Я собирался стоять на посту всю ночь – острый слух позволил бы мне уловить приближение армии раньше кого-либо, – но Макото убедил меня отдохнуть. Йоро отвел Шана и каурого Ки в конюшню Нивы, и мы вернулись в дом.

Каэдэ уже разместилась в комнате с женой и родственницами наместника. Я жаждал остаться с ней наедине, хотя такой возможности не предвиделось. Согласно устоям, она должна ночевать с женщинами, а я с Макото, Кахеи и парой охранников, вероятно, неподалеку от самого хозяина.

Старуха, представившаяся нянькой жены Нивы, отвела нас в комнату для гостей. В просторном помещении лежали старые запятнанные циновки, на стенах образовалась плесень. Оконные ширмы были раздвинуты: вечерний бриз приносил запах цветов и политой земли, хотя сад оказался запущен.

– Кадка готова, господин, – сказала старуха и повела меня в деревянную баню в дальнем конце веранды.

Я попросил Макото постоять на карауле и велел старухе оставить меня одного. Она выглядела безобидно, но я не собирался рисковать. Я скрывался от Племени, которое приговорило меня к смерти, и прекрасно знал, что наемный убийца может появиться в любом обличий.

Женщина извинилась, что вода недостаточно горячая, и проворчала что-то о скудном запасе дров и еды. Вода была едва теплой, но и ночь выдалась не холодная, поэтому смыть с тела грязь и кровь было приятно. Я опустился в кадку, разглядывая нанесенные за день повреждения. Ран нет, зато синяки, не замеченные ранее. На плечах остались метины стальной хватки Йон-Эмона – такое не забыть, а вот огромный, уже почерневший кровоподтек на бедре непонятно, откуда взялся. Давно зажившая кисть, которую Акио вывернул мне еще в Инуяме, теперь опять болела, видимо, после схватки с каменными костями Йон-Эмона. Обвяжу ее завтра кожаным ремнем. Я расслабился и едва не заснул, как вдруг услышал снаружи женскую поступь. Дверь отворилась, и вошла Каэдэ.

Я узнал ее еще раньше: по шагам, по запаху.

– Принесла тебе лампы, – сказала она. – Старуха решила, будто ты отослал ее из-за непривлекательной внешности, и убедила меня подменить ее.

Каэдэ зажгла лампы на полу, и баня озарилась теплым светом. Нежные руки коснулись шеи и принялись массировать ее.

– Я извинилась перед ней за твою грубость, и она отметила, что у них принято, чтобы жена заботилась о муже во время мытья.

– Прекрасный обычай, – согласился я, стараясь не стонать.

Ладони спустились на плечи, и меня охватило всепоглощающее вожделение. На мгновение руки оторвались от меня, зашуршал шелк развязанного пояса. Каэдэ наклонилась вперед, пробежала пальчиками мне по вискам, и я почувствовал, как к шее прильнули ее груди.

Я выпрыгнул из воды и взял ее в объятья. Она была возбуждена не меньше меня. Не хотелось опускать Каэдэ на пол ванны. Я поднял ее, и ноги тотчас обвились вокруг моей талии. Войдя в нее, я почувствовал пульсирующее начало наслаждения. Наши тела слились воедино, как и сердца. В конце мы все-таки легли на пол, сырой и неотесанный, и еще долго прижимались друг к другу.

Первыми моими словами были извинения. Я снова стыдился неуправляемости физического желания. Она мне жена, а я обращаюсь с ней, как с продажной женщиной.

– Прости меня, – сказал я. – Сожалею.

– Я так хотела тебя, – тихо произнесла Каэдэ. – Так боялась, что мы не сможем быть вместе нынче ночью. Это я должна просить у тебя прощения. У меня совсем нет стыда.

Я притянул ее ближе, спрятав лицо в волосах. Как же я околдован ею, пленен чувствами, которым нет сил сопротивляться, которые приводят в несравнимый восторг, как ничто иное в жизни.

– Будто колдовской наговор. – Каэдэ словно прочла мои мысли. – Столь сильный, что мне не преодолеть. Любовь всегда такова?

– Не знаю. Мне не доводилось любить кого-либо, кроме тебя.

– Мне тоже.

Когда Каэдэ поднялась, платье оказалось насквозь промокшим. Она зачерпнула воды из кадки и омыла себя.

– Майами придется поискать мне сухое платье, – вздохнула она. – А теперь мне надо возвращаться к женщинам. Попытаюсь утешить бедняжку госпожу Ниву, она совсем зачахла от горя. О чем ты собираешься говорить с ее супругом?

– Надо выяснить как можно больше о военных походах Араи, сколько у него людей и земель.

– Здесь все так убого, – отметила она. – Любой мог бы захватить это место.

– Думаешь, стоит?

Мне уже приходила в голову эта мысль, когда я услышал слова Нивы у ворот. Я тоже зачерпнул воды из кадки, омылся и оделся.

– Мы можем оставить здесь гарнизон?

– Вряд ли. Видно, основная ошибка Араи в том, что он захватил слишком много земель за короткий срок. Раскидал повсюду силы.

– Согласна. – Каэдэ натянула платье и завязала пояс. – Мы должны укрепить свои позиции в Маруяме и пополнить запасы. Если земля там столь же запущена, как здесь и у меня дома, нам придется туго, нечем будет кормить войско. Миру прежде всего нужны земледельцы, а потом уже воины.

Я внимательно посмотрел на нее. Волосы намокли, черты лица смягчились после любви. Никогда не видел более прекрасного создания, и за всем этим скрывался ум острый, как меч. Такое сочетание делало мою жену еще привлекательней.

Она открыла дверь, шагнула наружу, ступив прямо в сандалии. Затем опустилась на колени.

– Спокойной ночи, господин Такео, – произнесла Каэдэ сладким, застенчивым голосом, совсем ей не свойственным, гибко поднялась и пошла, виляя бедрами под тонким мокрым платьем.

Макото сидел снаружи. Он проводил ее взглядом, полным то ли неодобрения, то ли ревности.

– Окунись, – пригласил я его, – хотя вода почти холодная. Потом пойдем к Ниве.

Кахеи вернулся поужинать с нами. Старуха помогла Ниве подать еду. На лице ее мелькнула ухмылка, когда она опустила передо мной поднос, однако я не поднял глаз. К тому времени я так проголодался, что едва удержался, чтобы не накинуться на пищу и не запихивать ее за щеки горстями. Чуть позже женщины вернулись с чаем и вином, а затем оставили нас. Я завидовал им, ведь они будут спать рядом с Каэдэ.

Вино развязало Ниве язык, хотя и не подняло ему настроения, напротив, он стал грустней и плаксивей. Вассал принял город от Араи, надеясь сделать его домом для своих сыновей и внуков. Потеряв одних, он не мог надеяться на появление других. Сыновья даже не погибли с честью на поле боя, их разорвала тварь, которую нельзя и человеком назвать.

– Не понимаю, как вам удалось справиться с этим великаном, – удивился он, окинув меня недоверчивым взглядом. – Не в обиду будь сказано, мои сыновья были вдвое выше, старше и опытней. – Нива отпил вина и продолжил: – Хотя я и раньше не понимал, как вы убили Йоду. После вашего исчезновения ходили слухи, что особая кровь в ваших венах дает неземную силу. Это как-то связано с магией?

Сидящий рядом Кахеи напрягся. Как любой воин, он тотчас рассвирепел при намеке на колдовство. Не думаю, что Нива намеренно хотел оскорбить меня: он слишком отупел от горя, чтобы отдавать отчет своим словам. Я ничего не ответил. Он продолжил изучать меня, но я не встречался с ним взглядом. Меня клонило в сон, веки дрожали, болели зубы.

– Ходило много слухов, – продолжил Нива. – Ваш побег для Араи словно пощечина. Он думал, что против него зреет заговор. Долгое время у него была любовница – Муто Шизука. Знакомы с ней?

– Она была служанкой моей жены, – ответил я, умолчав, что Шизука приходится мне двоюродной сестрой. – Ее прислал сам господин Араи.

– Оказалось, она из Племени. Араи всегда это знал, но не понимал, что это значит. Когда вы ушли по зову Племени – по крайней мере, так все решили, – до него многое дошло.

Нива замолчал и вдруг исполнился подозрением:

– Вам и самому все известно.

– Я слышал, что господин Араи собирается выступить против Племени, – осторожно согласился я, – однако ничего не знаю о результате.

– Успешным его не назовешь. Некоторые вассалы – меня среди них не было – советовали ему сотрудничать с Племенем, как то делал Йода. Они считали, лучший способ подчинить их – заплатить деньги. Араи это не понравилось: недозволительные расходы. Да и потом не в его духе. Он любит, чтобы все решалось открыто, и терпеть не может, когда из него пытаются сделать дурака. Араи счел, что Муто Шизука, Племя, даже вы провели его.