Тим Айлинг, личный секретарь министра внутренних дел, звонит Кейт в семь тридцать.

– Министр примет вас сегодня в четыре часа в резиденции на Куин-Эннз-гейт.

– Он уже принял решение?

– Он хотел бы сначала обсудить с вами несколько вопросов.

– Вопросов? Каких вопросов?

– Я лишь передаю указания министра, детектив.

– И это самое раннее время, когда он может? В четыре часа?

– Министр находится на конференции, посвященной законности и правопорядку, в Брюсселе. Где пробудет все утро.

Кейт, досадуя на всю эту бюрократию, закусывает губу.

– Передайте министру, что ровно в четыре я буду в назначенном месте.

Ренфру был прав. Айлинг и вправду не кто иной, как хренов педик!

Она заказывает себе билет на время ланча до Хитроу и оборачивается, чтобы поцеловать Алекса.

– Я бы не стал целовать меня, – говорит он из-под простыней, – у меня ужасный запах изо рта. Стоит, пожалуй, пожевать собачьего дерьма, тогда будет пахнуть лучше.

"Хоть какой-то шаг в деле Черного Аспида сделан", – думает Кейт. Пришло время добиться прогресса и в душе.

Вчера – нет, вчера она выезжала в Толлохилл-Вуд, так что это, скорее всего, было в среду, – ей удалось направить распылитель на голову. Следующий диктуемый логикой шаг – оставить распылитель закрепленным и ополоснуться под душем полностью.

"Если у меня получится это, я найду Черного Аспида".

Нет. Слишком амбициозно.

"Если у меня получится, мне разрешат поработать с Редом Меткафом".

Кейт включает душ и дает воде нагреться, каждые несколько секунд пробуя температуру тыльной стороной ладони. Вода бьет о пол ванны и отскакивает, разлетаясь шипучими брызгами. Когда из распылителя хлещет чуть ли не крутой кипяток, Кейт залезает под душ и опускает голову, чтобы можно было дышать. Струи бьются о ее макушку – то самое место, которым Петра и Элизабет ударились о дерево, – вода растекается по плечам и груди, а потом с бульканьем уходит в отверстие под ее ногами. Теперь она вся мокрая, словно под штормовым дождем на верхней палубе "Амфитриты".

Она вцепляется в верхнюю ступеньку трапа, поджимает ноги и, резко распрямляя их, бьет женщину по рукам. Два, три, четыре раза.

Кейт охает, внезапно ощутив на шее холодные струи, но, когда поднимает голову, видит, что распылитель по-прежнему выпускает пар.

Кейт снова в машине, Лео благополучно высажен у школы. Диктор радио ободряет ее, обещая, что жара в ближайшее время не спадет:

– Во всем округе Грампиан сохранится высокая температура, до двадцати девяти градусов по Цельсию, или восьмидесяти четырех по Фаренгейту. К выходным существенной перемены погоды не ожидается. Суббота будет жаркой и безоблачной, в воскресенье возможно некоторое повышение влажности. Не находитесь подолгу на солнцепеке, помните об опасности солнечного удара.

Надо же, жарища за восемьдесят градусов, а ей до сих пор зябко.

Она переключает каналы.

Парадный вход в Майклхаус приглашает ее зайти.

Помедлив в нерешительности, Кейт выходит из машины и направляется в фойе.

Отца она находит в отгороженном под временный кабинет уголке конференц-зала: он с Кирсти уточняет повестку дня. Завидев дочь, Фрэнк поднимает руку, давая понять, что почти закончил.

– ...А потом, возможно, обратно в "Паромные перевозки". Если потребуется. Ладно? Быстро отпечатанный экземпляр будет очень кстати.

Кирсти кончает записывать и начинает вскрывать почту. Фрэнк встает и целует дочь.

– Как дела? – спрашивает она.

– Работа кипит. Сейчас мои ребята ищут "транзит". Если повезет, мы уже сегодня установим его местонахождение. Мы знаем, какой курс взяла "Амфитрита"; нам осталось лишь выяснить, где она находилась в момент остановки, и поискать вокруг, пока не найдем, что требуется. А у тебя?

– Похороны Петры в одиннадцать. После этого полечу в Лондон на встречу с нашим министром.

– Вращаешься в высоких кругах?

– Скорее вязну в бюрократической патоке.

Уголком глаза Кейт замечает, что Кирсти вскрывает большой, пухлый коричневый конверт.

– Вы знаете, что в этой бандероли? – резко спрашивает она.

Кирсти поднимает на нее глаза.

– Судя по всему, одна из заказанных нами видеокассет.

Она ищет на конверте имя и адрес отправителя, но не находит.

– Странно. Обычно они приходят в фирменных конвертах компании. – Секретарша тянется внутрь. – Похоже, на самом деле там книга.

Кейт сама не знает, что именно заставляет ее почуять опасность. Может быть, беглый взгляд на распущенную бечевку или исходящий от конверта слабый запах марципана. А может быть, когда Кирсти начинает вынимать книгу, ей бросается в глаза сальная отметина на упаковке. Что бы это ни было, она мгновенно вспоминает, чему ее учили на лекциях.

– Стоп!

Кирсти замирает. Ее рука все еще внутри посылки.

– Что?

– Кирсти – там бомба.

Кирсти смотрит на нее с глупым видом.

– Оставьте книгу и выньте руку. Очень медленно. Не задевайте края конверта.

Лоб Кирсти покрывается потом. Медленно, напряженно – так, что на руке вздуваются мышцы, – она делает все, что велела Кейт. Краешек книги торчит из надорванного конверта.

– Там ничего нет, под бандеролью? Ничего?

– Нет.

– И она лежит на плоской, гладкой поверхности?

Кирсти кивает. Быстрый, нервный кивок. Кейт поворачивается лицом к основной части конференц-зала и громко хлопает в ладоши.

– Внимание! Всем внимание! – Она поднимает руки над головой. – Я офицер полиции, и мы только что обнаружили в этом помещении взрывное устройство. Прошу всех незамедлительно покинуть отель. Сохраняйте спокойствие и порядок: толкотня и давка лишь затруднят выход. Имеющих мобильные телефоны прошу воздержаться от их использования: радиосигнал может спровоцировать взрыв.

В зале находится около двадцати человек. У одного из них вырывается краткое испуганное восклицание, но остальные молчат. Уверенная властность Кейт в сочетании с их растерянностью обеспечивают главное – они поступают так, как им велели. Встают и вереницей выходят наружу. Некоторые растерянно оглядываются, словно так и не поняли, что же это происходит.