Марта почувствовала, что сердце ее сжимается от боли. У нее, кажется, слишком разыгралось воображение. Даже не подозревая этого, Бьерн быстро разрушил все ее мечты. К счастью, он поднялся и взял пустую миску из-под риса, так что он не заметил слез, выступивших у нее на глазах.

Инстинктивно защищаясь, она приняла обычную маску безразличия.

— Брак — это сплошное надувательство, — ответила она с циничным презрением. — Это всего лишь форма узаконенной проституции!

Он бросил на нее веселый взгляд, вернувшись за остальными тарелками.

— И, конечно, ты никогда не выйдешь замуж?

— Никогда! — Она легко поднялась со стула. — Помочь тебе вымыть посуду?

— К счастью, мы можем предоставить это идиотское занятие посудомоечной машине, — сообщил он. В его глазах все еще светилась загадочная улыбка.

— А-а, хорошо. — Он что — смеялся над ней, что ли? Или издевался? Он был слишком близок к тому, чтобы понять правду. Чтобы хоть немного успокоить нервы, она отвернулась к окну и стала разглядывать цветочные горшки на подоконнике.

— Ты чудесно выглядишь, — прошептала она своей любимице бегонии с цветами изысканно-розового оттенка. — Тебе здесь нравится? Солнышка хватает?

— Ты часто разговариваешь со своими цветами?

Она отпрянула, почувствовав, что он стоит прямо за ее спиной.

— К…конечно, — выдавила она неуверенным голосом. — Это помогает им расти.

— Да что ты говоришь? — Глаза его смеялись. Он просто дразнил ее.

— Между прочим, по этому поводу проводились специальные исследования, — с важностью в голосе сообщила она. — В Африке даже были найдены деревья, разговаривающие друг с другом. И есть особый сорт акаций, которые могут предупреждать друг друга об опасности, эти растения посылают по воздуху химический сигнал. А еще они выделяют дополнительное количество танина, чтобы антилопы не поедали их листья и кору.

— Ну все, сдаюсь! — Он смеялся в открытую. — Это говорит только о том, что наш мир — довольно интересное место.

Марта смотрела на него, чувствуя, как затягивает ее странная власть этих серых глаз. Но она боролась со своими эмоциями, не позволяя ему сломить свою волю.

— Каждый день узнаешь что-то новое, — заметила она беспечно и отвернулась от него к окну.

— По крайней мере то, что ты делаешь, идет цветам на пользу, — заметил Бьерн с легким нажимом в голосе. Если бы она не была готова к этому, то никогда не уловила бы его напряженности.

— Один из моих многочисленных талантов, — легко ответила она. — Они придают этой комнате живописность, — прибавила она, окидывая комнату небрежным взглядом, как будто ей все безразлично.

— Да, придают. — Он подошел к ней совсем близко. — Так же, как и ты… — Голос его стал низким и хриплым. Как бы в полусне, он прикоснулся к ее волосам. — У тебя волосы теплые… и мягкие, как шелк, — пробормотал он, накручивая одну прядку на палец.

Теплая волна прокатилась по ее телу. Но она вовсе не собиралась показывать ему свою слабость. Был только один способ оттолкнуть его. Нарочито провокационным движением она повернулась и прислонилась к окну, выгибаясь так, чтобы подчеркнуть каждую линию своего тоненького тела.

— Ты хочешь переспать со мной? — с вызовом бросила она.

На какое-то мгновение он отпрянул, но затем рассмеялся с издевкой над самим собой.

— Да, хочу, — почти прорычал он. — Теперь ты можешь успокоиться? Ты самоутверждаешься, потому что твой отец обделял тебя лаской и вниманием? Тебе нравится знать, что почти каждый мужчина готов броситься к твоим ногам? Тебе от этого легче?

— Не думай, что ты великий психоаналитик! — Она почти кричала от ярости, разозленная его слишком близкими к истине словами. — Я это я! Мне не нужен ни мой отец, ни тем более ты!

— Что тебе нужно, так это хороший урок. — Серые глаза сверкали от гнева. — Черт побери, ты можешь кого угодно довести до белого каления!

Испугавшись, она пыталась отступить, но он грубо схватил ее за плечи и почти отшвырнул к стене. Она с ужасом поняла, что зашла слишком далеко. Марта попыталась закричать, но было поздно. Его рот обхватил ее губы, с силой размыкая их, его язык проникал в самые глубины ее рта.

Она вырывалась, но Бьерн был слишком силен. Пальцы его запутались в ее волосах, он с силой откидывал ей голову. Он давил на нее всем телом, и она почувствовала всю силу его возбуждения, еще более возрастающую от злости.

Она не ожидала такого поворота событий. Он должен был бы с отвращением отпрянуть от нее, но он никогда не поступал так, как она думала. Ему было безразлично, что он причиняет ей боль. Господи, неужели он собирается отнести ее в спальню и силой взять то, что, как он думал, она ему предлагала?

Она почувствовала, как он рвет на ней рубашку — этот жест должен был унизить ее. В этот раз на ней был надет бюстгальтер, но это была лишь тонкая полоска кружев, и он сорвал ее резким движением. Руки его прикоснулись к ее обнаженным грудям, мучая их жестокими ласками.

Она не могла сдержать ответную реакцию — в ее крови разгорелся огонь. Она почувствовала, как ноют груди под его руками, как напряглись и отвердели соски. Колени ее подгибались, и ей пришлось уцепиться за него, чтобы не упасть. Тело ее готово было сдаться.

Он отпустил ее так внезапно, что она упала на колени.

— Сучка, — прохрипел он с яростью. — Ты этого хотела, да? Заставить меня опуститься до твоего уровня? Ты — дешевка, и тебе надо испачкать все, к чему ты прикасаешься. — Он тяжело дышал, делая видимые усилия, чтобы вернуть себе самообладание. — Можешь не убегать, — процедил он сквозь зубы. — Клянусь, что такого больше не повторится. Ты можешь быть уверена, что больше твои грязные уловки не пройдут. — Он провел рукой по губам, как будто хотел стереть с них следы поцелуев. — Я ухожу.

Она вздрогнула от звука хлопнувшей двери — казалось, что все здание задрожало. Марту трясло. Она попыталась сесть, прислоняясь к стене, и стала застегивать блузку. Половина пуговиц отлетела и рассыпалась по полу. Стоя на коленях, девушка стала собирать их с пола.

Марта чувствовала себя очень неловко, выходя из спальни на следующее утро. Она боялась того, что ей придется увидеть. Но когда она наконец решилась, то застала Бьерна пьющим на кухне кофе. Он приветствовал ее холодной улыбкой.

— Доброе утро.

— Good morning, — осторожно ответила она по-английски.

— У меня сегодня несколько деловых встреч, так что домой я вернусь поздно. Чувствуй себя как дома. Если ты решишь поработать над фреской, то обращайся за помощью к Ингрид.

— Спасибо.

По его словам нельзя было понять, извиняется он за вчерашнюю сцену или нет, но по интонации было ясно, что он старается восстановить мир. Она послала ему полуулыбку.

— А ты действительно хочешь, чтобы я расписала стену?

— Конечно! — Он даже удивился. — Почему ты спросила?

— Ну… — Она пожала хрупкими плечами. — Просто… Я не думала, что мои работы подходят тебе по стилю, — застенчиво объяснила она. — Я обычно использую яркие краски и пачкаю все вокруг.

— Звучит впечатляюще, — сказал он. Серые глаза искрились смехом, причину которого девушка понять не могла. — Может быть, я попрошу тебя расписать все стены в офисе. Бежевый цвет начинает мне надоедать.

— Отлично! — Она немного неуверенно рассмеялась. — Ладно, тогда я сегодня начну поиски сюжета и постараюсь через несколько дней показать тебе первые наброски.

— Прекрасно. — Он допил свой кофе и взглянул на часы. — Мне пора идти. Увидимся вечером.

Она кивнула:

— Пока.

— Пока.

Марта не слишком долго размышляла, какой период в истории Стокгольма взять за, основу. Конечно же средние века. Она побывала в замечательном музее, расположенном в центре старого города, и сразу нашла сюжет. Остаток дня она бродила по набережным, гуляла по узким улочкам, фотографировала, позабыв про туристов, снующих вокруг.

Прислонившись к решетке одного из мостов над заливом, грызя сладкий леденец, купленный у уличного торговца, она позволила своему воображению унести ее во времена средневековья. Казалось, она отчетливо видела корабли, заходящие в гавань, бородатых викингов, возвращающихся из далеких походов, их ладьи со щитами по бортам, груженные добычей, купцов, поджидающих товары на берегу. Она как будто перенеслась в другой мир.