— Я не знаю человека более скромного и порядочного.

Паркер опустился в кресло, положив папку перед собой. И вдруг резко сказал:

— Жерар Кашен — коммунист!

Анри откровенно удивился.

— Жерар? Какая чепуха!

Паркер положил руку на папку.

— Эта папка содержит сведения и документы, полностью изобличающие его. Мало того, что он коммунист. Жерар Кашен — активный заговорщик, член нелегальной организации, которая ставит своей целью свержение законной власти и которую именно он снабжает деньгами!

Анри попытался рассмеяться возможно беспечнее.

— Полагаю, вас просто дезинформировали, мистер Паркер.

— Мистер Бланшар, — бесцветные глаза начальника смотрели холодно, в то время как голос звучал мягко и доверительно, — вина Жерара Кашена доказана. Бессмысленно пытаться помочь ему. Он будет арестован и предан суду. Более того, — с нажимом продолжал он после легкой паузы, — если бы не вы, Жерар Кашен уже давно бы сидел за решеткой. Прошу вас верить мне, мистер Бланшар. Должность начальника полиции для меня только должность, а не призвание. Будь у меня сбережения, я бы давно послал ее к черту и занялся археологией. Только не в Средиземноморье, а в Южной Америке.

Паркер потер ладонью лоб.

— Представьте себе, — он словно думал вслух, — я случайно узнаю о том, что вы набрели на богатейшее месторождение алмазов и с помощью Кашена занялись не совсем законными операциями с драгоценными камнями. Конечно, я мог арестовать вас, но у меня мелькнула мысль — а не будет ли это моей единственной возможностью свободно заняться археологией? Вы понимаете меня, мистер Бланшар? — теперь голос Паркера звучал настойчиво.

— Кажется, понимаю, — протянул Анри.

Впервые за время разговора улыбнулись глаза Паркера.

— Вот почему я не трогал Кашена, я ждал вашего возвращения.

Паркер ненадолго задумался.

— Мистер Бланшар, — несколько торжественно произнес он, — я хочу играть с вами в честную игру. Я не буду интересоваться, где находится ваша пещера, грот или ущелье. Я буду оберегать вашу жизнь с такой тщательностью, с какой оберегаю свою. Вы будете свободны, как птица. Париж, Таити, Копакабана, Майями — все будет к вашим услугам. Но когда развлечения наскучат вам, а кошелек опустеет, вас потянет, я уверен в этом, в родные места. Вы получите от меня любое снаряжение, которое потребуется, включая противогазы, и отправитесь поохотиться, скажем, на куду. А вернувшись с трофеями, с комфортом отдохнете на моей вилле. Что вы ответите на такое предложение? — И как бы мимоходом, как нечто само собой разумеющееся, добавил: — Много мне не надо, я согласен даже на пятьдесят процентов.

Анри вынул из кармана платок, вытер вспотевший лоб и признался:

— Ваше предложение, мистер Паркер, меня чрезвычайно заинтересовало. Но я хотел бы уточнить одну деталь.

— Я к вашим услугам.

— Что будет с Кашеном?

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Паркер вкрадчиво проговорил:

— Стоит ли заботиться о человеке, который подложил вам такую свинью? Предоставьте это мне! Разумеется, предварительно вы должны взять под контроль результаты своей охоты.

— Да-а, — протянул Анри, — вряд ли я буду счастлив где-нибудь в Майями или в Гонолулу, если на моей совести будет жизнь человека, который был моим другом.

— А разве полное счастье возможно? К тому же этот человек — государственный преступник.

— Политика — дело тонкое. Шалость, оплошность, ошибка, преступление — грани между этими понятиями так условны!

Паркер нахмурился.

— К сожалению, Жерару Кашену помочь невозможно. Дело очень определенно и зашло слишком далеко. К тому же всплыли и его старые грехи, из-за которых он покинул Францию. Но я понимаю вас, — голос Паркера снова обрел мягкость и вкрадчивость, — мне даже приятно видеть вас способным на такую преданность. Скажите, разве ваш протеже не мог бы уехать куда-нибудь? На охоту или по другим надобностям?

Глаза Анри лукаво прищурились.

— Если бы я более определенно узнал, что ваша охота на куду была удачной, я бы мог на сутки, но не более, крепко закрыть глаза, — негромко, но твердо добавил Паркер.

Анри протянул ему руку.

— Я принимаю ваши условия!

— Не пытайтесь меня обмануть, — ослепительно улыбнулся Паркер.

Его бесцветные глаза смотрели холодно, а рука была сухой и сильной.

Анри вбежал по ступенькам на веранду, зацепил нечаянно кресло и в раздражении пихнул его ногой. Кресло опрокинулось, ткнулось в журнальный столик, на пол посыпались газеты и журналы, зазвенел и покатился по полу, каким-то чудом не разбившись, стакан. Из комнаты выглянул Кашен.

— Я подумал, что началось землетрясение, — с улыбкой сказал он, — а оказывается, это Анри Бланшар возвращается с прогулки.

Кашен поднял стакан, поставил упавшее кресло и почти насильно усадил в него Анри.

— Не время шутить, Жерар, — геолог перевел дыхание, — вам нужно сегодня же бежать из этой благословенной страны.

Кашен задержал взгляд на его встревоженном лице и склонился к бару.

— Хотите вина?

— К черту вино! Я думал, вы работаете с честными контрабандистами, а вы ввязались в политику!

Кашен поставил перед Анри полный бокал вина.

— Выпейте и успокойтесь. Ничего страшного не случилось. Слежка в этой стране — самое заурядное явление.

Анри машинально опорожнил бокал, причмокнул губами, оценив качество напитка, но тут же спохватился.

— Разве дело в слежке? Стал бы я волноваться из-за какого-то паршивого детектива! Если вы сегодня же не уберетесь отсюда, вас арестуют как государственного преступника.

Кашен недоверчиво взглянул на геолога, потом лицо его посуровело.

— Может быть, вы толком расскажете, что произошло?

— Меня забрали в полицию, вот что произошло!

И Анри весьма красочно расписал все, что с ним случилось.

— Я понимаю, некоторые люди не могут жить без политики. Но почему вас потянуло именно к коммунистам? — закончил рассказ Анри.

Кашен взглянул на него с удивлением.

— Я не коммунист, Анри.

— Бросьте, теперь не время играть в прятки. Могу вам признаться, что я лично не против коммунизма. Каждому по потребностям — что в этом плохого? Я хоть сейчас готов отправиться в страну, где сия заповедь в действии, — Анри пожал плечами, — разумеется, если там хорошая охота и можно найти ресторан с приличной кухней. Но быть коммунистом здесь — значит, добровольно ложиться на гильотину!

— Я не коммунист, Анри, — мягко повторил Кашен, — хотя в годы сопротивления я сотрудничал с ними и не отказался бы от сотрудничества и сейчас. Это порядочные люди, а главное, они знают, чего хотят и умеют этого добиваться!

— Да разве дело в том, коммунист вы или нет, — с досадой сказал Анри, — Паркер считает вас коммунистом — и этого вполне достаточно!

— В этом вы правы.

Кашен подобрал упавшие газеты и журналы, бросил их на столик и негромко сказал:

— И все-таки я останусь здесь.

Анри раздраженно передернул плечами.

— Сейчас не до шуток, Жерар.

Кашен опустился в кресло.

— А я не шучу.

— Да вас завтра же арестуют!

— Не арестуют. Я перейду на нелегальное положение, меня укроют друзья, — Кашен невесело усмехнулся, — в этом отношении у меня богатый опыт времен войны. Немецкие расисты, африканские расисты — какая разница? Даже в кадрах сохранена преемственность. А у меня с ними личные счеты.

— Но это безумие! Что вы можете поделать с отлаженной государственной машиной?

— Я остаюсь здесь, — твердо повторил Кашен, — не только из-за политики.

После некоторого замешательства на губах Анри появилась лукавая улыбка.

— И вы заболели алмазной лихорадкой?

— Дело не в алмазах, — Кашен никак не отреагировал на шутку геолога, — дело в заречной саванне, в уникальной колонии дьяволов.

— В такой момент вы еще думаете о зверюшках? — изумился Анри.

— Это не зверюшки, Анри. Это полновластные разумные властители заречной саванны. Там нет и никогда не было никаких микропигмеев. Дьяволы и только дьяволы являются ее безраздельными господами.