— Как ты думаешь, захочешь ли ты когда-нибудь этого? — спросила я Дэйна, расслабившись на диване, с Люком, посапывающим у меня на груди.

— Не могу сказать ничего определенного. Это мог бы быть другой этап моей жизни, когда бы я… но мне трудно это представить. То, что я мог бы получить от этого, я уже получаю от моей работы по экологии и благотворительности.

— Да, но как насчет того, чтобы воспитать ребенка, который впоследствии будет заботиться об этом же? Чем не способ сделать мир лучше.

— Брось, Элла. Ты же знаешь, что этого не будет. Будь у меня ребенок, он непременно закончит тем, что станет лоббистом либо республиканцев, либо финансовым директором химической компании. Жизнь непременно извратит наши лучшие намерения.

Я хихикнула, представив ребенка, только начинающего ходить, — ребенка Дэйна, одетого в миниатюрный костюм-тройку, и с калькулятором.

— Возможно, ты прав.

— А ты думала о том, чтобы когда-нибудь завести ребенка?

— Упаси господь, — сразу ответила я. — Я попытаюсь продержаться, пока не смогу передать Люка Таре. Я умираю от желания хоть раз проспать всю ночь. А это бесконечное кормление! И хоть раз выйти бы куда-нибудь без всего его добра. Это полнейшее безумие. Коляска, подгузники, влажные салфетки, салфетки при отрыжке, соски, бутылочки… Я уже забыла, что это такое — просто взять ключи и выйти за дверь. А еще все эти визиты к педиатру по графику — оценка развития, осмотр, прививки, — так что хорошо, что я не сплю, потому что мне будет нужно дополнительное время для работы.

— Возможно, самое главное заключается в том, что ты узнаешь все это теперь, и больше не будешь сомневаться.

— Думаю, это похоже на ревень, — сказала я. — Его либо любишь, либо ненавидишь. Но тебе никогда не удастся приобрести к нему вкус, если нет предрасположенности от природы.

— Ненавижу ревень, — сказал Дэйн.

К концу первой недели пребывания на 1800 Мэйн, я все еще осваивала трюк одновременного прохода через дверной проем с большой продуктовой сумкой и прогулочной коляской. Это случилось в пятницу, ближе к вечеру. Движение транспорта было таким интенсивным, что вместо того, чтобы ехать куда-нибудь, я решила пройти пешком четверть мили до «Экспресс бакалеи и кулинарии», и назад. После короткой прогулки по жаре, Люк и я чувствовали себя так, словно нас ошпарили кипятком. Пластиковые ручки продуктовой сумки скользили в моих влажных ладонях, а полотняная сумка грозила соскользнуть с плеча, когда я вкатила коляску в холл. Ребенок капризничал.

— Знаешь, Люк, — задыхаясь, еле выговорила я, — насколько легче была бы жизнь, если бы ты мог ходить. Тьфу ты, пропасть, нет, только не плачь, потому что взять тебя на руки я все равно не могу. Боже, Люк, пожалуйста, тише…

Ругаясь и обливаясь потом, я провезла коляску мимо стола консьержа.

— Мисс Варнер, вам помочь? — спросил, приподнимаясь, консьерж.

— Нет, спасибо. Не стоит. Все нормально.

Пошатываясь, я прошла через тонированные стеклянные двери и подошла к лифту, который в этот момент открылся.

Из него вышли двое, рыжеволосая красавица в тесном белом платье и золотыми сандалиями на ремешках… и Джек Тревис, в простом черном костюме, свежей белой рубашке с расстегнутым воротом и гладких черных оксфордах — кожаных мужских туфлях. Джек мгновенно оценил ситуацию. Он одновременно забрал у меня сумку с продуктами и придержал ногой двери лифта. Его карие глаза блеснули.

— О, Элла!

У меня перехватило дыхание. Я обнаружила, что улыбаюсь ему идиотской улыбкой.

— Привет, Джек!

— Подержать? Похоже, не хватает рук.

— Нет. Все в порядке. Спасибо.

Я вкатила коляску в лифт.

— Помочь добраться до квартиры?

— Не стоит. Я справлюсь сама.

— Это займет всего лишь минуту, — сказал он. — Соня, ты не возражаешь?

— Конечно, нет.

Женщина выглядела дружелюбной, приятной и, шагнув назад в лифт, одарила меня широкой улыбкой. Я не могла придраться к вкусу Джека. Соня была потрясающе красива, с сияющей совершенной кожей, яркими рыжими волосами и великолепной фигурой. Когда она склонилась поворковать над капризничающим малышом, то комбинации прекрасного лица и глубокой ложбинки между грудями оказалось достаточно, чтобы Люк затих.

— О, какое прелестное маленькое создание! — воскликнула она.

— Он капризничает из-за жары.

— Посмотрите только на его темные волосики… должно быть, он унаследовал их от отца.

— Думаю, да, — согласилась я.

— Как вы, — спросил Джек, — уже освоились?

— Да, все хорошо. Ваша сестра замечательный человек, не знаю, что бы мы делали без нее.

Соня, слышавшая наш короткий разговор, кинула на меня быстрый, осторожный взгляд, словно прикидывая, что за отношения могут быть у меня с Джеком. В секунду я увидела, что она решила, что тут не может быть никакого соревнования. С чистым лоснящимся лицом, волосами, собранными в незамысловатый пучок, и фигурой, спрятанной под безразмерной футболкой, мой вид просто кричал «молодая мамочка».

Лифт остановился на шестом этаже, и Джек придержал двери, пока я выкатывала коляску.

— Я возьму, — сказала я, дотягиваясь до продуктовой сумки. — Спасибо за помощь.

— Мы проводим вас до двери, — настоял Джек, не выпуская сумку.

— Вы переехали сюда недавно? — спросила меня Соня, когда мы шли по коридору.

— Да, с неделю тому назад.

— Вам повезло, что вы живете здесь, — сказала она. — А чем занимается ваш муж?

— На самом деле я не замужем.

— О, — нахмурилась она.

— У меня есть друг в Остине, — сжалилась я. — И месяца через три я туда вернусь.

Хмурый взгляд Сони прояснился.

— О, это чудесно!

Мы дошли до моих дверей, и я набрала комбинацию на кодовом замке. Пока Джек придерживал дверь, я вкатила коляску и взяла Люка на руки.

— Еще раз спасибо, — сказала я, глядя, как Джек ставит сумки с продуктами на журнальный столик.

Соня окинула квартиру восхищенным взглядом.

— Прекрасный интерьер.

— Это не моя заслуга, — сказала я. — Но мы с Люком вносим и свой вклад.

С кривой усмешкой я направилась в угол комнаты, где стояла большая картонная коробка, из которой были вынуты различные металлические и деревянные детали.

— Что это вы собираете? — спросил Джек.

— Детскую кроватку со съемным столиком. Я купила ее в Райс Виладж, когда была с Хевен. К сожалению, они требовали сто баксов за сборку, так что я сказала, что вполне способна сделать это сама. Парни из службы доставки принесли коробку в комплекте с несколькими инструкциями, и я пока пытаюсь в них разобраться. Было бы, конечно, легче, если бы я могла прочесть руководство. Пока я нашла его на японском, французском и немецком, но, увы, ничего на английском. Теперь я уже подумываю, что лучше было бы заплатить эту злосчастную сотню баксов, — понимая, что плету невесть что, я улыбнулась и пожала плечами, — Но, тем не менее, мне нравится вызов.

— Нам пора, Джек, — не выдержала Соня.

— Да, — ответил он, но не двинулся с места и только перевел взгляд от меня с Люком на груду деталей кроватки. Это мгновение выжидательной тишины заставило мое сердце сделать дополнительный глухой удар. Его взгляд вернулся ко мне. Короткий кивок содержал невысказанное обещание: позже.

Я не хотела этого.

— Вам нужно идти, — бодро сказала я. — Счастливо повеселиться!

Соня улыбнулась.

Ухватив Джека за руку, она вытащила его из квартиры.

Три часа спустя Люк из переносного детского сидения наблюдал за тем, как я, окруженная деталями детской кроватки, сижу на полу. Я покончила с обедом, состоявшим из спагетти с томатным соусом, говяжьим фаршем и свежим базиликом. Когда остатки еды остыли, я собралась заморозить их отдельными порциями.

Устав от Моцарта и куклы-петрушки, я переключила свой iPod в голосовой режим. Все вокруг наполнилось чувственным, сексуальным мурлыканьем Этты Джеймс.