В итоге я, содрогаясь от омерзения, стояла, как кровавая королева, пахнущая так же распрекрасно, и, ругаясь, подбирала юбки, чтобы еще больше не выпачкать их о мясо, что Лео возложил подле моих ног, превознося некоронованную подать.
Какой-то ужас! Сона, двигаясь плавными мазками, подползал ко мне, лихорадочно сверкая глазами. В его приоткрытом рту отрастали клыки, руки покрывались шерстью, ногти чернели, удлинялись и загибались. Мне все это оч-чень не понравилось.
— Э-э-э… Лео?.. Что-то мне не кажется, что Сона способен остановиться. — Волчонок обнюхивал меня, подбираясь все ближе, из его рта капала слюна. Вот он осторожно лизнул мою щеку, отшатнулся на секундочку, но тут же подпрыгнул вновь, припадая к моим ногам и угрожающе рыча. Тут уже я по настоящему забеспокоилась. — Лео! Что он делает, а? Убери его, слышишь?!
Вампир, как ни в чем не бывало, зевнул и откинулся на мягкую траву с явным намерением хорошенько выспаться.
— Лео! — Завопила я, бросаясь в сторону от облизывающегося Соны. — Помоги! Глупый упырюга-а!
Сона замер. Издал какой-то звук, подозрительно напоминающий смешок. Потом уже явственно хмыкнул. Затем, как стоял, так и свалился, загибаясь в беззвучном хохоте. Я посмотрела на Лео, так тот от души смеялся, взявшись за живот, и, кажется, я начинала понимать, над кем…
— Ах, так?! Так вот, значит! Решили прикольнуться!
Они подползли друг к другу, и, обнявшись, слегли в новом приступе безудержного издевательского хохота. Я, красная от злости, пнула каждого хорошенько и, обидевшись не на шутку, отвернулась.
— Ну, Мия! Не оби-и-ижай…ха…ся! Ты бы знала, как ты чудесно выглядишь в этом платье…
Новый взрыв прекрасного колокольчикового смеха со стороны Лео и гогота Соны. Я тогда с ними день не разговаривала.
— …Ты не знаешь, отчего Сона в последнее время такой грустный? — вывел меня из задумчивости голос Лео.
— Он как-то обмолвился, что его очень тревожат отношения с Куницей. Мальчик очень боится, что она поймет, кто он такой. — Тихо пояснила я.
— Ну, раз Гелинг не докумекал, куда же Кунице…
— Ох, не надо! Я же вижу старика чаще, чем ты, и общаюсь с ним больше. Он не такой дурак, каким ты его считаешь — его волнует внук, беспокоишь ты… Он, правда, не совсем откровенно делиться со мной своими проблемами, но ваши частые отлучки не доставляют ему радужных мыслей. Ведь после смерти Таниты — матери Соны, внук — единственное, что у него осталось в память о ней.
— Смерть дочери? — Задумчиво переспросил Лео, изгибая тонкую длинную бровь. — Травма на всю жизнь.
— И это тоже. Насколько я знаю, дочь его стала вампиром, полюбив вампира. И, судя по всему, ей такая участь нравилась, но вот отец не смог простить ей позора и…
— Ну не хочешь же ты сказать, что он пришил собственную дочь! — свел брови Лео.
— Мягче, Лео, мягче! — Нахмурилась я. — Ты даже не представляешь себе, что значила для него смерть самой дорогой женщины на свете! Он не мог поступить иначе! И не мог преступить долговую ступень…
В глазах вампира появилась какая-то невысказанная мысль, он тяжело вздохнул и отвернулся.
— Лео? — Забеспокоилась я. — Ты чего?
— К сожалению, Мия, я знаю, что… — Он не договорил и стремительно вышел из комнаты.
Такое окончание разговора мне очень не понравилось.
— Апчхи!.. Ох…
— Молодой человек! Не забывайте прикрывать рот, когда чихаете, а то ваши бактерии летят кругом, заражая нормальных людей! И вообще, зачем вы в таком состоянии сунулись на Охоту?! Вы же всех переинфицируете! Используйте платок! Вот только больного подростка мне не хватало для счастья!..
Лео смущенно высморкался и отвернулся. Да, вампиру тяжело. Жалко его до слез, да ничего не поделать. Можно, конечно, предложить ему отказаться от дыхания, но тогда болезнь ударит по нему со всей силы, и я уже точно ничем не смогу ему помочь.
Вот лихо! Сона и Куница молчат, Куница гневно (с недавнего времени общество Лео перестало ей нравиться), а Сона — искренне соболезнуя вампиру и кидая на него сочувствующие взгляды. Мне тоже тяжело смотреть, как он мучаеться, но все что я могу — это придерживать его за плечи и шептать на ушко что-нибудь ободряющее, просто так, для поднятия прескверного настроения.
Ужас, а не прогулка. Да кого я обманываю?! Какая, к черту, лысому прогулка?! Осторожно, перед облавой, прощупываем местность моей недавней встречи, как можно старательно заглядываем под каждый куст, приподнимаем каждую веточку, обнюхиваем каждый камешек… Да и все бы хорошо, если бы не строгий надзор свыше — надзор меткого Гелинга, не устающего улыбаться Кунице, откалывать едкие замечания мне и унижать Лео при каждой возможности. Ну и Сону заодно.
Вампир в долгах не остается и ехидно парирует на строгое замечание:
— Ну не знаю, профессор. Думаю, что вам уже ничем не навредишь. Не думаю, что в вашем возрасте стоит беспокоиться о легкой простуде.
Я захожусь кашлем, стараясь скрыть смех. Профессор краснеет и раздуваеться от злости. Сона и Куница поскорее отходят в сторону, освобождая старику пространство…
Лео хочет что-то еще сказать, но вдруг замирает, морщит нос и разражается громким отчаянным чиханием, на что старик ехидно смеется, Куница ему вторит, а мы с Соной преглядываемся, подбивая волчонка на уже ставшую ритуальной фразу:
— Кажется, там я что-то видел.
А когда охотников, как пыль, сдувает с полянки, кивком отвечает мне, что вернутся они не скоро. Я благодарно киваю и осторожно подхожу к Лео. Вампир грустно отворачивается, обняв узкие плечи руками.
— Лео, что случилось?
— Ничего. — Ответил он, но голос его прозвучал как-то сдавленно… Мне это не понравилось.
— Рассказывай. — Потребовала я, разворачивая его к себе.
Его лицо было подобно тонкой работе изящной вылепки — невозмутимое, четкое, прекрасное… Нет эмоций, нет морщинок, он похож на изваянную изо льда скульптуру…
Но я-то почувствавала, что за всем этим скрывается что-то очень важное, что-то такое, о чем он не хочет говорить мне не потому, что это может как-либо повредить нам всем, а лишь сильно покалечить лично мою психику! Но в данный момент мне казалось, что нет знатока собственной судьбы лучше себя любимой, и я гневно вопросила, надвигаясь на него:
— Что ты знаешь? Ты понял что-то совсем недавно, и ты должен мне об этом сказать, ясно тебе, вампирюга?!
— Тише! — Шикнул он, вдруг начиная тревожно оглядываться.
— Да что… — Тут он, ничего не объясняя, толкнул меня в ближайший куст, и сам примостился рядом, знаками прося заткнуться. Я надулась и закрыла рот. И вовремя, потому что буквально спустя секунду на полянку, воровато оглядываясь, шмыгнула Куница.
Девушка явно кого-то ожидала… И этот кто-то не заставил себя ждать — мерзко скалясь, на поляну выскочил… Волк! У меня отвисла челюсть. Лео как-то подозрительно затих и начал предчихающе задыхаться. Только не это! Я, недолго думая, подоткнула его точеные ноздри пальцем и сердито покачала головой — только выздумай! Он облегченно выдохнул и ответил извиняющейся улыбкой. Ох уж мне эти вампиры!
А на полянке между тем происходило следующее…
Я честно и до последнего надеялась, что эта встреча случайна, и сейчас Куница позовет на помощь… Но моим надеждам было суждено рассеяться, как дым: девушка улыбнулась звериному гостю и приглащающе повела рукой — мол, подходи поближе, не бойся. Как назло, свою разговорную позицию волк выбрал как раз перед нашим кустом, слишком близко мотая хвостом от носа Лео. Вампир как мог сдерживался, беззвучно проклиная всех и вся, тер переносицу, пытаясь не выдать наше положение, но так не могло продолжаться вечно.
А Куница, тем временем, начала разговор:
— Я выполнила свою часть договора, теперь твоя очередь. Кто тот вампир, что убил всю мою семью?
— Не спеши, крошка. — Прорычал Волк. — Не так скоро. Охотники клюнули на ту женщину, что ты убила? Они поверили?
— Мужчина. — Я не видела Куницу, но мне показалось, что она поморщилась. — Он слишком умен. Как-то он смог определить, что это подстава. Я просчитала все, каждую деталь, но… Гелинг стар и глуп, мне очень на руку играет его заинтересованность мной и высокомерие. Он не только даже не пытался помочь остальным охотникам справиться с тобой, он пресекает эту идею в корне! Так что если он что-то и знает, он не поделиться с остальными. До облавы, что состоится сегодня, ты в полной безопасности, но не забывай, что сегодня полнолуние. Попытайся не высовываться!
