, — наконец ответила она. — Он не дал мне обещания, — она шагнула вперед, вглядываясь в бесстрастное лицо пирата. — Но он сделает это, я уверена, если только вы немного подождете, капитан Сарн. Ведь несколько дней не решают дела?

Он угрюмо взглянул на нее.

— Как долго будет жить Крайл? Вы слишком много хотите получить, моя девочка, и рискуете потерять все. Если Барбикэн не согласится, он сгниет в аду, уж я позабочусь об этом. Я довольно долго потворствовал вам, но я не слишком терпеливый человек.

Фрэнсис поняла, что только смелость может ее спасти, и попыталась подавить страх. С притворным равнодушием она отвернулась к изысканному изображению Мадонны, стоящему на бюро.

— Тогда я боюсь, что вам придется набраться терпения, сэр. Жизнь Криспина Барбикэна по-прежнему служит гарантией моего согласия, и, если вы откажете, я не смогу выполнить ваши условия.

Мгновенье он пристально смотрел на нее, удивленный ее речью: до сих пор ни одна женщина не осмеливалась говорить с ним подобным образом.

— Ты посмела мне перечить, потаскушка?

— Я предупреждаю вас, капитан Сарн, что вы не имеете никакого права оскорблять меня!

Изящным пальцем она дотронулась до драгоценной статуэтки и посмотрела на него из-под ресниц.

— Как вы думаете, что сделает Гедеон, когда я расскажу ему о ваших предложениях?

Сарн усмехнулся:

— Эта угроза не поможет, дорогая. Вы боитесь Крайла больше, чем меня, иначе бы вы не стали выслушивать мои предложения.

— Я слушала, потому что вы подали надежду, хотя и слабую, что спасете Криспина. Сейчас вы отказываетесь от этого. Так что же случится, если Гедеон узнает об этом?

— А как же ваш брат и лорд Маунтэйн?

— Мой брат, сэр, еще ребенок, но он — маркиз Ротердэйл и сможет бесстрашно встретить смерть, я не сомневаюсь в этом. А что касается Маунтэйна, то он лгун и обманщик, и у него нет никаких прав претендовать на мою помощь.

— Крайл не собирался убивать ни вас, ни Барбикэна. Вы слышали, что он сказал вчера. Может быть, вам больше по вкусу его предложение?

— Это выбор из двух зол, капитан Сарн, а жизнь всегда можно прервать, если она становится чрезмерно тяжелой.

В значении этих слов невозможно было ошибиться, и в подтверждение этого в глазах пирата появилась внезапная тревога.

— У вас нет возможности убить себя, — он взял ее за руку, заставляя повернуться. — Не правда ли?

Девушка испытала мгновенный страх, что он догадался об ее оружии, но быстро поняла свою ошибку и презрительно посмотрела на него.

— Глупец! У меня есть дюжина способов. Разве из шелка и бархата нельзя сделать веревку? Разве вокруг корабля нет воды? Я могу лишить себя жизни, когда захочу, и вы прекрасно знаете это. Теперь вы согласны на мои условия?

Он освободил ее руку и отошел.

— Вы думаете, он даст вам обещание?

— Я надеюсь на это.

— Я даю вам двадцать четыре часа, не больше, и, если вы обманете меня, моя девочка, видит Бог, вы пожалеете об этом. Барбикэн не единственный мой пленник, и ваш юный брат не сможет так стойко принять пытки, как мгновенную смерть.

После этого он оставил ее, и Фрэнсис упала на стул, закрыв лицо руками. Она выиграла хоть немного времени, но Гедеон мог в любой момент решить, что он ждал слишком долго, и отдать приказ пытать Криспина и, возможно, убить Джонатана, а тут еще Жан-Пьер ждет ответа. Если Роджер Шаргейл не прибудет как можно скорее…

Она плохо спала этой ночью, и на следующее утро проснулась бледной и изнуренной. Черный фрегат все еще покачивался на спокойных водах лагуны. С виду все казалось таким же, как и в предыдущий день. Гедеон по-прежнему был изысканно вежлив, демонстрируя силу своей любви, а если капитан Сарн и казался мрачным, так это было его обычное состояние. Но Жан-Пьеру недоставало его обычной жизнерадостности, а между его бровей залегла глубокая складка. Фрэнсис догадывалась, что он ждет прихода «Отважного» так же сильно, как и она сама.

Время тянулось томительно медленно. Фрэнсис сидела на высокой корме фрегата. Ее взгляд постоянно возвращался к мысу, на котором пираты охраняли импровизированный форт: ведь они могли первыми заметить «Отважного». Солнце уже подбиралось к зениту, но не было слышно ни крика, ни сигнального выстрела, свидетельствовавшего о прибытии корабля.

Под бдительным взглядом Гедеона она была вынуждена поесть, хотя каждый кусок давался ей с трудом. Двадцать четыре часа, данные ей капитаном Сарном, подходили к концу, а она все еще не могла придумать причины, чтобы оттянуть ответ. Если Сарн возьмет дело в свои руки и убьет Гедеона, она действительно погибла.

Муки казались бесконечными, а Гедеон с обычным апломбом распространялся на самые различные темы, как будто сидел в своем собственном доме, в Лондоне. Казалось, он не замечал угрюмого молчания своих спутников, и его прекрасный, звучный голос лился и лился. Фрэнсис сидела, стиснув зубы и сжав руки, стараясь сдержать рыдания.

Наконец он умолк. Внезапно с близкой дистанции раздался пушечный выстрел, а за ним два пистолетных. Сарн отодвинул стул и поднялся.

— Это сигнал. Наконец-то пришел «Отважный»!

Он быстро вышел из каюты, и после его ухода наступила тишина. Жан-Пьер не двигался. Он сидел за столом, положив одну руку в карман, а другой держа стакан вина, внешне равнодушный к прибытию человека, с которым он связывал все свои надежды. Фрэнсис сидела опустив голову, пристально рассматривая руки, сложенные на коленях, чтобы ужасный кузен не заметил слез, внезапно выступивших на ее глазах. Крайл допил свое вино и поставил пустой стакан на стол.

— Капитан Шаргейл опоздал, — заметил он. — Он должен был появиться еще пять дней назад.

— Ветры не подвластны человеку, монсеньер! — ответил Жан-Пьер, не глядя на Крайла. — Хорошо, что он вообще появился.

— Вероятно, так, — Гедеон поднялся и медленно пошел к двери. Перед дверью он задержался и посмотрел на ее светлость. — Вы можете оставаться здесь, Фрэнсис, — спокойно сказал он и вышел.