Аннабель почувствовала гребни на конце. — О, это не ключ, и это, конечно, не кулон. Я почти уверена, что это дело ювелира. Я встречалась с ювелиром, и у него всегда было что-то вроде этого на шее, вместе с окуляром.

— Ювелиры? — Спросил Трент, возвращаясь. Он достал бутылку с водой.

— Нора наступила на него. — Аннабель передала предмет ему.

— Хм. — Трент повернул его пальцами. — И вы говорите, что наступили на него, профессор?

— Да — Нора приложила пластырь к ноге, зная, что он, вероятно, отвалится в течение часа. — На тропе, ведущей от пляжа. Ты хоть представляешь, что это такое? Я подумала, что это какой-то ключ, который кто-то носил на шее. Аннабель говорит, что это какая-то ювелирная херня.

Трент поднял бровь. — Больше похоже на старый калибровочный инструмент для армейских ПЦР-радиостанций. Там есть слот на стороне, вы вставляете это, чтобы переключать каналы. — Он вернул его ей обратно. Вы должны сделать прививку от столбняка, когда мы вернемся на материк.

Нора делала его каждый год, из-за своей работы. Инструмент калибровки, подумала она, глядя на него. Еще одна скучная загадка решена.

— Я готов поспорить, что какой-то Ворчун с ракетной командой потерял эту штуку здесь двадцать лет назад, — сказал Трент.

Нора задумалась. Инструмент даже не выглядел потускневшим.

Она убрала его и забыла об этом. По правде говоря, объект не был калибровочным инструментом и не был вещью ювелира. Нора была права с самого начала. Объект был…

— Где ключ! — капрала охватила самая настоящая паника. Когда он вернулся в центр управления, он потянулся к поясу, где был прикреплен талреп ключа, но он пропал.

Это было не очень хорошо. Особенно учитывая секретный характер этой операции, ключ был секретный устройством доступа. Капрал вспотел под защитной маской. Если один из гражданских найдёт ключ, они смогут попасть в командный центр! Карьера капрала закончится. Его арестуют, запишут, оштрафуют и, вероятно, бросят в тюрьму для военных преступников. Вся миссия может быть скомпрометирована…

Он постоял минуту, чтобы собраться с мыслями и подумать. Может быть… может быть, никто и не узнает, подумал он. Я никому не скажу, что потерял его, пока задание не закончится. Сержант выйдет через минуту; мне даже не понадобится мой ключ…

Это был единственный план, который он смог придумать.

Через минуту дверь действительно открылась, и из неё появился сержант

— Почему ты не зашел внутрь?

— Я просто осматривался в последний раз перед сменой.

Сержант не сомневался в его лжи. — Хорошо, заходите сюда. Я хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Капрал вошел и последовал за сержантом в одну из старых энергетических комнат, которые они переоборудовали для собственного использования. Они использовали несколько номеров, чтобы контролировать темпы роста особей в телах носителей.

— То, что когда-то был по имени Хоуи.

Капрал посмотрел на него через защитный экран карантинного корпуса. Тело ребенка было настолько раздуто, что он вылез из рубашки и шорт. Он вздрогнул.

— Он все еще жив, не так ли?

Сержант кивнул и указал на счетчик жизненных показателей. — Да. Надеюсь, бедный ублюдок ничего не чувствует, но…

— Но, скорее всего, так и есть, — сказал капрал.

— Да.

Капралу было все равно.

— Похоже, он сейчас взорвется, — сказал майор, подходя к ним сзади.

Сержант и капрал посмотрели на майора.

— Да, сэр, — ответил сержант.

Майор вглядывался в стекло, намереваясь разыграть спектакль. — До сих пор мутации были близки к идеальным. Темпы заражения от червей и яйцеклеток, происходят менее чем за двадцать четыре часа. — Майор посмотрел на него многозначительно. — Это инфекция одной яйцеклетки?

— Нет, сэр, — ответил сержант. — Нескольких. Он был заражен несколькими яйцеклетками и тремя или четырьмя живыми червями.

— Момент заражения есть на самописцах?

— Да, сэр.

— Будет с минуты на минуту.

Как будто по команде, тело Хоуи начало вздрагивать, его мокрая кожа хлопала по полу. Его руки и ноги, казалось, вибрировали, и казалось, что его глаза собираются выскочить из глазниц. Затем…

Спина его выгнулась вверх, судороги утроились. Вскоре раздутое тело начало сдуваться, когда рот Хоуи выблевал множество живых, дюймовых червей. Еще сотни червей начали эвакуироваться через прямую кишку…

— Красиво, — прошептал майор. Его глаза мерцали на свету.

Сержант и капрал переглянулись. Меня сейчас стошнит, подумал капрал, а этот парень думает, что это красиво?

Несколько мгновений спустя Хоуи лежал мертвый в луже дрожащих розовых червей. Черви продолжали вылазить из него сотнями ещё незрелыми желтыми яйцеклетками.

Майор усмехнулся. — Господа, это то, что я называю положительным репродуктивным успехом генетически гибридизированного вида. Не могу дождаться, когда полковник увидит повтор. — Он прижал руку к стеклу, размышляя. — Посмотрите на них всех, хорошо? Все это только от одного человека…

Сержант подмигнул капралу.

— Продезинфицируйте комнату, — наконец сказал майор. — Я хочу, чтобы все черви умерли.

— Да, сэр. Мы должны убрать номер для следующего постояльца? — спросил сержант.

— Не нужно. С такой вероятностью успеха? Мы уедем очень скоро.

— А что насчет той, что в соседней комнате, сэр? Женщина из первой группы.

— О да, искусственное оплодотворение. Оставьте ее, мы возьмем показания её жизни деятельности до последней минуты.

— Да, сэр.

— Исполняйте, — сказал майор и вышел из комнаты.

— Он так счастлив, что можно подумать, что он только что перепихнулся, — сказал капрал, когда было безопасно.

Сержант в последний раз взглянул в стекло. Теперь черви массировались кучей над телом носителя, чтобы поесть.

Сержант потянул на себя рычаг, и затем комнат начала наполняться оранжевого цвета газом. — Всего-то ещё один день работы, — сказал он.

— Господи, я чувствую, себя так как будто меня только что сбил грузовик, — застонал Джонас. Он потащился на палубу, приложив руку к голове. Он недоверчиво выглянул из трюма. — Ты издеваешься надо мной! Уже почти совсем стемнело!

— Да, бля, Шерлок, — ответил Слайди из кресла капитана. — Мы оба проспали весь день напролет.

Джонас почесал затылок. — Ты дерьмово выглядишь… ты что заболел?

Слайди сморщился. Старая кабина крейсера скрипнула, когда лодка слегка качнулась в воде. — Я чувствую себя больнее дерьмовой собаки. Не знаю, что это может быть.

— Я тоже. — Джонас держался за опорный трос. Его лицо было бледным, как мел. — Я думал, что, возможно, трава была слишком сильной… но вы не курили. И у меня никогда в жизни не было морской болезни. Черт, мужик.

— Как там Рут? Она тоже больна?

Джонас произнес имя Рут, затем обвел палубу взглядом. — Разве она не здесь?

— Черт возьми, нет. Я думал, она весь день с тобой валялась.

— Мы… трахались! Я ничего не могу вспомнить! Мы покурили моей травки прошлой ночью в домике и меня накрыло пиздец как. Затем… Я вернулся к лодке, а она прошла обратно в хижину.

Слайди скривился, когда наклонился и посмотрел на часы. — Ну, иди найди ее и верни обратно, потому что скоро начнется прилив.

Джонас посмотрел на темнеющий остров и застонал. — О, чувак, я не хочу идти искать ее. Я чувствую себя дерьмово. Скажем так, если она не появится до прилива, мы оставим ее здесь.

Слайди плюнул через борт, морщась от вкуса во рту, как когда ему было десять лет, и его папа заставил его съесть кошачий помет, чтобы поговорить с ним. — Ты, должно быть, прокурил свои университетские мозги, когда последний раз срал, Джонас. Если мы оставим ее здесь, она очень разозлится и сдаст весь наш бизнес копам, как только найдет дорогу на материк. Мы не можем оставить ее, идиот!

Джонас замахал свободной рукой. — Нет, но мы можем убить ее. Может, я просто старею, брат, но с телками слишком много хлопот. Она скоро вернется сама по себе. Потом мы свалим, и когда будем на большой глубине, мы просто сбросим ее в воду.