– Значит, так, – Николай пнул ногой табуретку и начал раздраженно ходить по жилому отсеку вагончика. – Можно признать, что кое-что полезное по нашей теме ты выяснил. Но! Но при этом ты умудрился сделать сразу две глупости – и какие!

– Почему две-то? Я только одну насчитал.

– Во-первых, ты потащил с собой девчонку – это каким же местом надо было думать?! Впрочем, я догадываюсь – каким. А во-вторых, ты умудрился с ней поссориться и потерять ее! У меня просто нет печатных слов – один мат!

– Не ссорились мы… Ну, сказал ей, что надо возвращаться в Хаатику – там, наверное, прошло достаточно времени. А я с ней остаться не смогу – у меня дела. Ну, она обиделась…

– Следить надо было!

– Как же, уследишь за ней… Сказала, что по нужде… Туман этот… Понимаешь, там как бы открывается проход сразу в две реальности – сунешься, и время пойдет. Это здесь оно как бы не движется. В общем, решил я сначала вернуться – тебя предупредить.

– Какое благородство! Какая нежная забота! Знаешь, что я тебе скажу, Женя?

– Знаю…

– Нет, ты не знаешь!!

– Неужели еще хуже?

– Гораздо хуже: мы пойдем вместе! Иначе ты, со своей юношеской гиперсексуальностью…

– Ну, я-то не против, Коля. Ты сам только не пожалей потом.

Николай придавил на щеке сразу с десяток комаров и продемонстрировал ладонь спутнику:

– Теперь ты понимаешь, что ее здесь нет?

– Во всяком случае, Эллане бы здесь не понравилось.

– Вот и я думаю: удобных спусков только два, и если бы она попала сюда, то, скорее всего, сразу же и вернулась бы обратно. Логично?

– Пожалуй. Комаров она не любит. Но я бы проверил для очистки совести.

– Проверить, конечно, не помешает, но уж очень мне тут не нравится.

– Почему? Так похоже на твой мир.

– Вот потому-то и не нравится!

Они сидели на склоне сопки и созерцали безрадостный пейзаж: слабо освоенный кусок чужого мира в не самой лучшей климатической зоне. Все это смахивало то ли на Сибирь, то ли на Северо-Восток мира Николая. Сопка боком притыкалась к руслу довольно широкой реки, и вниз по течению вид открывался километров на пятьдесят: долина с меандрами и старицами, заросшая лесом, с обеих сторон к ней примыкает тундра с пятнами озер и участками то ли хилого леса, то ли кустарника. Склон сопки под ними покрыт зарослями чего-то, напоминающего кедровый стланик, только с короткими толстыми иглами. Наверное, в теплую солнечную погоду здесь было бы красиво, но сейчас пасмурно и промозгло. А больше всего Николаю не нравилось то, что располагалось внизу, в устье соседнего распадка. Собственно говоря, с того места, где они находились, весь объект не просматривался, но то, что было видно, уж очень было похоже на… зону. В общем, девочке из хорошей средневековой семьи, выросшей в холе и неге, делать тут совершенно нечего, но… Вот они сидят на склоне и пытаются уверить друг друга, что буча, которая творится внизу, никак не может быть связана с появлением здесь Элланы. Может быть, у них тут всегда так: крики, лай собак, выстрелы… Может быть, но идти все равно придется!

– Ты тут посиди, Коля, а я спущусь, посмотрю.

– Поспрашиваешь у прохожих: не видели ли они, часом, девочку-брюнетку в серых штанишках, сапожках и свитерке в обтяжку? Да?

– Но согласись, Коля…

– Что ты половчее будешь? Соглашусь обязательно. Но! Ты, вероятно, плохо понял смысл вон того заборчика из колючей проволоки. Мне не разглядеть: эти столбы-стойки, они загнуты внутрь или наружу?

– Внутрь.

– Вот-вот! У меня устойчивое впечатление, что и забор, и вышки сооружены не для защиты того, что внутри, а наоборот. Если это место, где содержат заключенных (а в этом я почти уверен!), то те, кто их охраняет, безусловно, имеют специфический опыт, которому ты вряд ли найдешь, что противопоставить.

– Как это?

– А вот так! Еще со времен работорговли профессионалы умели справляться с сильными и ловкими рабами без особых усилий. В моей родной стране за такой вот колючкой сгноили миллионы народу, и я что-то не слышал, чтобы многим удалось разбежаться. Или ты не читал?

– Читал, но…

– В общем, пойдем вместе, а вещи оставим здесь.

– Нет, Коля, без вещей нельзя: вдруг придется уходить другим путем?

– Ох-хо-хо…

Спускаться решили по распадку, чтоб не маячить на склоне среди кустов. Николай брел за Женькой, давил комаров и размышлял о том, что экипировка у них, в целом, не самая плохая для этого случая: плотные хабэшные штаны и рубахи из его старых полевых запасов. Со своими потрепанными полупустыми рюкзачками они, наверное, вполне могут сойти за каких-нибудь таежных бродяг-работяг.

Метров через двести распадок превратился в неглубокий каньончик, а еле заметный ручеек – в довольно приличную струю, которая своим шумом глушила все звуки. Идти становилось трудно, и к тому же обзор резко сократился. Николай пару раз поднимался наверх, но там были сплошные кусты, и приходилось возвращаться в русло. Он все еще надеялся сохранить ноги сухими и уже прилично отстал от Женьки. Тот закатал штаны по колено и особого внимания на воду не обращал, хотя чувствовалось, что парень чем-то сильно обеспокоен: озирается, прислушивается, что-то высматривает наверху.

Николай присмотрел относительно удобный участок русла и, шлепая по воде, стал догонять Женьку. Он почти догнал его, когда…

Метрах в тридцати впереди на перегибе правого борта одна за другой возникли три фигуры в серых балахонах и широких штанах до середины голени. Шатаясь и размахивая руками, они сбежали по склону, перешли ручей и стали взбираться на левый берег. Первый уже скрылся наверху, второй полз следом на четвереньках, а последний застрял на середине подъема – камни из-под ног осыпались, человек упал, попытался встать, но снова упал и остался лежать. Второй выбрался наверх, поднялся на ноги и что-то спросил у лежащего, не получил ответа и скрылся в кустах.

– Женька, назад!! – выдохнул Николай, не решаясь кричать в полный голос. Парень не услышал или не захотел услышать – он уже бежал к человеку на склоне. До него оставалось метров десять, когда наперерез через ручей кинулась огромная черная собака. За ней, с трудом удерживая длинный поводок, бежал человек в темно-синей форме, с коротким ружьем за спиной. В два прыжка, разбрызгивая воду, собака перемахнула ручей, поднялась на осыпь и с ходу вцепилась в руку, которой лежащий человек прикрывал лицо. Он не сопротивлялся, только попытался лечь на бок и подтянуть ноги к подбородку. Подскочил хозяин, ухватил собаку за ошейник и с криком рванул в сторону. Это помогло не сразу, но, получив пинок сапогом в бок, собака отпустила жертву и неохотно, оглядываясь на хозяина, полезла вверх по склону.

У Николая, хоть и был он почти в шоке, хватило соображения оторваться от жуткого зрелища и поднять глаза. Еще двое солдат появились на перегибе правого борта между ним и Женькой. Они были без собак, но с ружьями в руках.

– Сзади!!! – заорал Николай и споткнулся.

Он даже не попытался сохранить равновесие, а просто упал. Его крик и выстрел прозвучали почти одновременно. Он сразу же оттолкнулся руками, перекатился в сторону (рюкзак мешает!) и замер: «Было два выстрела или один? Больше нет – почему?» Перекатился обратно, резко подался назад, подогнул ноги и встал.

Женька склонился над человеком в синей форме. Николай понял, чем занят его напарник, глянул наверх и полез на склон – там лежал еще один труп. Николай перевернул его на спину, выдернул ружье из скрюченных пальцев и попытался расстегнуть подсумок. Застежка не поддалась, пришлось вытащить нож из шеи солдата и разрезать ремень.

Весь ужас случившегося еще не проник в сознание, и мысли были какие-то заторможенные: «Это карабин калибром, наверное, миллиметров 9 – 11. Нож у Женьки тяжелый – как он умудряется бросать на такое расстояние? А подсумок, кажется, полный…»

Николай распрямился и посмотрел поверх кустов. Синие фуражки мелькали метрах в двухстах. Внизу цепь, кажется, уже миновала ручей, а выше по склону обзора нет – да, собственно, и так все ясно.