— Больше нам, по-моему, не к кому обратиться, — сказала Вайолет. — На мистере По лежит забота о наших делах, и, если б он знал, как ужасно ведет себя Граф Олаф, уверена, он забрал бы нас отсюда.

Клаус представил себе, как приезжает мистер По, сажает их троих к себе в машину и отвозит куда-нибудь в другое место, — и у него в душе зашевелилась надежда. Где угодно будет лучше, только не здесь.

— Ладно, — согласился он, — вот расколем все поленья и отправимся в банк.

План этот вселил в них бодрость, и они с поразительной быстротой замахали топорами. Скоро они покончили с дровами и собрались идти в банк. Они помнили, как Граф Олаф сказал, что у него есть план города. Они поискали-поискали, но не нашли никакой карты и решили, что она, должно быть, в башне, куда им вход запрещен. Итак, без всяких указаний, дети пустились в путь в поисках квартала, где расположены банки, надеясь отыскать мистера По.

Пройдя мясной квартал, потом цветочный, затем антикварный, дети попали в банковский и задержались около фонтана Финансовой Победы. Банковский квартал представлял собой несколько широких улиц с большими мраморными зданиями по обеим сторонам — и все это были банки. Сперва дети зашли в Надежный банк, затем в Верные Сбережения и Ссуды, потом в Подсобные Финансовые Услуги и везде осведомлялись о мистере По. Наконец секретарша в Подсобных Услугах сообщила, что, по ее сведениям, мистер По служит в Управлении Денежными Штрафами, дальше по улице. Управление оказалось обыкновенным, ничем не примечательным зданием, но внутри него детей просто ошеломила сутолока и суета: множество людей носилось по большому залу, где глухо раздавалось эхо их шагов. Наконец они спросили у привратника в форме, туда ли они попали — им надо поговорить с мистером По, и привратник провел их в большой офис без окон, заставленный многочисленными картотеками.

— Как, это вы? Добрый день. — В голосе мистера По прозвучало удивление.

Стол перед ним был завален скучными на вид, но явно важными бумагами. Тут же в окружении трех телефонов со сверкающими огоньками стояла в рамке небольшая фотография жены и двух его противных сыновей. — Заходите, пожалуйста.

— Спасибо. — Клаус пожал руку мистеру По, и дети уселись в большие удобные кресла.

Мистер По хотел что-то сказать, но тут же закашлялся в платок.

— Я очень занят сегодня, — наконец выговорил он. — Мне совершенно некогда. В другой раз вам придется сперва зайти и предупредить, когда вы намереваетесь быть в этом районе, тогда я постараюсь высвободить время и свожу вас позавтракать.

— Это было бы очень приятно, — сказала Вайолет. — Извините, что не предупредили заранее, но дело у нас очень срочное.

— Граф Олаф — сумасшедший, — выпалил Клаус без обиняков. — Мы не можем там оставаться.

— Он ударил Клауса по лицу. Видите синяк?

Но как раз в этот момент громко и противно зазвонил один из телефонов.

— Простите, — сказал мистер По и взял трубку.

— Что? Да. Да. Да. Да. Нет. Благодарю вас. — Он положил трубку и посмотрел на Бодлеров так, будто уже забыл про их присутствие.

— Простите, — повторил он, — так о чем мы говорили? Ах да, о Графе Олафе. Жаль, что у вас на первых порах сложилось о нем неблагоприятное впечатление.

— Он дал нам на всех одну кровать, — сказал Клаус.

— Он заставляет нас делать тяжелую работу.

— Он пьет слишком много вина.

— Прошу прощения, — прервал их мистер По, так как зазвонил другой телефон. — По слушает. Семь. Семь. Семь. Семь. Шесть с половиной. Семь. Не за что. — Он положил трубку и быстро записал что-то на одном из листов. Затем поднял голову. — Извините, что вы говорили про Графа Олафа? Поручает вам работу? Что же тут плохого?

— Он обращается к нам — «сироты».

— У него жуткие друзья.

— Он все время спрашивает про наши деньги.

— Пу-у-ух! — Это, естественно, произнесла Солнышко.

Мистер По поднял кверху ладони, показывая, что услышал достаточно.

— Дети, дети, — сказал он, — дайте себе время привыкнуть к новому дому. Ведь вы живете там всего несколько дней.

— Достаточно, чтобы понять, какой плохой человек Граф Олаф, — заявил Клаус.

Мистер По вздохнул и посмотрел на каждого из детей по очереди. Выражение лица у него было доброе, но он явно не очень-то верил их словам.

— Знакомо вам латинское выражение: «In loco parentis»?[1] — спросил он.

Вайолет и Солнышко дружно повернулись к брату. Как главный книгочей, только он мог знать и книжные иностранные слова.

— Что-то насчет поездов? — высказал предположение Клаус.

Может быть, мистер По хочет увезти их поездом к другому родственнику? Но мистер По покачал головой.

— «In loco parentis» значит «выполняющий роль родителей», — объяснил он. — Это юридический термин, и он как раз применим к Графу Олафу. Теперь вы находитесь на его попечении, и он волен воспитывать вас любыми подходящими, с его точки зрения, методами. Жаль, что ваши родители не приучили вас к домашнему труду, что вы не видели их пьющими вино, что их друзья нравились вам больше друзей Графа Олафа, но ко всему этому придется привыкать, так как ваш опекун действует in loco parentis. Вы поняли?

— Но ведь он ударил моего брата! — не выдержала Вайолет. — Взгляните на его лицо!

Но как раз в эту минуту мистер По достал из кармана платок и начал в него кашлять, и кашлял так долго и так громко, что скорее всего не расслышал ее слов.

— Что бы ни делал Граф Олаф, — мистер По устремил взгляд на одну из лежавших перед ним бумаг и обвел кружочком какую-то цифру, — он действовал по родительскому праву, и я тут ничего не могу поделать. Ваши деньги надежно охраняются мною и банком, но воспитательная методика — его личное дело. А теперь мне неприятно удалять вас с излишней поспешностью, но у меня очень много работы.

Поскольку ошеломленные дети продолжали сидеть, мистер По поднял на них глаза и откашлялся:

— «Излишняя поспешность» означает…

— Что вы нам ничем не поможете, — докончила Вайолет. Она вся дрожала от гнева и разочарования. На столе опять зазвонил один из телефонов, поэтому она встала и вышла из комнаты, а за ней последовал Клаус, неся на руках Солнышко. Они прошествовали через холл и, выйдя из банка, остановились в нерешительности.

— Что же нам делать дальше? — грустно проговорил Клаус.

Вайолет подняла глаза к небу. Ей так хотелось изобрести что-нибудь такое, что помогло бы им оказаться далеко-далеко отсюда.

— Уже поздновато, — сказала она. — Пожалуй, лучше вернуться назад, а придумать что-нибудь еще завтра утром. Сейчас можно заглянуть по дороге к судье Штраус.

— Ты же говорила, что она нам не поможет, — возразил Клаус.

— Мы не за помощью зайдем, а за книгами.

Очень полезно с детства знать разницу между словами «буквально» и «фигурально». Если что-то происходит в буквальном смысле, оно происходит на самом деле, а «фигурально» означает, что вы чувствуете себя так, как будто это происходит на самом деле. Если сказать, что вы запрыгали от радости в буквальном смысле, значит, вы действительно подпрыгиваете на месте, так вы радуетесь. А если говорится, что вы в фигуральном смысле прыгаете от радости, значит, у вас такое чувство, что вы могли бы запрыгать, но экономите силы для чего-нибудь другого. Бодлеровские сироты побрели назад и, не заходя в дом Графа Олафа, позвонили в дверь к судье Штраус, которая провела их в дом и позволила рыться в библиотеке. Вайолет взяла несколько книг про механические изобретения, Клаус взял несколько штук про волков, а Солнышко нашла книжку с большим количеством картинок с изображением зубов.

Дома они направились прямо к себе в комнату, забрались все вместе на единственную кровать и погрузились в чтение, забыв обо всем на свете. Фигурально они спаслись от Графа Олафа и своего горького существования. Они, конечно, не спаслись от этого в буквальном смысле, они по-прежнему находились в доме Графа Олафа, ничем не защищенные от его злобной воспитательной методики in loco parentis, что, как вы помните, означает «по родительскому праву». Но, предавшись своему любимому занятию, дети начисто забыли о своих бедах, как будто беды эти перестали существовать. Разумеется, они никуда не делись, но в конце утомительного безысходного дня им и этого хватило. Они читали каждый свою книжку, и у них крепла надежда, что скоро их фигуральное спасение превратится в буквальное.