Вздыхаю и закрываю холодильник. Угостить инквизицию нечем. Хорошо, что со мной пошла Читосе и она сейчас ловко соображает чай и какие‑то бутербродики. Золото не женщина. Насколько привык, что она всегда рядом и ничего не забывает, помогает сгладить какие‑то моменты… да, как честный человек я должен женится.

– Ну… чем богаты, тем и рады. – развожу я руками, глядя как Читосе выкладывает сделанные на скорую руку сэндвичи и нетронутую голодными девушками пиццу по‑гавайски. Не все любят ананасы в пицце, да. За нашим столом сидят инквизиторы, они представились, но я уже забыл имена девушек, которые сидят по бокам у мужчины со шрамом. Мужчину со шрамом, которого я помню по «Абсолютной Печати» зовут Такаги Кента, он является командиром трех боевых троек магов‑инквизиторов Его Императорского Величества. Имена девушек я не запомнил, но та, что справа – пирокинетик, это ее голос я слышал, когда на нас обрушилось «Инферно». Да, сильнейшая из атак пирокинетика, но ее «Инферно» и рядом с Акириным не стояло. Видел я, что после Акиры остается, хоронить нечего, а у этой – так, поверхностные ожоги. Хотя для быстротечного боя этого достаточно – ослепить, оглушить, обжечь, а уж там добить. Девушка ничего, вполне себе симпатичная, смотрит прямо в глаза с таким … вызовом. Сразу видно – дерзкая девчонка, субординацию не соблюдает, политику партии и правительства в отдельно взятой десятке инквизиции – не одобряет. Всем своим видом, так сказать. Вторая девушка сидит скромно, опустив глаза в стол. Ее лицо покрыто татуировками в виде паутины и каких‑то букв. Колоритная персона.

– Кхм. – неловко кашляет Такаги Кента: – да в общем не стоило беспокоится. Мы тут не для того, чтобы чаи гонять.

– Но как же, Такаги‑сан. – мягко говорит Читосе, ставя перед ним чашку, над которой поднимается легкий парок: – прийти в гости и чаю не попить. Прошу вас. И извините за скромный стол, мы не ожидали гостей.

– Кхм. – кашляет Такаги: – спасибо.

– Прошу вас. – Читосе ставит чашки и перед девушками. Пирокинетик кидает на нее возмущенный взгляд и отодвигается в сторону.

– У вас талант, Читосе‑сан. – говорит Такаги, отпив из кружки, его морщинки у глаз – заметно разглаживаются, а я думаю о том, не варит ли Читосе какой‑нибудь эликсир вместо чая? Или не добавляет ли туда чего‑нибудь… экзотического? Надо будет спросить.

– Как добрались? – вежливо спрашиваю я: – как дорога?

– Не так плохо, как я думал. – кивает командир десятки ЕИВ Инквизиции: – скоростные поезда с прямым рейсом из Токио это просто другой уровень комфорта. Мы даже устать не успели.

– Рад это слышать. – я отпиваю из чашки и думаю, что Читосе все‑таки что‑то добавляет в чай. По телу расплывается приятно тепло и мир становится простым и понятным. Даже лицо Такаги с его шрамом через щеку не раздражает меня, человек свое дело делал… пробовал. Что уж теперь.

– Мы остановились в «Хилтоне» – говорит Такаги: – хороший отель. Вид на город отличный. Я слышал, что у вас осенью знаменитый фестиваль Оранжевых Листьев проходит.

– О, это великолепное зрелище. – уверяю его я: – и там так много сезонных сладостей! Вам обязательно необходимо дождаться этого фестиваля.

– Боюсь, что мы не сможем. – вздыхает Такаги и ставит чашку на стол: – мы все‑таки тут по делу. Командировка у нас.

– Вот как. – тоже ставлю чашку на стол. Вот скажет сейчас господин Такаги что его цель и задача арестовать меня и разнесем мы еще один дом у Джиро‑сама… хотя вряд ли. Не стал бы господин Такаги вежливо в дверь стучаться, если арестовать хотел. Не такой он человек.

– И какая же цель у вашей командировки, извините за праздное любопытство? – спрашиваю я. Читосе за моей спиной хранит молчание, но она готова реагировать. Да что Читосе, где‑то снаружи на дереве сидит одна из Линд с винтовкой Шептуньи. Господин инквизитор и «Ой!» не успеет сказать.

– Вообще‑то это служебная тайна, но … послушайте, Сумераги‑тайчо, мы не собирались встревать в операции «Антимагии» в этом городе. У нас была своя цель. – говорит Такаги, сжимая чашку с чаем.

– Так вы вовсе не хотели сорвать крупнейшую операцию «Антимагии» за последние пять лет на Восточном побережье? – вежливо уточняет Читосе, так вежливо, что кажется с ее губ вот‑вот яд покапает. Молодец Читосе, конечно, вот только не перегнула ли она палку с крупнейшей операцией и пятью годами? Хотя теперь понятно, чего это у нас инквизиторы такие вежливые. Сестричка Нанасэ надула им в уши что мы агенты «Антимагии» под прикрытием, дескать несогласованность между службами чуть не привела к трагедии и прочее. Читосе тут же подхватила линию и даже лицо строже сделала. Лучше ее только Майко могла бы преобразится, но у той природный талант.

– Не хотели, а получилось. – продолжает Читосе: – вы вообще представляете себе, сколько всего по вашей вине едва не сорвалось?

– Ээ…

– Сотни миллионов иен налогоплательщиков, годы агентурной работы под прикрытием, жертвы наших товарищей… – продолжает Читосе и на ее глазах выступают слезы: – Йорик‑кун… да, Сумераги‑тайчо, вы же помните бедного Йорика?

– Бедный Йорик‑кун. – киваю я головой. Тут, конечно, надо череп бедняги в руке держать, но уж чего нет, того нет.

– Кхм. – ворочается на месте Такаги: – сегодня мы здесь в том числе и принести официальные извинения. Простите нас, Сумераги‑тайчо! – он склоняет голову, с ним вместе склоняет голову и девушка с татуировками на лице. Пирокинетик фыркает и складывает руки на груди.

– Это и их вина! – говорит она: – могли бы сразу сказать, что из подразделения «А»!

– Конечно! – фыркает в ответ Читосе, складывая руки на груди: – так бы вы и поверили!

– И потом это могла быть проверка от наших партнеров. – пожимаю плечами я: – кто его знает?

– Могли бы хотя бы… – вскакивает пирокинетик, но ее прерывают.

– Томоко! Сядь! – рявкает мужчина и от его голоса дрожат чашки на столе. Пирокинетик Томоко с неохотой садится.

– Вы уж простите ее. – поворачивается к нам Такаги: – распустил я их, избаловал. Она тяжело переносит поражения, а вы нам и шанса не дали. Крутая у вас подготовка в подразделении «А».

– Что есть то есть. – вздыхает Читосе: – Томоко‑тян, запомни, поражения, которые тебя не убили – это величайший дар. Это стимул расти, это указание на ошибки. Как говорит в таких случаях Сумераги‑тайчо – если их сразу не убить, они ничему так и не научатся. И Сумераги‑тайчо обычно так и поступает. Поэтому если ты все еще жива – то у тебя есть возможность стать лучше.

– Спасибо, Читосе‑сан. – кивает Такаги: – ей было нужно выслушать это. Томоко! Нам еще повезло, что эти добрые люди оказались агентами «А», вот что было бы, окажись они просто бандитами? Нас всех поубивали бы в этом коридоре, Томоко. А ты тут брови хмуришь!

– Извините, Сумераги‑тайчо, Читосе‑сан. – мрачно бурчит Томоко и через силу – кланяется.

– Ну вот и хорошо! – преувеличенно радостно потирает ладони Такаги: – вот и ладушки. Начинаем все с чистого листа. У меня к вам, Сумераги‑тайчо просьба, если вы позволите…

– Конечно, говорите. – даю добро я. Вот оно что – просьба. Какая может быть просьба у командированных в Сейтеки инквизиторов? Показать знаменитый рыбный рынок в доках? У нас там аукцион по продаже тунцов каждое утро. Здоровенные твари, по двести кило примерно и с глазами как плошки. Завораживающее зрелище – сперва как их разгружают с судов, потом продают, а потом – разделывают огромными острыми ножами.

– Императорская Инквизиция не занимается мелкими происшествиями. – говорит Инквизитор: – может быть в прямом боевом столкновении мы и показали себя не с лучшей стороны по сравнению с вами, агентами спецподразделений. Но наша задача – не штурмовать здания или уничтожать живую силу противника. Мы – проводим расследование. Покажи им, Аника. – обращается он к девушке с татуировками на лице и та послушно разводит руками в стороны. Между ее ладоней появляется сияющая сфера, чем‑то неуловимо похожая на старый компас.

– Что‑то в вашем оборудовании дало засветку на детектор. – поясняет инквизитор: – что‑то или кто‑то из вашего отряда. Это не мое дело, что у вас тут за операция, но все же – позвольте спросить – ваши действия в этом регионе связаны с культом Древнего?