— Я знаю, Закари, мог бы и не предупреждать! — Захария в ответ лишь с сомнением покачал головой.

— Я надеюсь, тебе не надо напоминать, что ты должен быть джентльменом с мисс Хилл?

— Уж об этом точно не надо напоминать! Я никогда ничего не сделаю без разрешения леди, — высокопарно отозвался он.

— Ты вообще ничего не сделаешь, и друзьям своим то же самое передай.

Сэнди осторожно кивнул и, отвернувшись, тихо выругался. Ему ведь понравилась Габриэлла, на секс, конечно, он даже в своих самых смелых мечтах не надеялся, но флирт и, возможно, чуть больше, не исключал из планов на сегодняшний день. Но Захария предельно ясно выразился, и спорить с ним себе дороже. В лучшем случае они в принципе никуда не поедут, а в худшем — он заставит его переехать обратно в лондонский дом и каждую свободную от учебы минутку работать в «Мартис». В итоге у него не останется времени даже «на поспать». Мысленно окрестив любимого кузена, заменившего ему отца, самой большой в мире собакой на сене, Сэнди, понурив голову, поплелся к себе в комнату.

***

Вечерние сумерки буквально обрушились на двигающийся по прибрежной дороге автомобиль. Еще несколько минут назад было светло, а ярко светившие фары были, скорее, для соблюдения правил безопасности, чем для улучшения видимости, как вдруг стало темнеть. Будто невидимый художник взял в руки кисти и краски и прошёлся по окружающему ландшафту, как по холсту, окрасив все в тёмные невыразительные тона. С моря поднялся сильный ветер: он стонал, выл, тряс машину, стараясь найти брешь в её гладком, отполированном корпусе и, ухватившись за неё, утащить за собой в самый центр зарождающегося шторма. Но благодаря ему треснула стена густого белёсого тумана, опасно клубившегося на дороге и практически полностью застилавшего видимость. Он разорвал его на мелкие неровные полоски, а потом и вовсе развеял по всему побережью.

Стукнув ладонью по рулю, Лаура в сердцах воскликнула, что все мужчины одинаковы, и резче надавила на педаль газа. Тщательно выстроенные планы на ближайшее будущее лопнули, как мыльный пузырь. Захария промежду прочим сообщил ей, что не может поехать с ней в Лондон, так как у него имеются неотложные дела в поместье. Расспрашивать его об этих «делах» она не стала, это было ниже её достоинства, хоть и догадывалась о том, что, а точнее, кто входил в понятие «неотложных дел». Самое разумное, что она могла сделать в этой ситуации — остаться погостить в Эйджвотер-Холле и ненавязчиво проконтролировать, а по возможности, погасить интерес своего любовника к американской журналистке. Но Лауре срочно нужно в понедельник быть в Лондоне, а когда она решит все свои дела, то уже не сможет просто взять и вернуться в Корнуолл. Захария не любил навязчивых людей, а в особенности, навязчивых женщин, и не обрадуется, если она заявится к нему с чемоданом.

Она вспомнила, как её приняла его семья, и довольно улыбнулась. Элизабет Лаура явно понравилась, Сэнди слишком юн, чтобы иметь голос в этой семье, а Эмме вряд ли вообще могут нравиться другие женщины, намеревающиеся войти в их клан. А вот Габриэллу никто не воспринимал как потенциальную возлюбленную Захарии. Слишком сильны социальные различия, она из тех людей, кто работает на таких, как семья Денвер. Лаура поморщилась. Все её догадки и домыслы, конечно, рациональны, но только не в случае с таким человеком, как Захария. Он, насколько ей известно, плевать хотел на мнение общества и никогда не делил людей по признаку финансовой состоятельности или социального положения. Захария разделял людей на полезных и бесполезных, на интересных и пустышек, а журналистка, как бы ей ни хотелось думать по-другому, пустышкой не была.

Лаура широко зевнула и, потерев пальцами глаза, обратила все свое внимание на дорогу. Когда она ему сказала, что уезжает сегодня, то всего лишь хотела продемонстрировать свой характер и гордость. Лаура до последнего надеялась, что Закари остановит её, попросит остаться, но он не стал препятствовать её решению и отделался банальным: «Позвони, как приедешь в аэропорт». А теперь из-за своей собственной несдержанности она вынуждена трястись два часа в машине, в ужасную погоду, да еще и в темноте.

Лаура снова зевнула и почувствовала неимоверную усталость. Тело от напряжения словно налилось свинцом, глаза болели и слипались. Она тряхнула волосами, прогоняя так нежданно подступающий сон, и всмотрелась в тёмную ленту дороги. Зачем она вообще поехала по побережью, в стороне от основной трассы? Да, так было короче, но дорога тёмная, извилистая и старая. Здесь не было ни фонарей, ни знаков, ни жилых домов, только море, холмы и громко кричавшие чайки.

Почему так хочется спать? Она чувствовала, как веки тяжелеют и каждый взмах ресницами превращается в настоящее испытание. Надо остановиться и прийти в себя, а ещё лучше — вернуться в поместье к Закари. Пусть её гордость будет уязвлена, зато она уснёт в объятиях любимого. Надо развернуться! — дала установку непослушному телу Лаура, но голова упрямо клонилась вниз, и поднять её в очередной раз просто не нашлось сил. Она навалилась всем корпусом на рулевое колесо, выдавив тем самым педаль газа до предела, и погрузилась в желанный сон.

Сообщение об автомобильной аварии на старой дороге, идущей вдоль побережья, произвело ошеломляющий эффект. Обычное будничное утро в Эйджвотер-Холле, ничего не предвещало беды. После завтрака Сэнди, простившись со всеми, поехал в аэропорт, а гости Захарии, за исключением Лауры, покинувшей поместье накануне, собирались улететь в столицу послеобеденным рейсом. Телефонный звонок из полиции, деликатно объявленный вездесущим Оливером, заставил мистера Денвера удивленно вскинуть бровь и быстро взять трубку. Все присутствующие в это время в гостиной замерли и внимательно следили за сменой эмоций на его лице. По какому поводу служители закона в столь ранний час побеспокоили хозяина поместья? Догадок не было ни у кого, но то, что Захария сначала нахмурился и напряжённо сжал телефонную трубку, а потом и вовсе побледнел, не сулило ничего хорошего. Через минуту он швырнул телефон на стол и уже на выходе из комнаты бросил через плечо:

— Лаура попала в аварию.

Первым, кто хоть как-то смог отреагировать на эту новость, был Ник.

— И? Что с Лаурой?

— Не знаю! Машина упала с обрыва, — повысив голос, ответил Захария и выбежал из гостиной.

Всё пришло в движение. Мужчины молниеносно собрались и уехали в полицейский участок. А женской половине Эйджвотер-Холла оставалось только терпеливо ждать новостей и нервно расхаживать из стороны в сторону.

***

Габриэлла стояла на холодной террасе и пристально смотрела на раскинувшиеся внизу поникшие клумбы. Тяжелая поступь надвигающейся зимы наконец добралась и до мягкого, в отношении климата, Корнуолла. Её холодное дыхание ощущалось в каждом свирепом порыве ветра: он обжигал лицо, проникал под одежду и заключал в свои промозглые объятия. А мрачные, низко-повисшие тучи грозили в любую секунду усыпать поместье белоснежной крупой, превратив всё вокруг в чудесную зимнюю сказку. Но радости по этому поводу не было. Уныние стало главным спутником обитателей особняка.

Габриэлла вспомнила, как чуть больше недели назад к ней в комнату прибежала растерянная и подавленная миссис Крэмвелл. Она надломленным тихим голосом рассказала о звонке племянника. Лаура погибла. Габриэлла, стоявшая посреди спальни, медленно осела на пол и тупо уставилась на лепетавшую Элизабет. Там было что-то про надвигавшийся с моря шторм, ужасную видимость и трагическую случайность. Но это уже не имело никакого значения. Ни подробности аварии, ни отсутствие виновных не облегчали осознания того, что молодой красивой женщины, ещё вчера сидевшей с ними за одним столом, больше не было. Это новость ошеломляла, сбивала с ног и с размахом ударяла под дых. Габриэлла практически не знала Лауру, да и симпатией друг к другу они не прониклись, но теперь это стало абсолютно неважным. Ведь перед таким событием, как смерть, всё теряет смысл. Все обиды, недопонимания и злость улетучивались, оставляя после себя горький привкус печали и осознания простого закона Бытия: все мы смертны…