Нью-Йорк

Маленькие и подвижные — как на шарнирах — бедра Арни Зельтцера бились о рубеновское тело Гейл с упорством волн, штурмующих скалу, с целенаправленностью дятла, долбящего красное дерево.

— О, Боже! Быстрее! Быстрее! — кричала Гейл, то колотя руками по кровати, то впиваясь ногтями в маленькие, напряженные ягодицы Арни. Гейл никак не могла привыкнуть, что этот спокойный, сдержанный бухгалтер, сухарь, пожиратель цифр, способен заниматься любовью с такой яростью, что по праву мог соперничать с ее любимым вибратором, и это еще больше распаляло ее.

Знакомство, начавшееся с битвы против урезания бюджета и сокращения штатов, переросло в скрытую от посторонних глаз страсть, регулярно, строго по четвергам и вторникам, в два тридцать, извергаемую в комнате над концертным залом Карнеги-холл, которую они снимали на пару.

— О, сильней, Арни, ниже, Арни, чуть левее, — Гейл манипулировала им, как полицейский на перекрестке своим жезлом. — О-о, а-а!

— Понял, Гейл! Я сделал! — Арни безукоризненно исполнял каждую истошную инструкцию.

— Я почти на пределе, слышишь, ты, маленькая любовная машина, только не останавливайся! — прокричала Гейл, обвивая коленями его шею. Арни уперся для равновесия в безразмерную грудь Гейл, его ноги и зад летали вверх-вниз, идеально воспроизводя движения молотка о наковальню. У Арни был слегка испуганный вид. Он не знал точно, сумеет ли выдержать необходимое время. Белые пышные формы Гейл и ее вулканические крики возбуждали его больше, чем любые цифры на дисплее его любимого компьютера.

Ее ноги метнулись под углом в сорок пять градусов, кровать затряслась так, что Арни испугался: не рухнет ли фундамент концертного зала под ними? Гейл кончала.

— Арни, ты просто сказка! — взвыла наконец Гейл. — Кончай, кончай!

Стиснув зубы, Арни отбросил прочь все предосторожности, его кровяное давление скакнуло за все мыслимые и немыслимые пределы. Он обожал кончать вместе с ней. Ненависть, переплавлявшаяся в страсть, — разве может быть на свете лучшее возбуждающее средство?

— Арни, ты великолепен! Кингмен Беддл ни за что не сделал бы то, что ты только что продемонстрировал.

— Не-е, я всего лишь парень номер два. — Лицо у него было пустым, как выключенный дисплей компьютера "Ванг".

— Не прибедняйся, Арни. Ты парень первый сорт!

Арни просиял. Неоднократно имея возможность наблюдать Кингмена в душе, он не мог не признать ее правоту, ибо природа одарила Арни Зельтцера примерно в два раза больше, чем титана с Уолл-стрит. Но тут же, закусив губу, он уставился на собственный пупок.

— Что случилось, мой супермужчина? — спросила Гейл.

— Да все эта идиотская авиакомпания, в которую мы влипли по милости Кингмена. Это что-то запредельное, — сказал Арни.

— Что такое, Арни? Неужели "Кармен" под угрозой?

— Эта авиакомпания может довести до ручки всю беддловскую империю, не исключая и "Кармен", — вздохнул Арни. Гейл была сейчас чертовски привлекательна. — "Кармен" — лишь часть кингменовской державы, на редкость прибыльная часть, но не более чем камушек в мозаике. Кингмену пришлось занять деньги под залог всей своей движимости и недвижимости, чтобы наскрести на покупку "Трансаэр", на которой и без того висит восемьсот миллионов долларов. За эти годы авиакомпания умудрилась профукать все свое достояние. Кингмен ее купил, наклеил ей на борт свое имя, и вот люди уже хотят летать на "КИНГАЭР", дела сдвинулись в лучшую сторону. Все это — исключительно волшебство Кингмена Беддла, но на "КИНГАЭР" все еще висит долг почти в миллиард — те издержки, на которые мы пошли, покупая компанию.

— Говоря иначе, процветающая кингменовская компания, как старый пьяница, в любой момент может споткнуться и сломать себе шею? — Гейл, щелкнув, открыла банку с диетической кокой.

— Ага, верно. Единственно — этот старый пьяница владеет половиной города. Так что сейчас мы взыскиваем по всем нашим долговым запискам.

— Н-да, паршивое дело, — сказала Гейл.

— Не такое уж и паршивое. Это дерьмо, из которого при некотором усердии можно выкопать бриллиант. — Арни перекатился на бок и глотнул розоватого напитка из банки Гейл. Он всегда ощущал себя большим и важным, когда беседовал с Гейл о бизнесе после секса. — У Кинга невероятный послужной список. Каждый в этой стране знает его имя. Кингмен Беддл это синоним успеха. Вот и сейчас все рвутся летать на "КИНГА-ЭР". Мы на глазах у всех улучшили показатели и очень скоро могли бы маленькими частями, но с большой выгодой распродать этого гиганта. Просто как дважды два! — объявил Арни.

— Так за чем дело стало?

— Проблема в том, что Кинг волынит с распродажей, кроме того пилоты объявили забастовку.

Гейл навострила уши.

— Плюс аэрокомпания задолжала банку восемьсот миллионов, и уже в этом месяце предстоит сделать первую выплату. Колоссальная сумма! Даже если Кингмен продаст тебя (Гейл поняла, что он имеет в виду "Кармен Косметикс") и другую свою собственность, он все равно не сможет внести первый взнос.

— Но почему банки не желают хоть чуточку смягчить условия? Кингмен купил компанию, чтобы спасти ее, он уже добился кое-каких успехов, так ведь? И не он наделал все эти долги. Так? — продолжала допрашивать Гейл.

Арни поглядел на нее с уважением. Она всегда все схватывает на лету. Они говорили на одном языке — языке здравого смысла.

— Так-то так, но для того, чтобы банки пошли навстречу, Кингмен должен обзавестись партнером или получить финансовую поддержку от парня, который сможет заплатить миллиард долларов долга, если потребуется. Когда есть либо то, либо это, банки не очень настаивают, чтобы ты платил немедленно и все.

— Это точно. — Гейл вспомнила свои усилия по спасению "Кармен". Когда не нуждаешься в деньгах, банки прямо-таки горят желанием одолжить их тебе.

Арни натянул на себя футболку с изображением однодолларовой купюры на спине — подарок Гейл.

— Так откуда же Кинг собирается получить восемьсот миллионов долларов? — спросила Гейл.

— Ну, скажем, от Гордона Солид, который сидит, как минимум, на восьми миллиардах долларов наличностью; или от одной из японских инвестиционных групп; может быть, от барона фон Штурма. Альянс с кем-либо из этих парней мог бы гарантировать ему отсрочку и дать время, чтобы вдохнуть жизнь в авиакомпанию, которая дышит на ладан, — ответил Арни.

— А что за дела у Кинга с пенсионными фондами?

— Слишком рискованные для парней, которые пасут эти фонды. Игра на грани фола. Во-первых, далеко не все из них имеют достаточный капитал, чтобы сделать необходимую ставку, а во-вторых, им нужно отвечать перед вкладчиками. Можно было бы изящно и быстро сорвать куш, если бы Кингмен послушался моего совета. Распродав все по частям, мы могли бы сделать сто миллионов, закрыть долги по "Кармен" и Всемирной службе новостей, а сдачу положить в карман. — Просто, как дважды два.

— Арни, ты должен заставить его послушаться тебя. Не позволяй ему рисковать "Кармен" ради его воздушных трюков. Это же чистой воды самоубийство. — Она затрясла его за плечи, тем самым вновь возбуждая. — Если он отыщет самую малость и вложит ее в "Кармен", мы сможем расширить торговлю в Европе и должным образом презентовать нашу экологически чистую продукцию. Мы работаем по бюджету двухгодичной давности, Арни! Что он рассчитывает получить от нас, перекрыв нам кислород? — Гейл сорвалась на крик.

— Я знаю, знаю, знаю! Я пытался раскрыть ему глаза, но у него какие-то навязчивые идеи, которые не дают ему взглянуть на дело трезво. Я только что перетасовал цифры, чтобы сделать нас более привлекательными на переговорах с братьями Стернзоми, хотя и не уверен, что это вполне порядочно. — Арни жадно поглядел на Гейл, и на лбу у него запульсировала жилка. Гейл тут же уловила его мысль и потянулась за карменовским мускусным бальзамом, чтобы втереть его в утомленные члены дружка.