Вдоль стен, лишенных разного рода украшений и бывших утилитарно гладкими, разместились столы с разложенными на них инструментами, сделанные из золота и драгоценных камней магические печати и несколько шкафов с книгами. Увы, последние сохранились из рук вон плохо. Половина обрушилась вниз и сгнила полностью, вторая просто обросла плесенью сверху донизу. Даже те фолианты, которые напарники сожгли, попав в ловушку, сохранились на порядок лучше. По всей видимости, наличие открытого резервуара с водой создало в помещении излишне влажную атмосферу, что способствовало росту микроорганизмов на каждом доступном кусочке органики.

— Это нефть? — Доброслава с сомнением принюхалась к тому содержимому бассейна, которое изнутри явно что-то помешивало. Во всяком случае, ничем иным не получалось объяснить небольшую рябь, бегущую по поверхности не смешивающихся друг с другом жидкостей. — Зачем кому-то могло понадобиться столько основы для зажигательной смеси?

— Из нее еще можно делать лекарства, пластмассы, прочую дребедень… — Олега, в отличие от напарницы, больше заинтересовали зеленоватые колонны, оказавшие чем-то вроде автоклавов для выращивания гомункулов. Во всяком случае, какие-то существа там сейчас плавали в окружающей их со всех сторон жидкости, через которую время от времени пробегали пузырьки не то кислорода, не то еще какого газа. — Углеводороды вообще довольно универсальное сырье.

— Пфе, какая омерзительная гадость! — только и сказала Доброслава, перехватив взгляд Олега и принявшись рассматривать содержимое темно-зеленых колонн. Хотя материал, из которого они были сделаны, и несколько смазывал цвета, но тем не менее содержимое столь необычных сосудов удавалось рассмотреть в мельчайших деталях. Им были люди… ну или то, что должно было стать людьми. Вот только даже полному профану в магии и биологии одного взгляда на них хватало, чтобы заподозрить наличие серьезных дефектов у данных существ. — Не понимаю, зачем кому-то потребовалось так тщательно прятать этих отвратительных уродцев…

Ближайший к напарникам резервуар содержал практически обычное тело мужчины средних лет с гладко выбритой головой… Если, конечно, считать обычным наличие у одного человека сразу трех лиц. Одно располагалось на положенном природой месте, второе проросло на середине груди, третье вытянулось на полметра и размазалось по деформировавшейся коленке левой ноги. Вполне возможно, их было больше, просто остальные находились с тыла, и напарники их не видели. Обитатель соседней емкости мог бы посрамить осьминога количеством своих конечностей, ибо тех у него насчитывалось не меньше пары десятков. Причем иногда они даже ветвились, и на конце выходящей откуда-нибудь из живота руки могло иметься по два-три кистевых сустава с произвольным количеством пальцев. Третий бак вообще оказался целиком заполнен темными нитями, в которых целитель не с первой попытки смог опознать волосы, видимо выросшие на теле гомункула сразу везде и в очень больших количествах. Обитатель четвертого был наиболее человекообразным, небольшие жабры на щеках и перепонки между пальцами — не в счет. Пятый резервуар содержал тело с явными диспропорциями, у которого гипертрофированная голова оказалась больше туловища. Ну а в последнем из сосудов вообще плавал один только скелет, на котором лишь кое-где виднелись мягкие ткани.

— Мне кажется, у хозяина дворца для этого существовали вполне эгоистичные мотивы. — Олег постарался абстрагироваться от уродства заключенных в баки существ и практически сразу отметил определенное сходство между ними. Пожалуй, если бы не дефекты, бывшие сугубо индивидуальными, они и вовсе оказались бы неразличимы. — Присмотрись, перед нами явно клоны. Причем не похоже, чтобы мутации оказались вызваны нарушениями хромосомного набора или изменениями состава питательной среды: слишком уж разнонаправленные у них векторы.

— Что?.. — посмотрела на него с недоумением кащенитка. — Говори по-человечески, я тебя не понимаю.

— Это тела одного и того же человека, идентичные друг другу. Вернее, обязанные быть идентичными, но под воздействием проклятия или чего-то похожего превратившиеся в разную дрянь. — Олег догадался, что оборотень про клонирование никогда в жизни не слышала. В конце концов, вряд ли образование, получаемое на дому в поселении сибирских язычников, включало в себя углубленную биологическую программу. — Их в этих банках не законсервировали. Они выросли там, причем не из состояния зародыша, а сразу взрослыми. Ну или были синтезированы, что тоже вариант.

— «Синтезировали», это значит «сварили-сделали»? — уточнила Доброслава, старательно наморщив лоб. — Но как такое возможно?!

— Ну, не скажу, что элементарно… Однако теоретически ничего совсем уж невероятного в данном процессе нет. Физическая оболочка человека большей частью состоит из кислорода, водорода и углерода. То есть тех веществ, которые заполняют бассейн. Еще есть некоторое количество кальция, железа и других химических элементов, однако в процентном соотношении их доля относительно невелика. Думаю, нужное вполне можно отфильтровать из жидкости или трансмутировать на месте, энергии для этого потребуется не столь уж и много…

Олег невольно перешел на волшебное зрение, чтобы оценить потенциал найденной техномагической установки по клонированию. И практически «ослеп», после чего поспешно вернулся к обычному способу восприятия мира. Схожие ощущения чародей испытал бы при попытке взглянуть на солнце в телескоп без светофильтра.

— Конечно, остаются вопросы энергетических структур. Но, думается мне, данные проблемы тоже более чем решаемы. Во всяком случае, я точно знаю об успешных случаях пересадки органов от одного близнеца к другому. И никакого отторжения не возникало, организм принимал чужую часть тела со всеми ее аурными оболочками за свою собственную. А ведь истинные близнецы по сути те же клоны, только, если можно так выразиться, естественные. Появившиеся на свет в результате разделения плода на ранних стадиях формирования ребенка в утробе матери.

— Ну ладно, пусть это клоны, — Доброслава перевела взгляд на занимающий большую часть помещения бассейн и высящиеся вокруг него сосуды, — но что они тут делают?!

— Гм… ну вообще-то это мы здесь гости. А они тут живут, хотя скорее существуют. Ну или ожидают момента, когда начнут проявлять свою активность. — Олега изрядно позабавил возмущенный тон девушки, похоже уже мысленно вообразившей себя законной хозяйкой разрушенного дворца со всем его содержимым. — И знаешь, нечто похожее на таких мутантов я уже видел. Тогда, когда Бессмертный нам показывал свою неудавшуюся попытку самоубийства, прерванную его создателями.

— Ты думаешь? — Доброславе гипотеза целителя явно не показалась актуальной. — Да нет, вряд ли. Те чудовища, в которых превратились правители города, хоть и выглядели отвратительно, но все же смотрелись несколько лучше.

— Возможно, процесс их возрождения теперь идет с еще большими ошибками: не забывай, мы смотрели запись событий, произошедших сотни лет назад…

А вот Олег чем дальше, тем больше утверждался в собственной правоте. Ну кто бы еще мог отгрохать такое помещение под разрушенным дворцом, кроме хозяина «жилплощади»? Да и мягкость ловушек на пути сюда объяснима. Видимо, древний чародей подозревал, что может после своего воскрешения утратить часть возможностей или ясность мышления. Смерть — это вам не шуточки, пусть даже для некоторых она и обратима. Вот и использовал хозяин поместья вместо убийственной магии способы относительно мягкого обезвреживания нарушителя. Видимо, рассчитывал, что отлежится несколько часиков и придет в норму, ну а потом ему хватит небольшого усилия мысли, чтобы освободиться.

— Или вышедшее на свежий воздух тело по пути до дворца успевало избавиться от самых неудачных мутаций; не забывай, с какой скоростью бурлила их плоть. А может, просто оживают наименее поврежденные клоны, а откровенно нежизнеспособные тела с течением времени утилизируются.

— То есть возрождение Бессмертных заключается в том, что вместо испорченного тела их души занимают его копию? — Доброславе, может, и не хватало фундаментального образования, но дурой она совершенно точно не была. — Нет, не сходится. У наших старейшин нет ничего подобного этой комнате. И они воскресают после гибели, пусть и ограниченное число раз.