— В первый раз вижу, чтобы кто-то с такой настойчивостью строил глазки тарелке с овсянкой, — отложив газету, заметил Захария.

— Тренируюсь, боюсь потерять сноровку, — быстро среагировала Габриэлла. От неё не укрылась ни ирония, сквозившая в его голосе, ни насмешка, притаившаяся в глубине голубых глаз.

— Оливер! — Одно слово и легкий кивок Захарии, и перед Габриэллой, как по волшебству, оказалась тарелка с хрустящим беконом, яичницей и свежим хлебом. Она благодарно кивнула и обратила внимание, что все присутствующие притихли и внимательно следили за их разговором, одновременно наблюдая за манипуляциями, происходившими с едой.

— Приятного аппетита, — пожелала всем Габриэлла и, взяв в руки приборы, всё своё внимание посвятила приему пищи.

Элизабет бросила на Габриэллу до странности настороженный взгляд, будто пыталась понять, из чего она сделана или, возможно, в её голове просто не укладывалась мысль, что кто-то может не любить овсянку. Но уже через мгновение на её лице появилась ослепительная улыбка, обращенная к племяннику.

— Закари, какие у тебя планы на утро?

Кинув взгляд на часы, он ответил:

— Через пару часов собираюсь проехаться верхом. Мисс Хилл, надеюсь, вы составите мне компанию?

От такого неожиданного предложения Габриэлла растерялась. Она вздернула бровь и недоуменно на него посмотрела. Зачем ему вздумалось сажать её на лошадь?

— Вы катаетесь верхом? — заметив её замешательство, осведомился Захария.

— К сожалению, мой опыт общения с лошадьми сводится к неудачной школьной экскурсии на ферму и просмотру фильма «Чемпион», — ответила она и прикусила язык. За время работы в средствах массовой информации у неё выработалась стойкая привычка отвечать хлёстко, с едким юмором, обильно приправленным остротами и сарказмом. Но что хорошо в журналистике, плохо в жизни. — Мистер Денвер, — пытаясь сгладить свой ответ начала Габриэлла, — я не уверена, что это хорошая идея.

— Это уж позвольте мне решать, — спокойно отозвался Захария. — Нам с вами есть, что обсудить. — Голос его был таким же расслабленным и глубоким, но Габриэлла только усилием воли сдержала желание поёжиться. Что-то в его тоне заставляло насторожиться и быть готовой к любому повороту событий.

Я отвечу на ваши вопросы, если вы ответите на мои…

Вспомнила она их разговор в кафе.

«Что же вы хотите узнать от меня? И что будете делать, когда узнаете, что я ничего не знаю?»

— Через два часа я жду вас на заднем дворе, — сказал Захария и, пожелав оставшимся приятного аппетита, вышел из столовой.

— А пока я могу устроить вам экскурсию по дому! — оживилась Элизабет. — Он хоть и небольшой, но неподготовленный человек может заплутать.

— Это было бы чудесно! — с наигранной радостью ответила Габриэлла.

Экскурсия, устроенная миссис Крэмвелл, оказалась весьма познавательной и пришлась как нельзя кстати. Теперь Габриэлла имела представление о размерах всего поместья и могла, хоть и примерно, ориентироваться в нём, а самое главное — теперь она может передвигаться по дому без помощи прислуги или вездесущего Оливера. Небольшой особняк, как его, не задумываясь, окрестила Элизабет, оказался внушительных размеров и заплутать в его многочисленных коридорах, гостиных или перепутать спальню было немудрено.

Габриэлла увидела и шикарный зал для торжественных приёмов, и огромную, сверху до низу заставленную книгами библиотеку, и так называемую клубную комнату, где мужчины могли поиграть на бильярде, выпить крепких напитков и обсудить дела вдали от женских ушей. Но самого главного ей так и не показали. Длинная галерея, которая занимала почти весь третий этаж и в которой нашла своё пристанище огромная коллекция мистера Денвера, была закрыта. Элизабет объяснила ей, что когда племянник сочтёт нужным показать экспонаты, собираемые их семьёй годами, он сделает это сам. Но зато на её детище — оранжерею, Габриэлле пришлось любоваться около часа. Видно было, что Элизабет обожает возиться с растениями, и они отвечали ей взаимностью: цвели пышным цветом, источали лёгкий аромат и радовали глаз. Миссис Крэмвелл с таким воодушевлением рассказывала об особом сорте зимних роз, что Габриэлле даже неудобно было прерывать её, а времени до встречи с мистером Денвером оставалось немного.

Через два часа Габриэлла вышла на задний двор и осмотрелась. Дорожка, вымощенная квадратной плиткой, вела к невысоким постройкам, стоящим в стороне от дома. На всей остальной территории, которую охватывал глаз, зеленел газон, а высаженные в каком-то замысловатом порядке клены и дубы в жаркие месяцы, должно быть, отбрасывали тень по всему периметру.

Конюшни представляли собой коричневое вытянутое сооружение с плавно закруглёнными углами, прямоугольными узкими окнами и широким арочным входом. Рядом находился обширный загон, отделенный изгородью в виде вкопанных в землю деревянных столбов с перекладинами между ними. Сейчас там бродили несколько разномастных лошадей. Они щипали пожелтевшую траву, поднимая головы и с интересом оглядывая всё вокруг большими влажными глазами.

Габриэлла, остановившись в нескольких футах от Захарии, отметила, что тот находится в отличном расположении духа. Он играл с двумя прекрасными гончими с черными боками в ярко-рыжих румянах. Собаки заливались громким лаем и игриво тыкались мордами ему в колени. Когда один из псов чувствовал, что внимание хозяина ускользает, переключаясь на другого, он начинал энергично лизать длинные пальцы и подставлять голову для ласки, и Захария незамедлительно отвечал.

Она улыбнулась открывшейся умилительной картине. Габриэлла не знала, как мистер Денвер относился к людям, но животных он явно любил! Захария поднял голову и посмотрел на неё.

— Вы пунктуальны, мисс Хилл, — отгоняя от себя гончих, констатировал он. — Рик, забери собак и выведи лошадь для леди.

Молодой парень в широкополой шляпе, больше подходящей для вестернов, и теплом дутом жилете, кинулся уводить собак, но четвероногие друзья были иного мнения на этот счет и уходить не собирались. Один из псов, тот, что покрупнее, повернулся к Габриэлле и, внимательно оглядев, в два прыжка добрался до её ноги и обхватил мощными лапами.

— Айвен, фу! — крикнул Рик.

— Что поделать, кобель! — улыбаясь, сказал Захария, поглаживая морду другой собаки.

— Фу! Нельзя! — погрозив ему пальцем, воскликнула Габриэлла. — Оставь свой пыл для лохматых подружек!

Рик схватил Айвена за ошейник и, оторвав лапы от женской ноги, повел прочь.

Погладив в последний раз другого пса, Захария приказал ему бежать за Риком.

— Вы понравились Айвену, обычно он не любит чужаков.

— Я счастлива, — обтряхивая черные джинсы от пыльных собачьих следов, проговорила она.

— Прошу, пройдемте. — Он указал ей в сторону загона и пропустил вперед.

Когда они подошли, Захария открыл дверь в заборе и подозвал длинноногого жеребца цвета чернильного неба с белой звездой на лбу. Взяв в руки поводья, он вывел его из загона и представил:

— Это — Дым. — Он погладил длинную морду и посмотрел в сторону. — А вот и Молли!

Габриэлла, с восхищением рассматривавшая жеребца, обернулась и увидела серую в яблоках тонконогую кобылку. Красивая и изящная, с ухоженной жемчужной гривой и выразительными тёмными глазами, на вид очень покладистая. Но Габриэлла всё равно не могла представить себя на ней верхом.

— Молли спокойная и знает дорогу, просто держите слегка поводья, и она сама вас довезёт. Я буду ждать вас у реки, — вскакивая в седло, проинструктировал Захария и рванул по траве в сторону холмов.

Рик помог ей залезть на лошадь, что, как ни странно, получилось с первого раза и, взяв под уздцы, подвел к плотно утрамбованной дорожке, по обеим сторонам которой раскинулись заросли вечнозелёного барбариса.

— Мэм, по этой тропинке двигайтесь вверх, здесь нет ответвлений, и вы не заблудитесь, а Молли действительно прекрасно знает дорогу. — Он погладил нос кобылы и произнес:

— Молли, шагом!