Он скрылся в доме, а она осталась на улице в его дурацкой меховой жилетке, которая доходила ей почти до колен, воняла кожей и потом. Можно было убежать – парень, наверное, специально предоставил ей такую возможность – только почему-то совсем не хотелось.

Малыш появился минут через пять:

– Слушай, у меня есть идея! Наши улеглись. Почему бы и нам не поспать до утра?

– Я домой хочу!

– Ну, куда мы сейчас пойдем? Ночь, темно, на нас могут напасть какие-нибудь бандиты или хулиганы. Меня зарежут, тебя изнасилуют и тоже, может быть, зарежут. Тебе это надо? Пошли спать – трахать я тебя не буду, пока сама не попросишь.

– Наглец!

Парень пожал плечами:

– Сортир покажу, а место, где лечь, выберешь сама. Осторожно, вторая ступенька сломана!

Они уже поднимались по лестнице, когда Малыш что-то вспомнил и остановился:

– Самый главный вопрос! Ты уверена, что из-за тебя завтра стоит не идти на работу?

– Тебе заплатят!

– Гм… Бичом или мечом? Ладно…

То, что парень назвал «сортиром», было ужасно. Страшнее могло быть только… его отсутствие!

– Эй, Малыш! Я уже бдю, а ты еще спишь. Это несправедливо! Вставай!

– У меня выходной! Одолжи лучше рубашку! Я точно знаю: у тебя есть вторая!

– Не п…и! Нет у меня рубашки!

– Есть, есть! Ты ее за шкаф поставил! Дай поносить!

– Не дам! Ты порвешь или испачкаешь! Или гони две монеты!

– А рожа не треснет?

– Тогда девку дай трахнуть. Один раз! Хоть ты ее и не помыл!

– Сам договаривайся! Чем я ее мыть-то буду? Чья очередь была вчера идти за водой?

– Вот я должен ходить за водой для твоей девки!

– Тогда отвали!

– Сам дурак!

По освещенным ласковым утренним солнцем улицам шествовала странная парочка: худой мускулистый парень, одетый только в широкие короткие штаны из облезлой шкуры, и девица с подбитым глазом, голыми руками и коленками. Наряд ее также был сделан из шкуры не первой свежести и перетянут веревочкой на тонкой талии. Забавная, конечно, парочка, но Хаатика каждый день видит и не такое. Молодые люди что-то жевали на ходу и вели непринужденную беседу.

– Послушай, принцесса, ты уверена, что твои родители обрадуются, а не наоборот? Тебя выпорют и отправят обратно – туда, откуда ты сбежала!

– Какой же ты тупой, Малыш!

– Я не Малыш!

– А я не принцесса! Как же прикажешь тебя звать?

– О, у меня много имен! Настоящее – Евгений или Женя, но, если трудно, можешь звать меня даже первым: Зик-ка. Окончание «ка» означает, что я не прошел посвящения в воины.

– Ага, значит, ты дикарь из какого-то дремучего племени? Пробился в столицу на заработки! И на нормальные штаны еще не заработал?

– Обижаешь! Я, между прочим, заплатил за тебя целый шаклим. Этого хватило бы не только на штаны.

– Ах, какой добрый! Мужественный, благородный рыцарь спас бедную девушку от рук злодеев!

– А что, и спас! Я же видел, что ты собиралась драться, как кошка, которую загнали в угол.

– Рыцари и принцы, между прочим, за прекрасных дам сражаются, а не платят разбойникам какую-то мелочь!

– Ничего себе – мелочь! И потом: с подбитым глазом и распухшей губой ты не очень прекрасная дама, а драться пришлось бы с самим Большим Толлом!

– Ага, ты его боишься, Малыш!

– Я – не Малыш. Конечно, боюсь: Толл лучший боец у Южных ворот. Чтобы выбить его, нужно…

– Ты струсил и вместо драки предложил ему денег!

– Прекрати! Я больше не ловлюсь на эти женские штучки! Завалить можно любого… почти любого, но зачем? Толл – хороший парень! А если будешь дразниться, отниму безрукавку, и дальше пойдешь голой!

– Я и говорю: дикарь! Позавчера с дерева слез, вчера из леса вышел!

– Неправда, я здесь кантуюсь уже почти месяц! А на днях была удача: у Храмовиков появилась работа, и они брали всех подряд. Мы готовили какой-то вонючий раствор и заливали его в емкости. Нас даже кормили! И всем заплатили по два шаклима за три дня работы!

– Подумаешь – два шаклима! Лучше расскажи, откуда ты взялся? У тебя было трудное детство, чугунные игрушки, да?

– Ну, с чугуном у нас в Поселке было туго. А игрушек я вообще что-то не помню. Хочешь историю про барсука?

– Какого еще барсука?

– Ну, он был не совсем барсук – здесь такие звери, наверное, не водятся. Он такой… вроде маленького медведя.

– И что? Ребенком он похитил тебя из дворца и унес в свою берлогу. Ты вырос среди зверей и только недавно узнал, что ты – королевской крови. Теперь пробираешься к родителям, чтобы занять свое место у трона?

– Это ты пробираешься к маме с папой. А меня барсук не уносил. Он попал в петлю и уже почти вырвался. Чтобы он совсем не порвал ремень, я стал с ним драться. Он был почти с меня размером.

– Бедное животное! Ты, конечно, победил его?

– Нет, он в конце концов вырвался и убежал. Я остался голодным, и вечером мальчишки избили меня до полусмерти. Но одному из них я порвал ухо, а другому почти откусил палец.

– М-да-а, не получается из тебя сказочного принца. Откуда же ты взялся?

– Я пришел к тебе через миры и века!

– Ну, через миры – это ладно, а как же ты прошел через века? И какие: бывшие или будущие?

– Наверное, можно сказать так: я возник из глубин прошлого. Вот за этими горами когда-то протекала большая река. Там, где она прижималась к предгорьям, жили люди речного племени, а ниже по течению начинались дремучие леса, и там обитали, соответственно, люди лесного племени. Вдоль реки весной и осенью шли стада буйволов и оленей, а в реке водились огромные рыбины – больше меня в длину и вот такой толщины! Мы били их гарпунами с острой рогулькой на ремешке.

– Ты просто пьянствовал с каким-нибудь студентом-историком и наслушался всякой ерунды! Или, может быть, живешь уже тысячи лет? Что-то не похоже!

Впереди между домами показался просвет – они подходили к одной из центральных торговых площадей Хаатики.

– Слушай, как тебя, Элл, что-то у меня нехорошее чувство… Как будто нам кто-то усиленно смотрит в спину. У тебя нет, а?

– Ничего у меня нет! Зато я вижу впереди площадь, и там мелькают желтые штаны стражей короны!

– Не оглядывайся! Иди, как идешь! Что-то… как-то… Сейчас проверим!

Парень шел, расслабленно помахивая руками, и вдруг, на очередном шаге, резко повернулся назад:

– Чего надо?

Человек, шедший за ними метрах в семи-восьми, остановился и попятился. Он был среднего роста и одет совершенно неприметно – слуга в лавке или вечный подмастерье. Перед собой он нес какой-то угловатый предмет, накрытый грязной тряпкой.

– Оглох? Чего надо?

Человек перестал пятиться и… Дальше все произошло в одну долгую долю мгновения. Левой рукой человек сдернул тряпку, а правой вскинул арбалет к плечу. Однако Женька завершил свой прыжок раньше, чем стукнула спущенная тетива. Голова человека глухо стукнулась о камни, арбалет отлетел в сторону. Парень тут же вскочил и, скрутив в кулаке рубаху, вздернул незнакомца на ноги:

– Ты что, гад?!

Тело вдруг дернулось и обмякло, а Женька почувствовал болезненный укол в предплечье. Он разжал кулак, и незнакомец осел на землю, потом завалился на бок. Из его спины, там, где кончаются ребра, торчал хвост арбалетной стрелы. Стреляли или с близкого расстояния, или оружие было очень мощным – тело пробито насквозь, наконечник торчит из солнечного сплетения! А улица пуста…

– Ты цела?

– Обижаешь!

– Черт побери, что такое?! Кто-то сильно не хочет, чтобы ты дошла до площади? О, боги Священной горы! С кем я связался?!

Стоя над трупом, Женька огляделся: до площади метров двести и три подворотни, почти все окна открыты…

– Та-а-ак! За мной!!! – он ухватил девушку за руку и поволок через улицу к стене дома. Она, впрочем, не отставала.

– А теперь туда, быстро!!!

Они опять пересекли улицу и юркнули в ближайшую подворотню. Здесь было сумрачно и пусто.