Мнда… Вот оно как все закрутилось. Готовит почву Суслов, готовит. Унавоживает. А потом глядишь — и в меня повторно «стрельнет». Какие-нибудь гневные письма читателей, доярок, а то и «коллег». Лещенко уже предупреждал. О чем? Да все о том же. Селезнев зазнался, все по загранкам, скандалы приплетут… По накатанной схеме.

— Надо отвечать — кидаю газету на стол, задумываюсь — Сможете мне устроить ответную статью в Правде? Как раз и мой статус советника по культуре заявим публично.

— Ну ты крут — удивляется мне Жулебин — Такие статьи утверждаются на уровне отдела пропаганды ЦК. А там Суслов, улавливаешь?

— А если через комсомол? Пастухов ко мне хорошо относится.

— В Комсомолку или МК можно пролезть — задумчиво произносит управделами — Знаю обоих редакторов, хорошие мужики. Но это надо согласовать с Григорием Васильевичем. Приезжай завтра, обсудим.

— Завтра выходной.

— Романов теперь и по субботам работает — тяжело вздыхает чиновник — И мы все тоже.

Я сочувствующе смотрю на Жулебина. Мнда… Задал темп Романов аппарату.

— Тебя кстати, когда на полиграф записать?

Я выпадаю в тихий осадок.

— Какой такой полиграф??

— Детектор лжи. У нас все работники ЦК, министры в обязательном порядке его проходят. Очень хорошие результаты! — Жулебин довольно улыбается — Столько всякой грязи удалось вычистить из министерств и ведомств. Насчет тебя конечно, сомнений нет — ты еще подросток и не успел совершить ошибок, но порядок есть порядок. Занимаешь официальную должность? Дееспособен?

Черт, черт, черт! Ошибок я успел насовершать — выше крыши. Точнее не ошибок, а всяких разных тайных дел — вроде убийства Середы, рициновых писем… Опытный полиграфист почует это на раз.

— Виктор Михайлович! — я покачал в сомнении головой — Нельзя мне на детектор лжи.

Управделами в удивлении посмотрел на меня.

— Вы же помните чем закончилась история с Цвигуном в КГБ?

— Что-то помню. Был скандал на Политбюро.

— Там была секретная операция КГБ, в которой я участвовал — развожу в притворном расстройстве руками — Я даже рассказывать о ней не имею права — подписку давал. Так что без прямого приказа Веверса или Романова — извините, я на полиграф не пойду.

— Хм… я поговорю с Григорием Васильевичем — Жулебин пометил себе что-то в записной книжке — Думаю, и правда, в твоем случае можно обойтись формальной проверкой.

Я мысленно вытер пот со лба. Пронесло. Романову тоже не с руки, чтобы мои «пророчества» про Челябинск, Чернобыль всплыли.

Выйдя из кабинета Жулебина, я отправляюсь обратно к себе. Но по дороге в коридоре сталкиваюсь с Устиновым. Дмитрий Федорович сегодня при параде. Министр обороны одет в форму, на кителе висят многочисленные награды. По коридору он идет в составе целой свиты генералов. Наверняка, что-то официальное. Может быть награждение героев?

— На ловца и зверь бежит — Устинов останавливается, снимает очки. Устало трет переносицу, генералы толпятся рядом, один из них мне подмигивает.

— Здравствуйте, Дмитрий Федорович — приветствую я министра — Нашлось время посмотреть наш клип?

— Нашлось, нашлось — кивает Устинов — Как раз насчет этой песни… Ты же в Японию летишь?

— Да — насторожился я — На гастроли.

— А в Японии у нас что?

— Что?

— Американские военные базы!

— Почти пятьдесят тысяч солдат — к нашему разговору присоединяется тот самый генерал, что мне подмигивал.

— И? — я по-прежнему не догоняю.

— Нам бы очень помог рост антивоенных настроений в японском обществе — министр смотри мне в глаза — Исполняй, пожалуйста, эту свою песню «Ты в армии» почаще.

Я то как раз совсем не собирался ее исполнять. Ни разу не танцевальная музыка. Но раз такое дело…

— Мы же вроде как с американцами миримся — удивился я — Договор подписываем.

— ОСВ2 уже подписан, у нас руки развязаны — усмехается министр — Да и Картеру сейчас не до нас. У него предвыборная гонка, считай, уже началась. Пока они там с этими Бушами, Рейганами и Магнусами рвут друг другу чубы, мы им повставляем палки в колеса в Азии. Улавливаешь момент?

— Улавливаю. Все сделаю.

Я задумываюсь. Эдак для «Ты в армии» прибалтийской подтанцовки может не хватить. Там конечно, эффектные движения, «американская строевая», но можно усилить. Погасим свет, выкатим на сцену бутафорский танк, раскрашенный флюоресцентной краской. И тут же даем красную подсветку в зал и на последних аккордах танк стреляет в зрителей конфетти… Нет, бред. «Остапа опять несло».

— Только, пожалуйста, осторожно, без эксцессов — Устинов кладет мне руку на плечо — Второй Кельн нам не нужен.

— Все понял.

Я мысленно снова процитировал себе Филатова:

Нет, все-таки зря в Доме Кино я не познакомился с актером.

Я прощаюсь с министром и его свитскими, отправляюсь в студию. Надо мощно потрудиться и порепетировать — концерты в Японии сами себя не подготовят.

Трудимся в поте лица. Все разногласия в коллективе позабыты, все дружно работают на результат. Мне привезли сценарий от Бовина, но смотреть его некогда. Музыканты требуют повышенного внимания, плюс запись фонограммы, плюс танцевальные номера и костюмы. Наконец, выездные документы. Последнее на себя взял Клаймич и я спокоен за результат.

— Витя-я-я-я!

Сначала я даже не особо обращаю внимание на какой-то шум. Потом крики усиливаются:

— Витя-я-я-я-я!

Я ловлю недоуменные взгляды сотрудников и наконец, возвращаюсь в окружающую действительность. А она продолжает взывать ко мне по имени. Распахиваю окно, выглядываю наружу. На улице, под ослепительным солнцем, выстроилось несколько десятков фанатов в форме большой буквы «В» и кричат «Витя». Громко, хором. Пара милиционеров стоят рядом и ничего не делают, хотя «В» своей верхней частью забирается на проезжую часть. А это уже совсем не порядок.

— Лех — я нахожу взглядом «мамонта» — Сходи, пожалуйста, узнай, в чем там дело.

Через пять минут Коростылев приводит ко мне молодого, чернявого парня в модной синей рубашке с большим, отложенным воротником. Американские джинсы и часы «Командирские» на левой руке дополняют его образ модника. Похож на армянина или грузина.

— Карен — представляется парень, разглядывая во все глаза «звездочек» и Александру.

— Это ты устроил? — я кивнул в сторону улицы.

— Меня не пустили внутрь — пожимает плечами Карен — Пришлось рекрутировать ваших фанатов.

Пробивной парень, ценю таких.

— Станислав Сергеевич насчет меня не звонил?

— А должен был?

— Вы же ищите режиссера.

— Точно. А фамилия твоя…?

— Шахназаров.

Тут я, наконец, узнаю знаменитого постановщика. Вот же мне везет! Мы из джаза, Зимний вечер в Гаграх, Курьер… Но как же он молод!

— Сколько тебе?

— Двадцать семь — неуверенно произносит Карен, поглядывая на сотрудников. Те его тоже рассматривают с интересом.

— А что уже успел снять?

— Пока только один фильм. «Добряки». Скоро выйдет.

На улице раздается вой сирен. Я повторно выглядываю в окно — у нашей студии паркуется Козлик патруля. Фанаты разбегаются во все стороны. Понятно, наша охрана на всякий случай вызвала подмогу.

— Леш — я вновь прошу «мамонта» — Скажи Вячеславу, чтобы успокоил там всех.

— Готов снимать прямо сейчас? — это уже Шахназарову.

— Что значит «прямо сейчас»? — удивляется режиссер.

Сотрудники тоже смотрят на меня в недоумении.

— У нас «горит» — начинаю объяснять я — Через две недели мы улетаем в Японию. Срочно нужен десятиминутный клип — это такой мини-фильм под музыку…

— Я знаю! Видел клип «Мы желаем счастья». Отлично сделано!

— Спасибо. Так вот у нас есть песня Японские девочки. Надо срочно, кровь из носу, снять к нему клип.