— Чтоб сегодня же сруб ему изготовить, под железом избу ему выстроить и на дворе по хозяйству чтоб всё сделано было.

— Слушаем, ваше степенство!

— Окромя того, хлеба в закрома насыпать ему до новины.

— Сделаем, как прикажете!

— От смерти он меня вызволил, обогатить его надо за это.

Мужик и до деревни не доехал — повезли ему от купца сруб новый и обоз с хлебом выслали.

Баба глядит в окно, поджидает мужика своего. Глядь — работники стучатся.

— Чего вам надоть?!

— Избу ставить посланы от купца из города.

— Какую еще такую избу?!

— Да ты сказывай, кривая, тут Иван Петров будет?

— Хата его самая, а только самого дома нету, к купцу в город вытребован.

Работники прямо на двор постройки старые ломать, избу разбирать, добро вытаскивать. У хаты кривая:

— Да что ж вы, родимчики, с хатою-то делаете?

— Сказано нам избу ставить новую…

— Добро-то куда волокете вы?

А тут и сруб привезли новый, одним махом хату поставили. Мужик приехал, глянул — изба новая стоит. Обедать сели — обоз подошёл с хлебом. Возчики в хату прямо:

— Иван Петров здесь будет?

— Тут, а чего надобно?!

— Хлеб вам от купца доставили, куда ссыпать будете?!

А кривая и в толк не возьмёт, откуда это им богатство привалило такое.

— Муженёк, как же это так, откуда это нам?!

— Видишь, купца вызволил — в благодарность это он.

А про чертей и не сказывает — говорить не велено. Живут они, коштвуют[59] себе.

Кривая на мужика своего не нарадуется, ублажает его. Сколько ни прошло времени — опять до мужика коляска пожаловала.

Кривая в окно глянула:

— Глянь-ка, муженёк, кому ж бы это быть? Видать, из господских будут.

Лакей с козел — в хату прямо.

— Иван Петров тут проживает?

— Тут, а чего надобно Вам будет?

— А так что барин за Вами прислать изволили.

— А по какому бы это делу?

А мужик враз учуял, зачем холуй барский пожаловал, а сам будто знать не знает.

— Так дознались мы, что лекарем будете, потому слух пошёл, как купца вы от смерти вызволили…

А холуй барский щупленький, поджарый, как пёс гончий…

— Недалече тут до имения — вмиг предоставим вас. Собрался мужик, поехал.

Кривая диву дается: как это мужик её лечит?! Приехали в имение — на крыльце барыня сама дожидается:

— Барин у нас больной, совсем Богу душу отдать собирается. Сделайте такую Божескую милость, вызволите его — премного благодарны останемся.

— К барину ведите меня, гляну сперва.

В спальню его привели.

Барин в перинах мается, а чертей подле — видимое невидимое множество.

— Опять вы тут досаждаете!

А они — кто в ногах суставы ломает, кто руки выворачивает, за глотку душат.

— А за хорошее житье, видно, приставлены вы тут к барину.

Мужик к барыне:

— А принесите мне стаканчик водицы холодненькой.

Лакей на подносе, как полагается, воды ему стакан.

— Требуется вам удалиться будет из спальни, один я с ним должен оставаться.

Барыня вышла, а мужик в рот набрал воды из того стакана, обкатил барину физиономию. Черти врассыпную все кто куда: кто в окно, кто в двери, кто в печку, под пол…

— Ай кривую вспомнили?

Барин очнулся, глянул: мужик стоит подле.

— Ты что, тебе чего нужно?

— Да я, барин, лекарем приставлен барыней вашей.

— А доктора куда подевались?

— Знать не можем, барин.

Кликнули барыню — она говорит:

— Ивана благодарить нам надобно, окромя его никто не помог бы…

— Чего тебе, Иван, надобно?

— Да вам виднее, барин, чего сами пожаловать изволите.

— Говори, чего надо, — всего дам.

— Кабы землицы пожаловали малость, да насчет скотинки у нас плохо…

— Сто десятин[60] отрежу тебе с лесом, скотины тебе пригоню, хозяйствуй, как знаешь.

— Покорнейше вас благодарим, барин, на этом…

Подкатили мужика бариновы лошади к хате, кучер лошадей на двор взводит…

— Куда ты?

— Барин так приказали. Ивановы, говорят, это лошади теперь стали. Приедешь — взведи на двор и коляску оставь там же.

Кривая диву только даётся.

А там, глядь, грамота мужику пришла из волости, что барин земли сто десятин жалует. К вечеру и скотину с барского двора мужику пригнали.

— Хозяйствуй, кривая…

— И, муженёк, богачества-то сколько! Живи — не помирай!

Соседи промеж себя гадают:

— С чего это Иван богатеть стал?

Живут они. Кривая хозяйствует, за всем сама доглядывает, управляется. Только опять вечером, гладь, карета подкатывает. На козлах урядник[61] сам.

— Ну, муженёк, плохо нам будет: сам урядник с каретой подъехал.

— Не боись, баба, знай молчи.

— Ох, не к добру нам это богатство.

Урядник в хату прямо.

— Иван Петров деревни тутошней здесь проживает?

— Он самый — чего вам угодно будет?

— Министр тебя главный требует.

— С чего ж бы это я понадобился ему?!

— Так помирает совсем.

— А я-то что ж?

— Так ведь вы ж лекарем будете. Барин ваш сказывал супруге ихней…

Нечего делать, собираться надо. Собрался мужик. Сели они в карету, покатили в столицу. Приехали. В кабинет повели мужика.

— Можешь от смерти избавить?

— Сперва на болящего глянуть надо…

— Гляди, да не проглядывай только!

В спальню министрову мужика привели. Глянул — а чертей видимо-невидимо, почитай, всё пекло вылезло, только главного нет самого.

— Можешь вылечить?!

— С чего же не вылечить? Не таких видали!

Спросил стакан с водою.

— Ну, а теперь уходить всем надобно из спальни.

А им боязно один на один с мужиком министра оставить.

— Так что всем уходить, а иначе лечить не берусь.

Пожались, пожались — вышли за двери.

А черти кто за что министра главного дёргают, кто за нос, кто за волосы, кто за руки, кто за ноги, глотку ему душат. Мужик опять — брызг на министра водой из стакана. Черти кто куда: кто в окно, кто в двери, кто в трубу, кто под пол лезет — подавили друг дружку сколько…

Вздохнул министр, открыл глаза…

— Кто же это от смерти меня вызволил?

— Так что крестьяне мы будем, такой-то волости, деревни такой-то, Иван Петров.

— Что ж я для тебя сделать должен, благодарить тебя чем надобно?

— А чего ваша милость соизволит пожаловать, на том премного благодарны будем.

— Хата есть?

— Как не быть, есть, купец ставил.

— Земля есть?

— Как не быть — барин пожаловали.

— Казны много?

— А вот этого недохват будет.

— Вот тебе мешок с золотом.

Недохват когда будет — по телеграфу отбей, вмиг предоставим ещё.

Обогатился мужик. Баба не нарадуется на мужика своего.

Живут себе, горя не видят мужик с кривою своею. Сидят так-то в вечере, чаек попивают.

Глядь, бубенцы звякнули, а время-то зимнее, заметуха[62] метёт.

Кривая и говорит:

— Кого же это занесло в такую непогодь? Глядь, будто подле избы полозьями заскрипело.

— Уж не к нам ли? Выдь-ка поди на улицу.

Только мужик к двери — в окно застучали…