Клара взяла свою сумочку, внимательно посмотрела на Джонатана и сказала, что пойдёт отпирать галерею, они могут беседовать спокойно.

– Надеюсь, я не прервал важный разговор? – спросил Питер, беря чашку Клары.

– Почему такой встревоженный вид? – ответил Джонатан вопросом на вопрос.

– Я постоянно убеждаюсь: заставь дурака молиться – он лоб расшибёт! Мои английские партнёры передумали: теперь они твердят, что раз Рацкин написал большую часть своих картин в Англии, то торги ими следует проводить в Лондоне.

– Между прочим, Владимир был русским, а не англичанином!

– Спасибо, об этом я им уже напомнил.

– Что ты собираешься делать?

– Ты хотел спросить, что я уже сделал? Я заявил: эти торги должны происходить там, где проживает крупнейший эксперт по Рацкину.

– Неужели?

– Между прочим, этот крупнейший эксперт – ты, дубина!

– Мне нравится слышать это от тебя.

– Беда в том, что совет не возражает оплачивать твоё проживание в Лондоне столько времени, сколько ты сам сочтёшь необходимым.

– Как мило с их стороны!

– Чего ты наелся за завтраком? Ты отлично знаешь, что это невозможно!

– Почему же?

– Потому что через три недели у тебя в Бостоне свадьба, а мой аукцион состоится через два дня после неё. Эта галеристка вскружила тебе голову, старина! Я очень за тебя тревожусь.

– Они приняли этот довод?

– Они страшные консерваторы, их раздражает моя спешка. Они предпочитают дождаться нашего возвращения.

– А сам ты не думаешь, что так было бы лучше? Дополнительное время нам тоже не повредит.

– Я думаю, что ты уже двадцать лет таскаешь меня по своим докладам, что Рацкин достоин крупных торгов и что на июньских аукционах собираются крупнейшие коллекционеры.

– Тогда слушай, что думаю я. Первое: исключи тельными делают твои торги именно картины Владимира. Второе: ты боишься злых языков критики.

Третье: как твой лучший друг я сделаю всё возможное, чтобы тебе помочь.

Питер оглядел его с головы до ног.

– Завидное хладнокровие!

– Питер, давай говорить серьёзно. Если мне улыбнётся удача, если эта Последняя Картина приедет сегодня, мне потребуется на экспертизу много времени. А на мне висят ещё четыре отчёта.

– Если удача улыбнётся НАМ, мы устроим аукцион десятилетия. На этом я тебя оставляю. Постарайся сделать так, чтобы уже в понедельник мы подписали контракт с очаровательной молодой женщиной из галереи напротив. Если этот аукцион выскользнет у меня из рук, моей карьере придёт конец. Все мои надежды – только на тебя.

– Я постараюсь.

– Только смотри, не перестарайся! Напоминаю: я твой свидетель на свадьбе, ты случайно не забыл?

– Иногда ты становишься вульгарен, старик.

– Это точно. Но как мне нравится слышать это от тебя!

Питер похлопал друга по плечу и вышел из кафе. Джонатан дождался, пока он сядет в такси, и тоже встал из-за столика.

Остановившись на тротуаре, он стал наблюдать за Кларой через витрину. Она только что закончила устанавливать освещение над картиной, доставленной накануне. С озабоченным видом она спустилась со стремянки и пошла открывать ему дверь. Он ничего не сказал, только сверился с часами. До прибытия фургона оставалось совсем немного времени, и он не знал, куда деваться от нетерпения.

Все утро он провёл между четырьмя картинами. Каждые четверть часа он выглядывал на улицу. Клара, сидевшая за письменным столом, следила за ним краем глаза. Подойдя в очередной раз к окну, он задрал голову и сказал:

– Похоже, небо скоро затянется облаками.

– На мркчин правило тоже распространяется? – спросила Клара, отрываясь от работы.

– Какое правило?

– Насчёт разговоров о метеорологических условиях.

– Скорее всего… – смущённо согласился Джонатан.

– Вы заметили, что на улицах пусто? Сегодня в Англии выходной. Никто не работает – кроме нас. Тем более что это пятница, люди ещё накануне разъехались кто куда. Лондонцы обожают отдыхать за городом. Я сама уезжаю сегодня в свой загородный дом.

Джонатан молча глянул на Клару и, ничего не сказав, возобновил прерванное занятие. Наступил полдень, магазины на улице были закрыты. Джонатан встал и сообщил Кларе, что пойдёт в кафе напротив выпить кофе. Когда он уже стоял в дверях, она схватила со стула свой плащ и присоединилась к нему. На тротуаре она взяла его под руку.

– Не будьте так нетерпеливы. Этот вид вам совсем не идёт. У меня идея: я переменю свои планы.

Этот вечер я проведу в Лондоне. В темноте о погоде не поговоришь, к тому же я заранее узнала прогноз на уик-энд: в субботу дождь, в воскресенье солнце – или наоборот, здесь никогда не угадаешь. Эта тема уже исчерпана.

После кафе она оставила его работать в галерее одного.

Работа продвигалась медленно. Ближе к пяти часам позвонил Питер.

– Ну что? – спросил он нетерпеливо.

– Ничего! – хмуро отрезал Джонатан.

– То есть как ничего?

– Пишется, как слышится. Ничего нового.

– Черт!

– Всецело разделяю твоё мнение.

– Значит, все пропало… – пробормотал Питер.

– Не обязательно все. Никто не застрахован от хороших известий.

– Это интуиция или упрямая надежда? – спросил Питер.

– Наверное, то и другое.

– Этого я и опасался! Жду твоего звонка! – И Питер повесил трубку.

Невозмутимый Фрэнк приехал под конец дня запереть галерею. Клара задерживалась, она пообещала встретиться с Джонатаном по адресу, который её молодой сотрудник записал для него на бумажке.

Вернувшись в гостиницу, он не нашёл ответа от Анны на свой факс. Он переоделся и ещё раз набрал бостонский номер, чтобы опять внимать собственному голосу на автоответчике. Пришлось со вздохом положить трубку, не оставив сообщения.

Клара назначила ему встречу в маленьком модном баре в квартале Ноттинг-Хилл. Заведению придавали очарование мягкое освещение и приятная музыка. Клара ещё не пришла, и Джонатан сел дожидаться её у стойки. Он в десятый раз переставлял перед собой блюдце с миндалём, когда она появилась в дверях. Он вскочил. Под лёгким плащом у неё оказалось облегающее чёрное платье. Она сразу нашла глазами Джонатана.

– Простите, я опоздала. Полиция украсила мою машину изящным капканом на правом колесе, а все такси, как назло, куда-то подевались.

Джонатан обратил внимание, какими внимательными взглядами провожают Клару присутствующие. Она изучала меню коктейлей, он в это время разглядывал её. В свете свечи на стойке выделялись её скулы и рот. Джонатан дождался, пока отойдёт официант, и робко придвинулся к ней.

Они заговорили одновременно, их голоса слились.

– Сначала вы, – предложила Клара со смехом.

– Вам замечательно идёт это платье.

– Я перемерила целых шесть, потом чуть не передумала ещё раз уже в такси.

– У меня было то же самое с галстуками… четыре раза.

– В итоге на вас водолазка.

– Результат нерешительности.

– Я рада, что мы с вами ужинаем, – призналась Клара, в свою очередь затевая игру с миндальными орешками.

– Я тоже, – сказал Джонатан.

Клара обратилась к бармену за советом. Он порекомендовал прекрасное сансерское вино, но она продолжала сомневаться. Джонатана посетило вдохновение, и он брякнул:

– Моя жена предпочитает красное.

Клара округлила глаза, но быстро приняла игру, отдала меню Джонатану и заявила, что доверяет выбор мужу, который никогда не ошибается в том, что ей по вкусу. Джонатан заказал два бокала красного бордоского вина «помероль», и бармен отошёл, оставив их вдвоём.

– Вы становитесь похожи на юношу, когда расслабляетесь. Вам идёт юмор.

– Вы бы так не говорили, если бы знали меня юнцом.

– А каким вы были?

– Чтобы решиться рассмешить женщину, мне требовалось полгода.

– Не то что теперь?

– Теперь дело обстоит получше, с возрастом я обрёл уверенность в себе: три месяца – и готово! В обществе ведущей метеосводок я чувствовал себя гораздо раскованнее.