– И-ЁХ!!! – в диком, невероятном прыжке парень взвился в воздух и отбил гранату куда-то в сторону атакующих.

Грохнул взрыв, в ушах зазвенело, сверху посыпались камни и палки. Николай на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, в укрытии он был один. Не считая, конечно, покойного Маила Алана.

Стрельба продолжалась еще несколько минут, а потом все стихло. Николай высунулся из-за камней: на открытом пространстве лежали тела солдат. Он попытался сосчитать их, но не успел: рядом ударила пуля, чуть дальше еще одна. Он глянул вправо и увидел большую серую собаку, несущуюся к его яме.

Пристраивать карабин на упор времени уже не было, и Николай решил стрелять с колена. Собака двигалась прямо на него – он легко поймал ее прицелом, потянул крючок, сильнее, сильнее… Ход оказался длинным и тугим – он понял, что промахнется еще до выстрела.

Отдача была сокрушительно мощной. Николай толкнул рукоятку затвора, но она не пошла, и он надавил сильнее – похоже, у него в руках оказался именно тот карабин, о котором предупреждал напарник!

Ну же!! Остались даже не секунды!!!

Он все-таки перезарядил оружие, но собака была уже на краю ямы, уже прыгала…

Ему показалось, что в момент выстрела он почти засунул ствол ей в пасть, хотя на самом деле между ними еще оставалось больше метра.

Потом он стал смотреть поверх камней, чтобы понять, почему из кустов перестали стрелять.

Сначала там никого не было видно. Примерно через минуту появился Женька в залитой кровью рубахе. Он улыбнулся и махнул рукой:

– Пошли! Рюкзак мой забери!

Вот теперь Николай пробежался от всей души: в размокших ботинках, в куртке, с рюкзаком на спине, с карабином в руках. И при этом – вверх по склону! Ощущения такие… что ни в сказке сказать, ни пером описать. Наверное, он сполна расплатился за каждую из тысяч выкуренных сигарет, за каждый глоток пива, прежде чем Женька разрешил остановиться. Ему казалось, что сейчас он отхаркнет и выплюнет клочья сожженных легких, но кровь в мокроте так и не появилась.

– Лучше бы ты меня пристрелил!

– Еще чего: патроны тратить! Тренироваться надо было!

– Ты садист!

– И садист, и убийца и вообще. У тебя иголка есть?

Николай наконец перестал хрипеть, кашлять и плеваться. Он даже смог осмотреться: они сидели на довольно крутой осыпи, а вокруг было знакомое белесое марево. Женька, голый по пояс и перемазанный кровью, рассматривал свою рубаху.

– Ты что, ранен?

– Ясное дело: изрешечен вражескими пулями. Энцефалитку вот мне порвали, а она, между прочим, сама не зарастет!

– Давай посмотрим! Брось ты рубаху, с самим-то что?!

– Что-что… Всего одно попадание, и то – вскользь.

Николай все-таки настоял на осмотре: правая и часть левой грудной мышцы были вспороты пулей.

– Надо промыть, зашить и забинтовать!

– Лучше пропиши мне постельный режим, усиленное питание и девочку три раза в сутки.

– А ты что предлагаешь?

– Ну-у… Кровь почти уже не идет, но промыть, конечно, можно. И перестань дергаться, Коля, – это не первая дырка в моей шкуре. Лучше займись своими ногами: у вас, бледнолицых, вечно бывают мозоли!

– Ребра-то тебе не задели?

– Успокойся – только мясо, да и то сверху. А вот рубаху придется зашивать и стирать. Наделал мне проблем этот парень.

– Какой парень?

– Тот, который на тебя собаку спустил. Я ему прикладом врезал: лежи, дескать, отдыхай – живой будешь. Но его дальше воевать потянуло. Пришлось прикончить.

– Так ты их всех?!.

– Кого-нибудь, наверное, откачают. Только не начинай ныть, что они были хорошие, подневольные и ни в чем не виноватые: их заставили!

– Да, по идее я должен ужаснуться и начать рвать на себе волосы.

– Успокойся, Коля: их кровь на мне.

– Нет, она на нас обоих. Но истерики не будет… В конце концов, ни сдаться, ни начать переговоры мы не могли… Или могли?

– Давай это обсудим в другой раз. А сейчас займемся прозой жизни. Ты еще не созрел для возвращения на базу?

– Я тебе сильно мешаю?

– Отнюдь. Мы проверили один из двух наиболее вероятных маршрутов Элланы. Теперь остался второй водораздел.

– Это маршруты вероятные, а есть еще и маловероятные: кто возьмется просчитать логику женщины?

– Только не я. Так что, идем?

– Пошли! Ты уверен, что нам нужно именно два карабина, а не один? Тяжелые они…

– Коля!!

– Молчу, молчу! Больше не буду!

Этот пейзаж Николай мог сравнить разве что с Центральной Чукоткой, если бы на ней вдруг потеплело градусов на десять. Женька долго принюхивался, а потом сказал, что в этой реальности он, кажется, уже был. Николаю он посоветовал заняться просушкой носков, а сам отправился на разведку. Вернулся он часа через два.

– Она здесь, Коля! И след я уже взял.

– Ты уверен?

– Смотри сам!

– Это что же такое?!

– Ну, привет! Ты что, женских прокладок никогда не видел?

Удар был направлен ему в голову, и Лис качнулся, поворачиваясь боком. Обколотый камень, примотанный к толстой палке, прошел рядом, слегка зацепив меховую рубаху на груди. Ждать, когда противник снова поднимет оружие, вождь не стал – ткнул дротиком в подбородок снизу, а правой рукой обрушил топор ему на голову – вот так! Нынче мало кто из молодых умеет драться топором и дротиком одновременно – много ли их доживет до его лет?

Лис осмотрел поле боя: Лось с Весенним Гусем в два топора наседали на крупного рагга; Журавль засадил копье глубоко в живот противника и никак не мог выдернуть; чуть дальше Черный Хорь загнал в ручей сразу трех раггов и, работая дубинами с двух рук, добивал одного за другим. А это что такое?!

Белка своей дубинкой блокирует удар сверху, рукоятка топора обламывается, и камень летит ему в голову, противник бьет обломком рукоятки, еще раз… Ударить в третий раз Лис ему не дал: подскочил и коротко уколол дротиком в ухо – готов!

Уклоняясь от брошенного кем-то копья, вождь прянул в сторону и чуть не споткнулся: рыча и пачкая камни кровью, катались двое. Он дождался, когда рагг окажется сверху, и ударил топором ему в спину – и этот готов!

Битва подходила к концу – воинам уже не хватало противников, и они добивали оставшихся, мешая друг другу. Справа на берегу загнанный в куст рагг бросил топор, на четвереньках проскочил между ног нападающих и кинулся бежать. На рывке его не догнать, а близко только Журавль, который никак не освободит оружие – уйдет!! Журавль увидел и понял: рванул копье, обломав наконечник, и тут же метнул пустое древко. Он не попал, но палка оказалась под ногами бегущего, тот запнулся, упал, вскочил и… тут же снова упал, получив топором по затылку. Все!

Подошел Хорь – низкорослый и широкий, с длинными могучими руками, свернутым на сторону носом и старым шрамом, оттягивающим вниз веко левого глаза. Желтозубый оскал заросшего бурым волосом лица означал улыбку:

– Бурундук и Сорока. Белка выживет.

Лис кивнул и попытался осмотреть друга: «Сам-то цел?» Хорь, конечно, это заметил и осуждающе качнул головой: «Не доверяешь? Обидеть хочешь?» Лис улыбнулся: «Извини, виноват!»

Обычно вождь старался не связываться с раггами: если их много, то воевать бесполезно, а если мало – они уйдут сами. Он обошел бы стороной и этих, но уж больно удобным показалось место, где они жили: возле невысокой скальной гряды маленькая речка распадается на два русла, и здесь же в нее впадают два ручья, текущие с севера. Когда придет время Большой Охоты, со скал будет далеко видно, а по руслам ручьев можно уходить в степь, оставаясь невидимыми для пасущихся стад. Этим раггам просто не повезло: они не знали, что племя Серых Лис каждый год уходит все дальше на север, чтоб не мешать охотиться Детям Бурого Медведя (вот уж с кем точно не стоит связываться!). Теперь молодые воины очистят жилище от их самок и детенышей, а старшие пойдут смотреть следы. Вечером подростки приведут детей и женщин.