По‑хорошему надо было дать знать Минору и его людям – спасибо за наводку, да и обмен информацией по противнику (сопернику? Союзнику? Сложно у них там, в кланах первой десятки) был бы крайне полезен. А то все он нам, да он нам, пришла пора и его удивить, чай не лаптем щи хлебаем. Такой вот, перфекционисткий зуд в пальцах. Охота, понимаешь, трубку небрежно так снять и после коротких раскланиваний – между прочим в разговоре упомянуть – ах, да, прислали‑таки Митсуи своего крысеныша, да, оказался менталист, представляете? Нет, помощь не нужна, зачем нам тут Линда? Пусть отдыхает, вон, чай заваривает там, в Токио. Угу, запаковали его в пластик, а что делать, у нас с менталистами разговор короткий. Рефлексы. Так что, если вам нужен один мертвый менталист – так у нас как раз один в холодильнике завалялся. Если надо морду лица клану Митсуи вытереть – всегда пожалуйста.
С другой стороны, может нужно про это происшествие молчать – потому как бы боком не вышло. Менталисты, конечно, твари все до одного, но кто‑то же захочет и отомстить. Если они там наверху все такие крутые, то до полноценной мести клану Мацумото может и не дойти, а вот на нас могут и оторваться. А мы и так тут еле дышим, ходим, нам только внимания от таких вот людей не хватало. Все что нам надо – поставить точку в отношениях со старым крокодилом Джиро, а потом можно и заканчивать этот фарс с командой и Сумераги‑тайчо. И так много внимания привлекли. Надо будет с Акирой посоветоваться, на следующем семейном заседании.
Много мыслей было у меня в голове, однако сосредоточится следовало на настоящем моменте. Настоящий момент состоял в том, что мы с Нанасэ сидели в моей небольшой комнатке в убежище (только‑только два футона расстелить) и разговаривали. Ну, как разговаривали – я говорил, а она молчала. Я объяснил ей, что места безопаснее убежища сейчас не найти, что после … определенных событий сюда могут пройти только свои, теперь мы сверяем всех по групповому фото с онсэна, у меня там, кстати донельзя глупое лицо. Смешно – четыре человека и сверяем, но куда деваться. Менталисты – страшные. Майко говорит, что сам Император на самом деле американский менталист, захвативший власть над Японией двенадцать лет назад.
Еще я говорю, что у нас тут оружия хватит небольшую гангстерскую войну устроить, а если запереться – то проникнуть сюда будет очень трудно. Это ж для ядерной войны строилось, понимаешь? Кроме того, со мной тут одна из лучших (а то и лучшая) команд этого города. Сила, понимаешь. Это мы с тобой вдвоем были, можно было трястись от страха, а тут…
– Совершенно безопасно. – развожу я руками в стороны: – ты наконец можешь объяснить мне что происходит? И тут Нанасэ заплакала и начала наконец говорить.
Выяснилось, что мой отец вовсе не выходец из какого‑то клана, входящего в сотню семей, которые правят Японией из‑за кулис, не Император, не сын, племянник или троюродный внучатый племянник Императора со стороны двадцать пятой любимой жены. И даже не оябун какой‑нибудь семьи якудза с южных островов. Жаль, а то у меня тут проскальзывала мысль, что вдруг я еще и каким‑нибудь родственником дядьке Минору окажусь. Сразу бы взял у него Линду «погонять», а может он мне индивидуальную выдал бы. Спортивной окраски и с новой подвеской. Но нет, единственным человеком от которого ему что‑то нужно, по‑прежнему остается наша Юки. Вот, у кого, наверное, будет травма, как мозги на место встанут, я ее такой счастливой, как под этим менталистом и не видел никогда. Надо будет с ней поговорить, во избежание ледникового периода на территории отдельно взятого города. Или школы. Так вот – мой отец оказывается Кронос. Нет, он не сын Урана и Геи, бог времени и прочее. Просто у него привычки, свойственные богам. И нет, не пить нектар и амброзию, попутно хватая за упругие ягодицы младшеньких богинь, а попросту убивать своих детей. Насчет каннибализма не уверен, но судя по рассказам Нанасэ, моему отцу нельзя было иметь детей и вместо того, чтобы как все нормальные люди пользоваться контрацептивами – он убивал своих потомков. Потому что боялся, что у них будет какой‑то ужасающий дар. Я ж говорю – идиот. Не знает как презервативы в аптеке покупать.
Справедливости ради, следует отметить, что все ужасы про убиенных младенцев были поведаны мне Нанасэ, а та свою очередь узнала от моей мамы. С учетом отсутствия доказательств, а также тенденции преувеличивать и драматизировать события после каждого пересказа, эти сведения не являются истиной в последней инстанции. Фактически, все что мы имеем – это одинокую женщину с ребёнком, которая почему‑то убежала из семьи. По словам Нанасэ – из хорошей семьи. Опять‑таки что такое хорошая семья с точки зрения Нанасэ? У нас были деньги – по крайней мере достаточные, чтобы мама не нуждалась в них и не работала. Более того, позволила себе нанять сестренку Нанасэ в качестве горничной, кухарки и няньки. Скрывалась от родственников и запугала Нанасэ своими рассказами. Потом заболела и умерла. И тут внутри Нанасэ‑онээсан что‑то щелкнуло и таинственная, сумеречная сторона души японской девушки – взяла вверх. Вместо того, чтобы молча уйти из дома (работодатель мертв, денег больше не платит, увольнение – разумный шаг) – она практически похищает меня и исчезает в ночи, холодной и глухой. Потому что верит в то, что меня преследует мой папаша Кронос. Чтобы сожрать, да.
Так вот Нанасэ оказалась в состоянии бегства с ребенком на руках. Что у нее в голове в этот момент было? «Хозяйка платила мне зарплату, я убиралась в доме и готовила еду, хозяйка умерла, а давай‑ка я возьму и усыновлю ее сына, а то его убьют?»
В конце концов эти государственные органы заниматься должны были, полиция там, органы опеки, прочие институты. Они бы либо нашли моих родственников, либо отдали меня в детский дом. Конечно, я рад, что меня не отдали в детский дом и, вполне вероятно (хотя не точно), что мне было бы не очень хорошо в отчем доме – дыма без огня не бывает. Но вот позицию Нанасэ, которая фактически пожертвовала всем – своей работой, карьерой, учебой, возможностью завести собственную семью – не понимаю. Японские женщины, имя вам загадка. Вот как причудливо материнский инстинкт в вас играет.
– Понятно. – говорю я, задумчиво: – и это все? Никаких фотографий, документов, семейных реликвий? – Нанасэ опускает голову. У нее все это было. Альбом с фотографиями семьи, документы о рождении, и даже семейная реликвия. Какая‑то штуковина, вроде брошки или подвески – как говорит она из драгоценных камней. Понимая, что Нанасэ разбирается в драгоценных камнях как я в моделях одежды последнего писка моды весенне‑летнего сезона – не делаем поспешных выводов о том, что «все‑таки наследник империи!», а аккуратно интересуемся, что со всем этим добром стало.
Все это она хранила в чемодане, небольшом таком – она показывает руками. Чемодан она спрятала, зарыла где‑то на своей родине, так как боялась, что ее с этим всем поймают и обвинят в воровстве, или того хуже – оповестят папашу Кроноса а тот уж…
– Я вот не понимаю. – говорю я, глядя на расстроенную Нанасэ: – и зачем нам тогда прятаться? По‑моему ты как‑то переборщила с конспирацией. Завязывай уже прятаться и жить в подполье. – вот сколько я себя помню, но жили мы с сестренкой всегда бедно. Это я как ребенок не понимал – вернее Синдзи не понимал. А как взрослый понимаю, что позволить себе лишний раз побаловать вкусной едой или просто выходным днем – сестричка не могла. Да и работа… она ж у меня вне закона практически, потому и вынуждена была работать нелегально – в квартальчике развлечений, фактически администратором в борделе. И заработная плата не так чтобы высокая, и никаких тебе оплачиваемых отпусков или медицинских страховок. Я ж говорю – всю жизнь на алтарь жертвы во имя меня положила. Чувствую себя неловко, это как обнаружить, что ты внезапно оказался в невероятном долгу перед человеком. И неважно, придумала она сама себе эту опасность, наслушавшись рассказов моей матери, или на самом деле мой папаша – Кронос, важно то, чем она пожертвовала, думая, что спасает меня. Или на самом деле спасая.
