– В тот момент не было времени на размышления. Мы с Кондо действовали не раздумывая. Никогда раньше не убивала человека столь высокого положения.

– Я предал Шигеру. Он приходит ко мне по ночам. В том же самом виде, каким был, когда его выловили из реки. Тогда я снял с него капюшон и попросил прощения, но у него хватило сил говорить только с Такео. Каждую ночь вижу его.

Вновь последовало долгое молчание.

– О чем ты задумался? – прошептала Шизука. – Ты же не собираешься расколоть Племя?

– Я должен делать то, что хорошо для семьи Муто, – ответил Кенжи. – У Кикут моя дочь и будущий внук. О них нужно заботиться в первую очередь. Однако я некогда поклялся Такео, что, пока я жив, он будет в безопасности. И теперь не стану желать ему смерти. Подождем, посмотрим, как он себя проявит. Кикуты велели клану Отори спровоцировать его на бой. Они направили все свои силы на Хаги и Тераяму. Полагаю, старый бедняга Ихиро будет первой жертвой. Как считаешь, что предпримут Такео с Каэдэ после женитьбы?

– Каэдэ полна решимости унаследовать Маруяму, – ответила Шизука. – Скорей всего, первым делом они отправятся на юг.

– На территории Маруямы всего несколько семей Племени, – отметил Кенжи. – Там Такео в относительной безопасности. – Он замолчал, погрузившись в свои мысли. Затем улыбнулся: – Мы сами виноваты в этой женитьбе. Мы свели их вместе, даже поощряли. Как можно было допустить такую ошибку…

Шизуке вдруг вспомнился тренировочный зал в Цувано, стук деревянных палок, ливень за окном, юные лица, полные страсти.

– Видимо, нам просто стало их жалко. Две пешки в огромном заговоре, которые должны были погибнуть в расцвете лет.

– Ты права, только мы сами превратились в пешки в руках судьбы, – ответил Кенжи. – Завтра Кондо отправится в путь. Оставайся здесь на лето. С тобой так хорошо поговорить. Мне предстоит принять решения, которые повлияют на участь многих поколений.

Как Каэдэ и предполагала, первые недели в Маруяме ушли на восстановление земель. Нас приняли тепло и чистосердечно, однако Маруяма – обширное владение с множеством наследственных вассалов и большим советом старейшин, которые отличаются предвзятостью и консерватизмом, как и положено человеку в преклонном возрасте. Репутация мстителя за Шигеру сыграла мне на руку, хотя всплыли и слухи о сомнительном происхождении, о колдовских способностях. Я был уверен в преданности воинов клана Отори и доверял Сугите, его семье и людям, сражавшимся с ним бок о бок, зато сомневался во многих других.

Сугита обрадовался моей женитьбе на Каэдэ. Он верил, что я смогу объединить Три Страны и принести людям мир, в чем сомневались старейшины. Больше никто не посмел возразить, но по намекам и шепоткам я скоро понял, что все рассчитывали на брак с Фудзиварой. Меня это не особо заботило: я не имел ни малейшего представления о силе и влиянии сего благородного господина. Подобное мнение лишь подталкивало меня, как и все тем летом, к неотложным действиям. Надо выступать в поход на Хаги, чтобы возглавить клан Отори. Вернув принадлежащее мне по праву и обосновавшись в Хаги, я займу такое положение, что никто уже не сможет усомниться в моем праве или бросить мне вызов.

Между тем мы с женой постигали земледелие, каждый день выезжали с Сутитой на поля, в леса, деревни, отдавали распоряжения о починке, выкорчевывании мертвых деревьев, обрезании ветвей, рассадке саженцев. Земля здесь была ухоженной, система налогообложения – разумной и справедливой. Богатый домен слегка запустили, но люди отличались предприимчивостью и трудолюбием. Понадобилось не так уж много увещеваний, чтобы они вернулись к прежней активной деятельности и благополучию, царившему при госпоже Наоми.

Замок и резиденция тоже находились в упадке, но стоило Каэдэ взяться за дело, как они засияли красотой, созданной Наоми. Заменили циновки, покрасили ширмы на окнах, отполировали деревянный пол. При нашем знакомстве в Шигаве Наоми рассказывала о чайной комнате в саду, которую построила ее бабушка. Она обещала, что наступит день, когда мы отведаем там чай. Незамысловатый домик вскоре отремонтировали, Каэдэ заварила чай, и мне показалось, будто задуманное сбылось, пусть Наоми уже нет в живых.

Повсюду чувствовалось присутствие духа Наоми и Шигеру. Как сказал настоятель Тераямы, благодаря нам с Каэдэ у них появился шанс воплотить свои мечты. Мы добьемся всего, что они не успели.

В глубине резиденции находился небольшой храм, где прибили таблички, клали приношения и молились о наставлении и помощи. Я испытывал неимоверное облегчение, что наконец-то выполняю завет Шигеру, а Каэдэ казалась как никогда счастливой.

Время великой радости, празднования победы, начала процветания подданных омрачал долг, который я обязан был выполнить. Сугита пытался убедить меня, что в городе-замке нет никого из Племени. Что ж, значит, они безупречно спрятались и ведут свои тайные дела. Мне-то лучше знать, ведь Шигеру записал их всех, а Хироши обрисовал людей в темных одеждах, которые возникли словно из воздуха и убили его отца. Мы не нашли у Асагавы их мертвых тел: они пережили бой и будут преследовать меня.

Из имен перечисленных в хронике значились Ку-роды и Имаи, а также несколько богатых торговцев Муто. Так далеко на запад почти не было Кикут, и все же их семья главенствовала над остальными. Я помнил слова пророчества о том, что погибну от руки сына. Днем верил в это беспрекословно, а ночью прислушивался к каждому звуку, тревожно спал, ел только ту пищу, что готовила Майами.

До меня не дошло никаких вестей от Юки, и я не знал, родила ли она ребенка, сын ли это или дочь. У Каэдэ все лето регулярно шли месячные. Она огорчалась, что не может зачать, а я испытывал одно лишь облегчение. Мне хотелось иметь детей, однако вместе с ними возникнет много проблем. И что я буду делать, если у Каэдэ родится мальчик?

И как поступить с Племенем? В первую же неделю я разослал послания семьям Кикут и Муто, сообщил, что хочу вступить с ними в связь и приглашаю к себе. Той ночью они попытались тайно проникнуть в резиденцию и украсть записи. Я проснулся и услышал присутствие в комнате постороннего, едва разглядел его и погнался за ним до внешних ворот, надеясь взять живым. Он стал зримым, перепрыгивая через стену, и получил стрелу в сердце от стражника, стоявшего снаружи. Человек из Племени был одет в черное и расписан татуировками, как Шинтаро, наемный убийца, покушавшийся на жизнь Шигеру в Хаги. Скорей всего, он из семьи Куроды.

На следующее утро я послал людей в дом Кикут и велел арестовать всех. Затем стал ждать, кто явится ко мне в гости. Пришли два старика Муто, лукавые и хитрые. Я предоставил им выбор: покинуть провинцию или отречься от Племени. Они сказали, что должны посоветоваться с детьми. Два дня прошли в спокойствии, потом мы с Амано и Сугитой поехали в отдаленную деревушку, и меня попытался убить прятавшийся в засаде лучник. Шан услышал свист стрелы и уклонился. Мы погнались за убийцей, чтобы допросить, но он принял яд. Вероятно, это один из тех, кого видел Хироши, хотя трудно утверждать наверняка.

К тому времени мое терпение кончилось. Казалось, Племя играет со мной в игры, думая, будто у меня не хватит жесткости расправиться с ними. Я велел повесить взятых в плен Кикут и разослал воинов в пятьдесят домов, чтобы они убили там всех, кроме детей. Я надеялся сохранить малышам жизнь, однако взрослые предпочитали отравить собственных детей, нежели отдать их мне. Наконец явились старики, но срок предложения истек. Им осталось выбирать между ядом и мечом, и они тотчас приняли яд.

Некоторые бежали из провинции. У меня не хватало сил гнаться за ними. Большинство притаилось в потайных схронах, как некогда я сам, или же ушли в безызвестные поселения в горах. Никто не смог бы разыскать их, кроме меня, знавшего о Племени все. Они сами научили меня. В глубине души я удивлялся собственной жестокости и в ужасе думал, что вырезаю целые семьи подобно тому, как убили мою мать и сестер, однако другого выхода не было. Исполняясь жалостью, я давал им быструю смерть, не распинал, не жег заживо, не вешал вниз головой. Моей целью было искоренить зло, а не терроризировать людей.