Тут старый тигр лег набок и умер.

Из трех детенышей тигра двое старших были благоразумны и следовали совету отца: охотились они за сернами, кабанами и другими зверями, а людей избегали. Но младший был нрава строптивого и начал ворчать:

— Что за существо этот Человек? Почему я не смею убить его, если захочу? Слышно, что сила него невелика, нет у него настоящих клыков и когтей, а есть только зубы да ногти. Мне ничего не стоит одним ударом опрокинуть оленя или кабана, неужели же мне не убить и не съесть Человека?

И пошел он искать Человека, как ни отговаривали его мать-тигрица и братья, сколько ни напоминали про завет отца-тигра. Вышел он однажды чуть свет, и на дороге ему попался старый буйвол. Тигр никогда не видел буйволов и потому, когда встретил старого буйвола, спросил:

— Ты кто будешь? Не Человек ли?

— Нет, я только бедный старый буйвол, — ответил тот.

— Вот как, — сказал тигр. — Тогда, может быть, ты расскажешь, что за существо Человек? Ведь я собираюсь найти его и убить.

— Берегись Человека, молодой тигр, — сказал старый буйвол, — он опасное существо. В юности своей я был слугой Человека — носил ноши его на спине, и они стерли мне бока. Много лет служил я ему верой и правдой. Пока я был молод и силен, он ходил за мной, ценил меня и кормил, а теперь, когда я стал стар и слаб и не могу больше работать, мне самому приходится искать пропитание.

Берегись, берегись, не трогай его и не пытайся убить: хитер он и опасен.

Молодой тигр на это только рассмеялся и пошел своей дорогой. Вскоре навстречу ему попался старый слон. Он пасся на опушке леса; кожа у него была вся в морщинах и складках, глаза помутнели от старости.

— Ты что за зверь? — спросил тигр. — Не Человек ли, а?

— Нет, я только старый-старый слои, — ответил тот.

— Вот как? Ну, если ты такой старый, то, может, ты скажешь мне, что за зверь Человек? Хочу я за ним поохотиться, убить его и съесть.

— Берегись, молодой тигр, — сказал слон, — не охоться за Человеком, он опасный зверь. Взгляни на меня. Я царь лесов — и что же? Человек покорил и обучил меня и сделал меня своим слугой на много лет.

Он оседлал меня. Пока я был молод, есть мне давали, сколько захочу; особый прислужник чистил меня каждый день и присматривал за мной. Но когда я стал стар и не смог больше работать, обо мне перестали заботиться. Послушайся меня, не трогай Человека, а то попадешь в беду.

Но молодой титр только засмеялся и пошел своей дорогой, вскоре он услышал, что кто-то рубит дрова, подобрался к тому месту и увидел дровосека. Посмотрел-посмотрел, подошел к нему и спросил его, что он за зверь.

Дровосек ответил:

— Ну и глупый же ты, тигр. Неужели ты не видишь, что я Человек?

— Так, — сказал тигр, — наконец-то мне повезло: ведь я искал Человека, чтобы убить его и съесть, и ты мне как раз пригодишься.

Услышал это дровосек и засмеялся:

— Убить и съесть меня? Да что с тобой? Ты, видно, не знаешь, что Человек слишком хитер, чтобы его мог съесть тигр! Пойдем ко мне, и я тебе покажу то, что только Человек знает и тебе полезно будет знать.

Тигру это понравилось, и они пошли вместе. Наконец пришли к дому, где жил дровосек, а дом был крепко сколочен из бревен.

— Это что? — спросил тигр.

— Это называется «дом», — сказал дровосек. — Я покажу тебе, как мы им пользуемся.

Вошел в дом и запер за собою дверь.

— Вот видишь, — сказал он тигру, — как глупы тигры в сравнении с Человеком. Живете вы в яме в лесу, на ветру, на дожде, на холоде, на солнцепеке, и всей вашей силы не хватит построить дом. А вот я, хоть и слабей тебя, а выстроил себе чудесный дом, где живу в свое удовольствие и не боюсь ни холода, ни жары; и никакой дикий зверь мне ничего не сделает.

— По какому праву, — зарычал в ответ тигр, — ты, жалкое, беззащитное существо, живешь в таком доме, а я, такой сильный, с красивой полосатой шкурой, с клыками, и когтями, и длинным хвостом, стою здесь? Я должен быть в доме, а не ты. Выходи сейчас и уступи мне дом.

— Ладно, — сказал дровосек.

Впустил тигра, а сам вышел.

— Ну, смотри на меня! — закричал из дома тигр. — Как, хорош я в этом прекрасном доме?

— Очень хорош, — сказал дровосек, а сам задвинул снаружи засов и крепко запер дверь, потом вскинул топор на плечо и ушел, оставив тигра умирать с голоду.

Скоро тигру надоело сидеть в доме, и захотел он выйти на волю; но не тут-то было — запоры оказались крепкие, а стены толстые, бревенчатые. Как ни старался он, выйти не смог, и начали его мучить голод и жажда.

Прошло три дня, плохо ему стало. Смотрит тигр в щелку и видит: пришла лань напиться из речки, что протекала у самого дома. Окликнул ее тигр:

— Сестричка лань, сестричка лань, открой дверь и выпусти меня! Я погибаю от жажды и голода.

Услышала лань голос тигра, испугалась, но увидела, что он за крепкой дверью, и успокоилась.

— Дядюшка тигр, — сказала она, — прискорбно мне слышать о твоей беде. Но я боюсь, что, если я открою дверь и выпущу тебя, ты убьешь и съешь меня.

— Что ты, сестричка, положись на меня, — зарычал тигр. — Обещаю тебе, что, если ты меня выпустишь, я тебя не трону. Правду говорю!

Сжалилась лань, открыла дверь, и тигр выскочил из дома. И как только выскочил, так и схватил ее.

— Жаль мне тебя, сестричка, — сказал он, — но я так изголодался, что придется мне тебя съесть.

— Что ты делаешь? — взмолилась она. — Только что обещал, что не съешь меня, а теперь, когда я тебя спасла, ты добра не помнишь.

— Добро? Что такое добро? — спросил тигр, — Я не верю, чтобы добро помнили.

— Как не помнят? Помнят, — сказала лань. — Ну, так давай уговоримся: спросим у первых трех живых существ, какие нам встретятся, помнят ли на свете добро. Если они скажут, что не помнят, ты можешь убить меня и съесть. А если скажут, что добро помнят, ты должен будешь меня отпустить.

— Ладно, — сказал тигр, — я согласен.

Пошли они вместе дорогой. Видят, у обочины растет большое дерево.

— Здравствуй, братец дерево, — сказала лань, — рассуди ты нас, пожалуйста.

Зашелестело дерево своими ветвями и листьями и ласково ответило:

— Что у вас такое, сестрица лань?

— Вот видишь, — сказала лань, — как было дело. Нашла я этого тигра запертым в доме у дровосека. Позвал он меня и просит выпустить. Обещал, что если я его выпущу, он меня не тронет. Я и отперла дверь и выпустила его на свободу. Но как только я выпустила его, он меня схватил и хотел убить и съесть. А когда я стала его попрекать тем, что он добра не (помнит, он сказал, что добра никто не помнит. Вот мы и уговорились с ним, что спросим у первых трех живых существ, какие встретятся, помнят ли на свете добро. Если они скажут, что помнят, то он должен меня отпустить. Пожалуйста, братец дерево, скажи ты нам, помнят на свете добро или нет?

Грустно зашелестело ветвями дерево и говорит:

— Внимательно слушало я тебя, сестрица лань, и радо бы тебе помочь, если бы могло. Но должно я ответить по совести, рассказать о том, что видело на. своем веку. Суди сама. Расту я тут, у обочины, прости, раю свои ветви над пыльной дорогой и дарю свою тень и людям и зверям. Путники проходят, и каждый из них останавливается на отдых в тени моих ветвей, да и свою скотину ставит в мою тень. А потом что? А потом, как отдохнут и подкрепятся, они идут дальше и не только не благодарят меня за гостеприимство, но еще ломают мои ветви и делают из них хлысты, чтобы подгонять усталую скотину. Ну, что скажешь? Значит ли это — помнить добро? Значит ли — следовать доброму примеру? Нет, я многое видело в жизни и должно сказать: добра на свете не помнят.

Бедная лань совсем пала духом, но поплелась дальше вместе с тигром. Видят — пасутся буйволица и ее теленок. Буйволица ест сухую и низкую траву, а теленку показывает, где трава повыше и погуще. Подошли они к буйволице, и лань сказала:

— Здравствуй, тетушка буйволица! Вот дядюшка тигр и я хотим с тобой посоветоваться по одному делу.