– Джеймс, что касается моего обмана…

– Филиппа, у тебя были другие мотивы, кроме преданности и желания выжить?

– Ну, были кое-какие.

– Какие?

– Чисто эгоистические, я говорю, о нашем свидании в кладовке.

Джеймс замялся.

– Потому что ты влюбилась в меня?

– Да.

Филиппа ждала. Джеймс ничего не сказал в ответ, но это не имело значения. Ее сердце принадлежало ему.

Он нежно поцеловал ее. Она ответила на его поцелуй. Ее губы слились с его губами. Казалось, Филиппа и Джеймс созданы друг для друга.

– Твои волосы.

Он с сожалением намотал на палец короткий локон. Она взяла его руку и поцеловала в ладонь.

– Они отрастут.

Он отстранился от нее и с изумлением покачал головой:

– Чего только я тебе не наговорил! Боже! Я же боксировал с тобой!

Она улыбнулась:

– Я тоже боксировала. И. если помнишь, не я лежала на ринге.

– Ты поверишь, если я скажу, что поддался?

Она усмехнулась:

– Может, вновь встретимся на ринге, чтобы я могла доказать тебе обратное?

Он засмеялся тем рокочущим смехом, который ей так нравился.

– А знаешь, я не возражаю.

Он встал и, подхватив Филиппу на руки, понес ее к кровати.

Джеймс бережно положил ее на постель, устроившись рядом. Потом перекатился, так что она оказалась под ним.

– Вот видишь, ты проиграла.

Изгибаясь под приятной тяжестью его тела, Филиппа обвила руками его шею.

– Я не согласна с этим решением. Я выиграла. Она привлекла его к себе и поцеловала.

Они медленно раздели друг друга, прерываясь лишь для поцелуев.

Это не было страстным и торопливым совокуплением. Это было нежное, медленное исследование. Филиппа ощущала себя вновь открытым континентом, где Джеймс пересекал холмы и долины.

В какой-то момент его язык описал круг вокруг ее пупка и нырнул внутрь.

– Никаких сокровищ сегодня, мой отважный путешественник.

Он хихикнул ей в живот.

– Теперь это мой излюбленный кусочек женской плоти. Подумать только, раньше меня волновали женские ножки.

– Если спустишься чуть ниже, найдешь парочку, – намекнула она.

– Не беспокойся, Флип. Я их найду.

Ее глаза загорелись, когда она услышала это имя, которое раньше произносилось по-дружески, потом гневно, а теперь с нежностью.

– Обновленная Филиппа, – прошептала она и уже громче произнесла: – Ты сделал меня другой, Джеймс. У меня такое чувство, словно я наконец проснулась.

Он приподнялся и посмотрел на нее, в мерцающем пламени свечи его глаза казались почти черными.

– Разве это плохо?

Она покачала головой.

– Я поняла, что недостаточно просто выжить. Столько интересного вокруг.

Джеймс не сводил с нее глаз.

– Сейчас не самое подходящее время для философствования. Можешь продолжить то, чем занимался.

– У меня есть идея получше. Флип, ты когда-нибудь ездила верхом?

– Мистер Каннингтон, вы приглашаете меня на верховую прогулку?

Рассмеявшись, Джеймс перекатился на спину и подхватил ее на руки.

– Оседлай меня, – прошептал он, – и скачи.

– Мой жеребец, – по-арабски прошептала Филиппа, закинула на него одну ногу и оседлала его чуть выше коленей.

– Ты промахнулась, – хрипло произнес он, охваченный желанием.

Филиппа обеими руками обхватила его член.

– Нет.

Он застонал и своими сильными бедрами попытался поднять ее выше. Она еще крепче сжала его естество. Напряженная плоть распухла в ее руках, увеличившись до невероятных размеров, и стала багрово-красной.

Неужели ее тело могло принять это?

Но желание пересилило страх. Ей снова захотелось испытать наслаждение. Как в ту незабываемую ночь.

Джеймс потянулся к ней, однако она лишь сильнее сжала его плоть. Он откинулся на подушки с блаженным стоном.

– Делай со мной что угодно, порочное создание. Я в твоей власти.

Филиппа на коленях двигалась вперед, пока большая ярко-красная головка не укрылась в ее завитках.

– Погладь меня, – прошептал Джеймс.

Филиппа обхватила основание его члена. Погладить? Где?

Он взял свой член рукой на мгновение, чтобы показать ей. О, там. О да. Его грубоватая твердость пронзила ее чувствительное место, и она задрожала от этого ощущения. Ее расщелина становилась все более скользкой с каждым движением, и каждое движение становилось все более восхитительным. Джеймс громко застонал.

– О Боже, Флип! Оседлай меня скорее. Пожалуйста!

Наконец Джеймс вошел в нее.

Ноющее горячее наслаждение разлилось по ее телу.

О Боже, она сейчас умрет! Филиппа не могла ни дышать, ни говорить, она лишь поднималась и опускалась, следуя прихоти своего тела, в то время как Джеймс изгибался и стонал под ней. Он обхватил руками ее бедра. Филиппа впилась пальцами в его мощную грудь.

Они пришли к финишу одновременно.

Филиппа распласталась на покрытой испариной груди Джеймса. Внутри у нее плоть Джеймса продолжала слабо пульсировать.

– У тебя великолепная посадка, – учащенно дыша, пробормотал Джеймс.

Филиппа нашла в себе силы рассмеяться.

Ее не интересовало будущее. Ночью, в этой постели, с этим мужчиной существовало только настоящее.

Их кожа стала прохладной. Дыхание восстановилось. Джеймс осторожно уложил ее рядом, но голова ее по-прежнему покоилась у него на груди. Некоторое время она дремала под размеренную музыку его дыхания.

Джеймс не спал. Он смотрел в потолок, на котором плясали блики слабого огня почти догоревшей свечи. Потом он погладил ее по шелковой в крохотных веснушках щеке.

– Филиппа? Флип?

Она сонно потянулась.

– А?

– Не покидай меня. Останься. Мне будет тебя не хватать.

Она приподняла голову и пытливо посмотрела на него.

– Ты это серьезно? Чувства, которые я испытываю в данный момент, вряд ли сделают меня счастливой. Скорее несчастной.

– О чем ты говоришь?

– В этом-то вся проблема, не так ли? – Она вздохнула. – Ты не понимаешь некоторых вещей, которые я не в силах объяснить, поскольку они не поддаются объяснению. Их или понимаешь, или не понимаешь. Ты не понимаешь, следовательно, я должна уйти.

Филиппа села. Он молча наблюдал, как она заворачивается в покрывало и выходит из комнаты. Некоторое время он размышлял над ее словами, но так и не понял, что она хотела сказать.

На следующее утро Джеймс понял, что совершил ошибку. Он сделал Филиппе предложение, однако не использовал те магические слова, которые могли бы ее убедить. Теперь, ожидая ее пробуждения, он ходил по коридору у двери в ее комнату.

К нему подошла Агата со свертком в одной руке и яблоком в другой. С озорной улыбкой она протянула ему яблоко.

– Хочешь? Миссис Белл только что прислала целую корзину из Эпплби.

Джеймс содрогнулся.

– Не надо, Агата. Ты же знаешь, что от одного только запаха яблок у меня пропадает аппетит.

Усмехнувшись, она надкусила сочный фрукт.

– Ты много теряешь, Джеймс. Такие хрустящие, сладкие.

Дверь в комнату Филиппы отворилась. Джеймс повернулся так стремительно, что Филиппа опешила.

– Доброе утро, Агата, доброе утро, Джеймс. Ты… что-то хотел?

Джеймс бросил взгляд на сестру, надеясь, что Агата поймет его намек и оставит их наедине. Агги, прищурившись, хитро поглядывала на брата и на Филиппу. Потом, усмехнувшись, обратилась к Филиппе:

– Мы с Джеймсом пришли, чтобы проводить тебя на завтрак, Флип.

– Очень рада. – Филиппа кивком указала на дверь своей комнаты. – Робби еще спит, Джеймс. Разбудить его?

– Нет, но я… если можно?

Пропуская его, она сделала небольшой шажок в сторону, намеренно не освободив дверной проем, чтобы он мог почувствовать тонкий аромат ее духов, который, казалось, исходил даже от его постели, хотя проснулся он один.

Робби раскинулся на постели Филиппы. Подушка сбилась, покрывало съехало до самого пола, но парнишка, улыбаясь во сне, крепко спал. Джеймс улыбнулся и, протянув руку, погладил мальчика по щеке. Робби пошевелился, затем приоткрыл глаза.