– Спасибо, милая, – шепнул я. – Ты меня очень выручила.

– Ты действительно не умеешь петь? – спросила Шагирра.

– До тебя мне уж точно далеко.

– Не беда. Сегодня я напою твои партии на звуковой исмэн, а тебе надо будет только стоять не сцене и делать вид, что ты поешь.

– И тут фанера! – вздохнул я. – Есть одна проблема, Шагирра. Я не смогу стоять на сцене и петь даже под фонограмму. Как только я окажусь в замке, я буду искать способ проникнуть в сокровищницу и отыскать алмаз.

– Значит, я буду петь одна, – с улыбкой ответила эльфийка. – И каждый будет делать свое дело.

Вечер мы провели у Хатча. Шагирра ушла сразу после разговора с Гаспаром.

– До встречи, Нанхайду, – сказала она мне на прощание. – Жду тебя в этой гостинице утром в субботу. И ни о чем не беспокойся, просто доверься мне.

Я обменялся с Шагиррой прощальным поцелуем, и после ее ухода мы остались в номере Хатча втроем. Да и нам, по правде сказать, никто больше не был нужен. Хорошее белое вино, которым угостил нас Хатч, не сделало нас веселее, всеми владело уныние. Хатч пару раз предложил попеть старые любимые песни, вспомнив, как здорово мы это делали по дороге в Колошары. Однако спевки не получилось – Марика нисколько не покривила душой, когда сказала, что у нее нет ни голоса, ни слуха. У нее замечательно получалось бить проминжей Риската в лабиринте Ас-Кунейтры и преодолевать непреодолимые препятствия, но вот спеть правильно даже две ноты подряд она не могла. Поэтому Хатч отложил гитару, и остаток вечера мы говорили – вспоминали, что с нами случилось и пытались отгадать, что ждет нас в будущем.

– А знаете, мужики, – сказал внезапно Хатч, – я рад, что я вас встретил. Что было бы, если бы не случился этот самый Переворот Миров? Жил бы я как и прежде жил. Ходил бы на работу, на свой завод – гори он синим огнем! – искал бы шабашки, вечерами смотрел бы телек с женой и дочкой или в компьютерные игрушки рубился. По субботам в баню сходил, пивка бы выпил – и все воскресенье на диване. А в понедельник все сначала. А так я столько всего пережил! И на войну попал, и в немецком плену побывал, и от оборотней бегал, и с эльфами полабал. Впечатлений на три жизни хватит. А главное, – и тут Хатч оглядел нас с Тогой, – я с вами познакомился. И вот что я думаю. Если у тебя, Лех, получится, эту корону восстановить, мы опять вернемся домой, так?

– Ну, так, – ответил я, думая о своем.

– А вернемся-то мы каждый в свой город. Я к себе в Нововолжск, ты в Питер, Толян в Казань. Развалится наша компания, – Хатч вздохнул. – Когда еще встретимся.

– По-моему, ты немного торопишь события, – заметил Тога, двигая пальцем стакан с вином по столешнице. – Лехе надо еще свое тело вернуть.

– Надо, – сказал я.

– Лех, – робко спросил Хатч, – ты только не обижайся, но каково это – быть девушкой?

– Ты ему все подробно расскажешь, милый? – осведомилась Марика.

– Валерчик, давай не будем об этом, – ушел я от ответа. – Лучше выпьем. За нас!

Пилось мне плохо – я еще не восстановился после вчерашнего кошмара у Гризельды, поэтому из трех припасенных Хатчем бутылок мы едва-едва осилили одну. Хатч снова взялся за гитару, начал наигрывать какие-то меланхолические переборы, которые вполне соответствовали нашему смурному настроению. А я достал из сумки корону и положил ее перед собой на стол. И тут…

– Мужики, – сказал я, поняв, что сейчас узнаю что-то очень важное, – а тут какая-то надпись появилась!

Действительно, на внутренней стороне обода короны была надпись, сделанная эльфийской скорописью – и как я раньше ее не заметил? Или же она до поры до времени была скрыта, и вот проявилась непонятным образом? Я разобрал эту надпись и прочитал текст вслух – это были стихи на староэльфийском наречии.

– Очередная пророческая хрень, – вздохнул Тога. – Бабка Ванга говорила, вот и все дела.

– Нет, Тога, эта надпись здесь неспроста, – сказал я, рассматривая корону в поисках еще каких-нибудь надписей. – Колдуном буду, но вчера этих стихов на ободе не было.

– Чем дальше в лес, тем злее партизаны, – сказал Тога. – Я бы не стал на этом заморачиваться, Лех. Надо поспать. Лично меня что-то плющит жутко. Нам надо идти.

– Твоя правда, – сказал я и сунул корону обратно в сумку. Встретился взглядом с Хатчем: вид у нашего менестреля был самый расстроенный. – Не получится из меня рок-звезды, Валерчик. А помнишь, как мы зажигали в замке Гранстон!

– Да, клево было, – Хатч улыбнулся. – Баронесса аж расплакалась.

– Ага, вспомни еще, с какой физиономией ты меня целовал в тот вечер, Осташов, – съехидничала Марика. – Я-то запомнила хорошо!

– Нам пора, – сказал я. – Будь здоров и до встречи!

Хатч проводил нас до выхода из гостиницы. Мы с Тогой добрались до своего приюта и разошлись по комнатам – нам вроде как и нечего было друг другу сказать.

Заснул я не сразу – долго ворочался, и почему-то у меня из головы не шли странные стихи, появившиеся на короне Амендора. Что это, очередная головоломка, которую предстоит решить? Впервые я не мог согласиться с Тогой насчет того, что в тексте на короне нет никакого смысла. Теперь, когда мне осталось последнее, главное испытание в этой странной игре, я чувствовал, что должен с особым вниманием присматриваться ко всему, что творится со мной и вокруг меня. Любая мелочь имеет значение. Пока же все у меня подозрительно легко получается. Мне без особого труда удалось напасть на след алмаза Меар; я без особого риска и усилий сумел расколоть на важную инфу любвеобильного Нико, быстро и без особых препон нашел способ попасть в королевскую резиденцию Дансбург. Или это у меня паранойя начинается, и мне везде чудится приготовленная для меня неведомыми силами западня?

– А она красивая, – внезапно сказала Марика.

– Кто? – не понял я.

– Эльфийка. Куда красивее меня. – Марика помолчала. – Эльфы вообще красивый народ.

– Ты что, на комплимент напрашиваешься?

– Лешенька, я о другом думаю, – мне показалось, что голос Марики слегка дрогнул. – Мы найдем бриллиант, восстановим корону, ты отдашь ее Салданаху, получишь обратно свое тело и все?

– Не понимаю, о чем ты.

– Что сегодня твои друзья говорили? Ты восстановишь корону и вернешься к себе, в свой мир. А как же я?

Я не ожидал этого вопроса. И ответить мне было нечего. Марика сразу почувствует фальшь, а мне не хотелось ее обманывать. Ну, зачем, зачем она задала мне этот вопрос?!

– Мои друзья? – Я лихорадочно искал нужные слова. – Да, они вернутся домой. А вот я – не знаю.

– Не знаешь? – Марика была удивлена.

– Видишь ли, сладкая моя, у меня в том мире ничего нет. Ничего такого, ради чего я бы хотел туда вернуться. У Хатча есть жена и дочка, они его любят, и он их тоже. У Тоги масса талантов, и он наверняка реализует их однажды – станет известным изобретателем или мастером на все руки. А в моей жизни ничего хорошего нет.

– Как нет? Разве у тебя нет близких, друзей, семьи?

– Нет. Мой отец умер, когда я был еще маленьким, мама умерла несколько лет назад. Жены у меня никогда не было. Все, что у меня есть – это моя наука и мой компьютер, благодаря которому я и попал сюда. Так что я ничего не потеряю, если не вернусь обратно в свой мир.

– И ты не будешь по нему скучать?

– Наверное, буду. Но ты же поможешь мне справиться с тоской-печалью?

– Странно, но ты никогда мне не рассказывал о своем мире. Какой он?

– Совсем непохожий на твой. В нем нет драконов, единорогов, мудрополитена, эльфов и магии. Там нельзя перемещаться в пространстве через порталы и жить в чужом теле. Но в моем мире есть много других вещей, которых нет здесь: некоторые из них хорошие и полезные, некоторые – не очень.