А у меня вдруг забрезжила догадка.

— Аше, ты… Ты что — уже?

— Откровенно говоря, — прошептала она, — я уже часа четыре рожаю. Если это так важно для тебя.

— Тогда какого?!!

— Я должна была убедиться, что сражение будет выиграно… Дерьмо ишачье, разве мне обязательно перед тобой оправдываться?

К моему счастью, адъютант её светлости догадался, в чём загвоздка, и поспешил ухватить меня за локоть, показывая дорогу. Поколебавшись, я перешёл на самый быстрый шаг, который сейчас мог себе позволить.

К счастью, до личного шатра Аштии оказалось не так и далеко. Она оставила сдержанность и теперь без стеснения стонала через равные промежутки времени. Моя нервная рысь явно причиняла ей лишние страдания, но оба мы в этой ситуации ничего не могли изменить. Я тащил госпожу Солор, уповая лишь на то, что успею передать её с рук на руки врачам прежде, чем случится самое главное. Уже рожает! Есть от чего потерять голову!

Успел. Полог палатки подняли мне навстречу, и женщина с морщинистым, как изюмина, лицом указала мне, куда нести Аше. В дальнем углу шатра уже готовили нечто, напоминающее высоко поднятую кровать — на неё удобно было с осторожностью укладывать свою страдающую ношу. Я опустил её светлость на белоснежную простыню со вздохом облегчения — не потому, что она была тяжела, а потому, что теперь ответственность за женщину в столь деликатном состоянии лежала не на мне.

— Серт, — простонала Аштия, отворачиваясь. — И ещё Ниршава позови.

— Понял, — ответил ей маг-медик, старательно натирающий руки чем-то ароматным.

— Мне позвать Ниршава? — переспросил я.

— Нет, господину Серту надо остаться, — вмешался всё тот же маг. — Пусть господин изволит всё здесь осмотреть и засвидетельствовать. Как положено.

— Что осмотреть? На предмет безопасности? Но разве сюда может пролезть хоть самый худосочный демон?

— Нет, безопасностью будут заниматься другие.

— Что же тогда от меня может требоваться? В медицине я ничего не понимаю. Тем более в родах, — я постарался усмехнуться, но получилось криво. Скрыть своё желание как можно быстрее смыться отсюда было мне не под силу.

— Господин Серт — названый брат госпожи Солор?

— Вроде да…

— Разумеется, эту роль пристойнее было бы играть сёстрам госпожи Солор или иным родственницам женского пола. Но поскольку ни одной из них здесь нет… Придётся господину выполнить эти обязанности.

— Какие обязанности? Что придётся? — Наверное, я выглядел по-идиотски с выпученными глазами и приоткрытым ртом.

Маг посмотрел на меня, как на слабоумного.

— Госпожа Солор — представительница и глава одной из самых знатных семей Империи, — он говорил медленно и чётко, словно растолковывал таблицу умножения малому ребёнку. — При появлении на свет наследницы или наследника столь высокопоставленной, высокородной дамы обязательно должны присутствовать родственники, кои способны засвидетельствовать, что ребёнок не был подменён, что именно он был рождён именно этой госпожой. Господин понимает?

— А-а… Э-э…

— Но, поскольку господин — мужчина, непосредственно при появлении ребёнка на свет он присутствовать не будет. Господину надлежит засвидетельствовать, что за ширмой, где нам, медикам, предстоит принимать наследницу её светлости, нет никаких иных детей, некем подменить будущую представительницу семьи Солор. И в дальнейшем присутствовать возле ширмы, по ту её сторону, дабы проследить и в дальнейшем подтвердить, что никаких иных детей не было сюда принесено извне. Охрана, приведённая к соответствующей присяге, находясь снаружи, подтвердит, что и покров шатра никто не поднимал, младенцев не проносил и не передавал. Господин понимает?

— Кхм… То есть, хотите сказать… в смысле, господин медик желает сказать, что мне предстоит тут проторчать всё время… кхм… родов?

— Именно так. Господин Серт сможет ожидать вот там, — мне было снисходительно указано на скромный диванчик у противоположной стенки шатра. — А сейчас пусть господин осмотрит этот закуток и засвидетельствует…

— Да-да, я вижу, никаких посторонних младенцев не наблюдается. — Я старался смотреть в сторону, но не получалось. Виделась мне одна только Аштия, в муке перекатывающаяся с боку на бок на высокой кровати. — Всё в порядке.

— Хорошо. — Маг демонстративно развернул столик с инструментами, потом поднял край простыни: мол, смотри, и под родильной кроватью ничего нет. Две его помощницы уже устанавливали ширму. Меня препроводили на диванчик и настойчиво усадили. За ширмой потихоньку начиналась возня, которой аккомпанировали стоны и вскрики её светлости.

Я с ужасом начал осознавать, что все эти рассуждения о присутствии в шатре на всём протяжении процесса — нисколько не шутка. Косясь на меня с сомнением, одна из помощниц мага осведомилась, не принести ли мне стакан воды? Или, может, несколько капель вина? Соблазн потребовать вина был огромен. Вопли Аштии, в которые постепенно претворились её стоны, терзали слух. Ширма скрывала лишь видимое, и то не всё, я без труда угадывал большинство движений, если решался присмотреться. Звуки были слышны все до единого.

Но напиваться всё-таки, пожалуй, не следовало. Там идёт бой, здесь ситуация чуть менее критичная, а я всё же телохранитель. Превратности войны иной раз подкидывают удивительные ситуации. Останемся профессионалами, готовыми ко всему. Я попросил воды.

А стоны и вой всё не смолкали. Ёлы-палы, сколько ж вообще могут длиться роды?

Через некоторое время входной полог чуть сдвинулся, и в шатре появился совершенно зелёный Ниршав с испугом в глазах. На меня он посмотрел с укором и в то же время вопросительно. Помощница мага подвела Ниша ко мне, усадила рядом, на тот же диван.

— Вот дерьмо, надеялся увернуться от этой обязанности, — прошептал он.

— Пусть господа будут любезны не употреблять бранные слова в одном помещении с роженицей, — потребовала женщина, делая страшные глаза.

— Сударыня не будет так любезна сказать, сможем ли мы чем-нибудь помочь? — поспешно спросил я.

— Нет. Нет необходимости. Всё идёт хорошо.

— Это — хорошо?! — я глазами показал на ширму, из-за которой неслись звуки, сравнимые со стенаниями раненого зверя.

— Да, — дама сурово поджала губы. — Это — хорошо. Неужто господин полагает, что привести в мир нового человека — легко? Это боль и страдания, мой господин, как и сама человеческая жизнь.

— Милочка, можно ли вина? А то, боюсь, мы тут с Сертом свихнёмся на пару.

— Я не буду пить.

— Да брось. Все мужчины в подобных случаях пьют. Тем более, ты ж не виновник всего этого. Виновнику сейчас хорошо, он в бою.

— Тоже нашёл «хорошее».

— Я б с ним поменялся. Война — дело обычное. А вот женские крики не выношу. Особенно долгие и громкие. Эх, и угораздило ж нас с тобой, а? — Я подумал, что Ниршав уже успел хлебнуть. Но нет, офицера пьянила растерянность и бравада, порождённая страхом.

Меня же словно в спину подтолкнула когда-то обретённая и, казалось, давно позабытая привычка подкалывать Кариншию в ответ на любое её скользкое замечание, ибо это было единственным способом вообще заставить её замолчать. Только вместо Кариншии рядом оказался Ниш.

— Да ладно, разве нельзя разок потерпеть — ради привилегий-то, которые даёт нам с тобой положение кое-чьих названых родственников.

Ниршав что-то неразличимо пробурчал, косясь на помощницу мага, торчащую поблизости. Явно выругался, а что ж ещё?

— Привилегии, конечно, привилегиями… Но без «потерпеть» тоже можно было б обойтись. Если б Аше прихватила с собой сестёр, мы б были избавлены от этой, мягко говоря, малоприятной обязанности.

— Думаю, вот уж кого, а свою среднюю сестру госпожа Солор тут видеть бы не захотела ни при каких обстоятельствах.

Лицо офицера приняло глубокомысленное выражение — должно быть, он не хуже меня был осведомлён об особенностях внутрисемейных отношений Аштии и Неги.