Недавно присоединившийся метил в голову. Часть ударов гасилась руками, но несколько раз кулак все же почти вскользь задевал то челюсть, то ухо Шестьсот семнадцатого. Шестой вновь показал себя более ушлым. Он метил то в пах, то по коленям, то по щиколоткам, явно следуя святому правилу «завалить и потом забить». Это, в конце концов, помогло Шестьсот семнадцатому. Его высокие берцы отличались от более распространенных версий той же обуви наличием металлических вставок в носках. И когда шестой попытался точным ударом пятки сломать тонкие плюсневые кости стопы, его собственная нога встретила неожиданную и крайне неприятную преграду. Лишнее усилие привело к вывиху. Шестой взвыл и качнулся назад, взмахнул руками, стараясь вернуть себе равновесие. И тут Шестьсот семнадцатый прыгнул вперед.
Завалив шестого, парень оседлал его и нанес несколько точных ударов в незащищенную голову. Все-таки в первый раз он сломал противнику нос, поэтому несколько следующих зуботычин пришлось в нос и рот. Противник начал захлебываться собственной кровью, а последний нанесенный удар заставил его вырубиться.
Впрочем, последним он был не потому, что Шестьсот семнадцатый понял, что достиг своей цели. В раже он мог бы даже не заметить, что сидит верхом на бесчувственном теле. Однако его сшибли ударом ноги, как до того сделал он сам. Резкая боль заставила его задохнуться. Падая, он приложился лицом обо что-то, валявшееся на земле, какой-то мусор, и разрезал кожу над глазом. Кровь хлынула настолько обильно, что парень мгновенно ослеп на один глаз.
Он успел приподняться на четвереньки, не совсем соображая, что делает, когда его пнули еще раз, под ребра. Ловя ртом воздух, он устоял и напрягся, приготовившись отреагировать. И успел в последнюю секунду, почти по счастливой случайности. Когда соперник пнул его еще раз, Шестьсот семнадцатый сдвинулся чуть назад, перенося вес на колени, и обеими руками кое-как схватив ногу нападавшего. И тут же, не давая тому шанса выскользнуть из неловких, почти случайных объятий, рухнул всем весом на правый бок, придавая мышцам дополнительных, болезненных усилий.
И он добился своего. Послышался резкий треск и хруст, и нападавший взвыл. Упал на спину, теряя равновесие, и приложив уже случайно Шестьсот семнадцатого сверху, по согнутой спине. Шестьсот семнадцатый нанес удар кулаком, метя в малую берцовую кость. Если до того перелома там не было, то теперь точно будет. Несколько следующих тычков в голову, не особенно умелых и точных, и противник затих, вырубившись.
Осталось трое.
Но и сам Шестьсот семнадцатый был уже на грани. Кровь лилась не переставая, лицо саднило, ребра болели так, будто в грудину воткнули сотни раскаленных игл. Дыхание с хрипом срывалось с его приоткрытого рта. Нос, кажется, уже не работал. Болело буквально все, еще и голова кружилась.
И тут, наконец, раздался долгожданный звук сирены робота Службы Безопасности. Шестьсот семнадцатый вскинул голову, оценивая обстановку. И как раз в этот момент ему прилетело кулаком в лицо. Падая вниз, на жесткий металлический пол, он уже не видел, как трое оставшихся, поддерживая друг друга, убегают прочь, вскарабкиваясь на крышу одного из контейнеров. В глазах потемнело, но в облегчающее боль забытье он так и не впал.
Вместо этого Шестьсот семнадцатого мучительно, неприятно стошнило.
***
Шестьсот семнадцатый сидел прямо на полу, упершись спиной во что-то твердое, плоское и приятно холодное. Медсотрудник СБ, восседавший напротив на корточках, обрабатывал раны на его лице. К коже прижимался пластик медмашинки, жужжал дезинфицирующий, обезболивающий раствор. Вскоре парень почувствовал, как в кожу ударил не особенно приятный теплый воздух, подсушивающий рану над глазом для последующей процедуры, а затем пришло уже привычное ощущение нанесения биоклея.
Шестьсот семнадцатый был собой недоволен. Хотя вполне искренне можно сказать, что в этой драке они одержали победу, выжив, он понимал, что показал себя далеко не с лучшей стороны. Он дрался как обывала, случайным образом выучивший и применивший два-три простеньких приема. Тот факт, что его поколение ещё детьми враз лишилось родителей и большинства наставников из-за чертовой «Тау», не могло служить ему оправданием. Как и то, что Системщики в принципе должны были предпочитать ум физической силе.
- Смещение верхней горизонтальной связки хрящей носа, множественные переломы ребер, легкое сотрясение, - сообщил медсотрудник равнодушным, спокойным голосом. – Я настоятельно рекомендую вам пройти полноценное медицинское лечение в ближайшем центре оказания помощи.
- Влажную салфетку, - не менее безэмоциональным тоном попросил у него Шестьсот семнадцатый.
- Что, простите?
- У вас, случаем, не найдется влажных салфеток?
Кожу над левым глазом неприятно стянуло, сам глаз почти не закрывался из-за свернувшейся уже крови. Ощущения были отвратительные.
Медсотрудник поджал губы, но все же передал ему салфетки, сразу несколько штук. Не опасаясь повредить уже заклеенную рану, Шестьсот семнадцатый начал стирать кровь. Руки немного тряслись и слушались плохо. Стесанную кожу на костяшках обрабатывать ему даже не стали, и выглядели кулаки довольно пугающе.
- Четверых на принудительную госпитализацию, - сообщили где-то позади, и медик, обернувшись, поспешно встал. Видимо, с Шестьсот семнадцатым он уже разобрался. – Один из них в сознании.
Почти равнодушно Шестьсот семнадцатый склонил голову на бок, пытаясь разглядеть, что происходит на площадке. Троих нападавших уже заканчивали пеленать в фиксирующие коконы. Единственным оставшимся в сознании оказался тот самый парень, ради которого он влез в эту драку. Над ним шаманило сразу три медика. Один обрабатывал поверхностные раны медмашинкой вроде той, что еще минуту назад прижималась к коже Шестьсот семнадцатого, двое фиксировали сломанные конечности для последующей утрамбовки в кокон.
Измочаленное, окровавленное и уже начавшее распухать лицо было практически невозможно опознать. Даже если они и были знакомы в прошлой жизни, сейчас это уже никак не проверишь.
Шестьсот семнадцатый с раздражением качнул головой, ощущая, как мир сдвинулся вместе с ним. Ладно, выжил, и на том спасибо. Это и так уже практически чудо.
Погрузившись в свои мрачные раздумья, парень не сразу заметил, что незнакомец вялым жестом просит его подойти. Встать удалось раза с третьего, да и то на чистом упрямстве.
- Простите, можно нам… секундочку… наедине, - с трудом произнес незнакомец и медики неохотно отошли в сторону. Правда не раньше, чем закончили доделывать фикс на ноге потерпевшего. Шестьсот семнадцатый, с трудом дождавшийся окончания процедуры, не сел, а рухнул рядом, вновь борясь с приступом тошноты и головокружения. Но следующие слова подействовали на него словно ледяной отрезвляющий душ.
- Привет, Рейн.
Значит, все-таки знакомы. Шестьсот семнадцатый вновь впился взглядом в лицо парня, но так и не смог обнаружить ни одной знакомой черты, ничего, за что можно было бы зацепиться. Хотя голос и манера сокращать его имя именно таким образом вроде бы начали пробуждать в памяти нечто давно похороненное и забытое.
- Я… Четыреста пятнадцатый – Це, - представился незнакомец, видимо, сообразив, что остался неопознанным. – Но ты знал меня… прежде… под именем Дэйв Хард. А ты теперь…?
- Шестьсот семнадцатый, - представился парень.
Дэйв попытался кивнуть, но скривился от внезапно нахлынувшей боли.
- Видал, как нас отделали… - он неубедительно хохотнул. – А раньше эти твари… в пояс… кланялись всем бойцам из Кораблей. Боялись… похлеще кары небесной.
Боялись, когда было кого бояться. Но после трагедии с «Тау», когда погибли настоящие воины и мастера, остались лишь неумелые сопляки вроде них с Дэйвом. И на них отыгрывались за все предыдущие годы подлизывания армейцам. Сейчас признавать, что ты выходец из кораблей боевого сопровождения, КБС, – означало подписать себе смертный приговор. Особенно в местах вроде этого. Шестьсот семнадцатый подумал, что, видимо, именно это и стало основной причиной столь безжалостного избиения. Что ж, если так, то зря он ввязался.
