30. Сердце и пещера[345]

Мы уже указывали на тесную связь, существующую между символикой пещеры и символикой сердца: она объясняет ту роль, что играет пещера с точки зрения инициатической, как олицетворение духовного центра. В самом деле, сердце — это, по самой сути своей, символ центра, идет ли речь о сердце человеческого существа или, по аналогии, центре мира, то есть, иными словами, как с точки зрения микрокосмической, так и макрокосмической; естественно, стало быть, что в силу этой связи то же значение равным образом придается и пещере. Но эту символическую связь как раз и следует объяснить теперь более полно.

"Пещера сердца" есть известное традиционное выражение; слово гуха (guha) на санскрите вообще обозначает пещеру, но прилагается также и к внутренней полости сердца, а стало быть, и к самому сердцу; именно эта "пещера сердца" является жизненным центром, в котором пребывает не только дживатман, но также и Атман, тождественный самому Брахме, как мы уже говорили об этом в другом месте.[346] Слово гуха является производным от корня гух (guh), означающего «скрывать» или «прятать». Тот же смысл имеет и другой сходный корень, гуп (gup), откуда гупта (gupta) — слово, прилагаемое ко всему, что имеет тайный характер, не обнаруживая себя внешним образом. Это эквивалент греческого Круптос (Kruptos), откуда слово «крипта», являющееся синонимом пещеры. Эти понятия соотносятся с центром, поскольку он рассматривается как самая внутренняя, а стало быть, и самая скрытая точка; в то же время, они соотносятся и с инициатической тайной, и с тем, что символизирует место, где совершается инициация, место скрытое или "покрытое",[347] то есть недоступное профанам. Доступ туда закрыт «лабиринтной» структурой или еще каким-либо образом (как, например, в "храмах без врат" дальневосточной инициации), и такое место всегда рассматривается как образ центра.

С другой стороны, важно отметить, что, коль скоро речь идет о духовных центрах или их изображениях, этот скрытый или тайный характер подразумевает отныне недоступность самой традиционной истины в ее целостности всем людям без различия. Но это свидетельствует лишь о том, что мы живем сейчас в «темную» эпоху, по крайней мере относительно всего мирового цикла — это и позволяет определить место подобной символики. Но к этому пункту мы вернемся более подробно при изучении соотношений горы и пещеры, поскольку обе они принимаются за символ центра. В данный же момент удовлетворимся указанием на то, что схематическим изображением сердца является треугольник, вершиной вниз ("треугольник сердца" — таково еще одно традиционное выражение); та же схема прилагается и к пещере, тогда как горе или равнозначной ей пирамиде, напротив, соответствует треугольник, вершина которого направлена вверх. Это показывает, что речь идет об обратном и, в некотором смысле, дополняющем соотношении. В связи с этим изображением сердца и пещеры посредством перевернутого треугольника добавим, что здесь перед нами один из случаев, когда с последним не связана никакая идея "черной магии", в противоположность нередким предположениям тех, чьи познания о символике чересчур поверхностны.

А теперь вернемся к тому, что, согласно индуистской традиции, сокрыто в "пещере сердца": это сам принцип человеческого существа, пребывающий в состоянии «потаенности». По отношению к проявлению он сравним с тем, что есть в нем самого малого (слово дахара, обозначающее полость, в которой он пребывает, также соотносится с той же идеей малости). В действительности, он одновременно и самое большое — точно так же, как точка в пространственном измерении является ничтожной и даже нулевой, хотя она является принципом, посредством которого создано само пространство. Точно так же единица выступает как самое малое из чисел, хотя изначально она все их заключает в себе и из самой себя производит весь их бесконечный ряд. И здесь, стало быть, мы снова обнаруживаем выражение обратного соотношения, поскольку принцип рассматривается с двух различных точек зрения. Первая из них, точка зрения предельной малости, соотносится с его скрытым и, в некотором роде, «невидимым» состоянием, которое по отношению к существу есть всего лишь «виртуальность», но из которого развернется все духовное развитие этого существа. Стало быть, именно здесь обретается собственно «начало» этого развития, что находится в прямой связи с инициацией, понимаемой в этимологическом смысле этого слова; именно с этой точки зрения пещера и может рассматриваться как место "второго рождения". По этому поводу мы обнаруживаем такие, например, тексты: "Знай же, что Агни, который есть основание вечного (изначального) мира, и через которого последний может быть достигнут, скрывается в пещере (сердца),[348] что в микрокосмическом плане соотносится со "вторым рождением", а также через транспозицию на макрокосмический уровень с его аналогом, которым является рождение Аватара".

Мы сказали, что пребывающее в сердце есть одновременно дживатман, с точки зрения индивидуального проявления, и абсолютный Атман, или Параматман, с точки зрения изначального принципа. Но различие между ними иллюзорно, то есть существует только по отношению к проявлению, в абсолютной же реальности они образуют единое целое. Это "двое, которые вошли в пещеру" и о которых в то же время говорится также, что они "остались пребывать на самой высокой вершине, так что обе символики, горы и пещеры, оказываются здесь соединенными.[349] Текст добавляет, что "знающие Брахму называют его мраком и светом", это более конкретно соотносится с символикой Нара-нараяны, о которой мы говорили в связи с Атма-Джита, цитируя именно этот текст: Нара, человеческое или смертное, которое есть дживатман, отождествляется с Арджуной, а Нараяна, божественное, или бессмертное, то есть Параматман, с Кришной. Но, согласно их точному смыслу, имя Кришна обозначает темный цвет, а имя Арджуна — светлый, то есть, соответственно, ночь и день, поскольку они рассматриваются как олицетворение непроявленного и проявленного.[350] Абсолютно такая же символика обнаруживается в случае Диоскуров, находящихся в соотношении с двумя гемисфера-ми, темной и освещенной, как мы уже показали это, исследуя значение "двойной спирали".

С другой стороны, эти «двое», то есть дживатман и Параматман, являются также и "двумя птицами", о которых в других текстах говорится как о "пребывающих на одном и том же дереве" (так же, как Арджуна и Кришна едут на одной той же колеснице) и "неразделимо единых", потому что, как мы говорили выше, реально они есть одно и различаются лишь иллюзорно;[351] важно заметить здесь, что символика дерева является по существу «осевой», как и символика горы, да и пещера в той мере, в какой она рассматривается как расположенная под горой или внутри ее, также располагается на оси, потому что, во всех случаях и с какой стороны ни смотреть на предмет, всегда именно здесь неизбежно находится центр, являющийся местом связи индивидуального с Универсальным.

Прежде чем закрыть эту тему, мы сделаем еще одну лингвистическую ремарку, не слишком важную, но, по крайней мере, любопытную: египетское слово гор (hor), являющееся именем бога Гора, как кажется, первоначально означало «сердце». Гор, следовательно, должен был являться "Центром Мира", согласно значению, которое встречается в большинстве традиций и которое, кроме того, в совершенстве согласуется со всей совокупностью его символики, насколько ее можно себе представить. С первого взгляда можно было бы поддаться искушению уподобить это слово гор латинскому кор (cor), которое имеет тот же смысл, и поддаться ему тем более легко, что в различных языках подобные корни, обозначающие сердце, встречаются одновременно и с придыхательной, и с гортанной первой буквой. Так, с одной стороны мы имеем hrid, или hirdaya в санскрите, heart в английском, herz в немецком, а с другой, — ker или kardion в греческом, да и само cor (в родительном падеже cordis) в латинском; но общим корнем для всех этих слов, включая последнее, на самом деле является HRD и KRD, и не похоже, чтобы таким же мог быть и случай слова гор, так что в данном случае речь идет не о реальной тождественности корня, но лишь о, своего рода фонетической схожести, не менее, однако, примечательной. Но вот что еще более примечательно и что, во всяком случае, прямо соотносится с нашей темой: в еврейском языке слово hor или hur, написанное через букву хет (heth), означает «пещера». Мы не хотим сказать, что существует этимологическая связь между еврейскими и египетскими словами, хотя, строго говоря, они могли бы иметь более или менее отдаленное общее происхождение. В конечном счете это не столь важно, поскольку известно, что нигде не бывает ничего абсолютно случайного, и аналогия представляется достойной внимания. Но и это еще не все: опять-таки в еврейском языке гор (hor), или гар (har), написанное на этот раз через букву хе (he), означает «гора». Если отметить, что хет, в ряду придыхательных, есть усиление или отвердение хе, что некоторым образом означает «сдавливание», и что идеографически уже и сама эта буква выражает идею границы или ограды, то мы увидим, что само соотношение этих букв указывает на пещеру как на замкнутое место в горе, и это точно как в буквальном, так и символическом смысле. Здесь мы снова оказываемся перед соотношением горы и пещеры, которое исследуем теперь более тщательно.